- Так значит? - лимбрий запустил пальцы ей в волосы, слегка намотав на кулак, дернул голову вверх. Меридит взвыла от боли и злости. - Любишь пожестче? Ну давай, представь на моем месте ту серую тварь... Давай, жги!
Задрав платье, резко разведя коленом ее ноги, вошел грубо и быстро, с каким - то странным довольством ощущая, как голодная суть приняла в себя ноющую его плоть.
Иначе быть не могло - полукровка потеряла много сил, тело и то, что питало его, требовало кормежки. Или хотя бы перекуса. Быстрый обед, уличная харчевня. Кусок хлеба, сунутый за пазуху.
- Горхатов потрох! - выла магичка, уперев руки в постель, подчиняясь резким движениям вбивающегося в нее тела - Ненавижу тебя! Сильнее!
Внезапно он остановился.
Крепко держа пару под грудью, не выпуская прядей ее волос, наклонился и прошипел в ухо:
- Проси. Так проси, чтоб я поверил.
Меридит застонала. Он все еще был внутри, он жег ее, плавил раскаленной плотью, мнимое сопротивление таяло, как тает снег на жарком весеннем солнце. Между ног девушки звенело, горело, там было влажно и горячо. Лимбрий не остановился совсем... Просто движения стали чуть ощутимыми и протяжными, как стон. Тело стонало, стоны перемешивались с болью, на шею легла рука, царапнув когтями кожу.
- Проси, Меридит.
- Прошу тебя! - выкрикнула она, дрожа, как от холода - Не прекращай! Не останавливайся...
Тяжёлая рука сдавила горло, почти перекрывая доступ воздуха. Дергать головой стало опасно - зверь выпустил когти; чуть изогнутые, они почти впились в кожу, не раня ее, но обещая сделать это...
Он двигался в ней то плавно, лаская; то, наоборот - очень жестко, вбиваясь в тело, вдавливаясь в него, как венчик в масло и тогда Меридит начинала дрожать, кусать губы и всхлипывать от удовольствия.
Происходящее нравилось ей и, то ли уж была она настолько бесхитростной натурой, то ли просто голова отказывалась работать совершенно, а приходилось это признать.
Лимбрий был тем, кто нужен, важен, необходим. Хотя бы сейчас! Хотя бы в эти больные минуты!
- Сильнее, пожалуйста!
О, она уже даже не просила, а умоляла. Слезно, жарко и униженно. И им абсолютно было наплевать, что происходит...
Обоим.
На какой - то миг Элиджар покинул распаленное тело пары. Почувствовав жуткое одиночество, она потянулась к любовнику, немедленно очутившись в объятиях знакомых рук и родного уже, пряного аромата.
- Подожди, Меридит, девочка, моя девочка... - шептал он, освобождая стройное тело от остатков одежды - Не торопись, не спеши. Дай посмотреть на тебя, дай тебя почувствовать.
Теперь он вошел в нее мягко, нежно, крепко прижав согнутую легкую ногу к своему бедру и осторожно разведя пальцами влажные складки плоти. Погрузившись почти полностью, нашел между ними тугую бусину клитора и стал поглаживать, вызвав ответные вздохи желанного тела.
Меридит, сама Меридит не желала полунасилия и полубезумия, его пара хотела нежности, тепла и уюта.
Та Суть, жадная и полуголодная, сейчас уснула, ушла. С ним в спальне теперь была только Меридит, Окрехайская погорелица, девочка, бесстрашно кинувшаяся на помощь зверю, попавшему в капкан по дурости и безалаберности. И вот ее, и только ее он хотел сейчас ласкать.
И любить.
- Ты такая славная, конфетка, - говорил он, целуя губы и щеки, соленые от слез - Славная, мягкая и нежная внутри. Ты пахнешь сахарной тянучкой... И ты моя!
- Ага! - ответила она как - то уж совсем простецки, обвивая руками его шею и прижимая к себе - Твоя... конечно!
Мрак, тьма и мерзости отступали перед этой открытостью, как перед ярким светом. Сейчас здесь были только двое: он и она, стремящиеся, желающие принадлежать друг другу.
Больше здесь не было никого.
Она кончила, обвив поясницу своего мужчины ногами, прижавшись к нему всем телом, резко вскрикнув прямо в тяжелое плечо, в бронзу кожи - наслаждение было настолько острым, что Меридит стало даже страшно. Такого с ней не было еще ни разу.
Принцессе всегда было хорошо с Элиджаром, очень хорошо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но не НАСТОЛЬКО ЖЕ!!!
Задавив ее бедра до боли, он взвыл и кончил тоже - одной длинной тягучей судорогой. Вспышкой. На какой - то момент им обоим показалось, что мир рухнул и на пороге уже стоит сам Горхат со своей свитой.
- Потрясающе... - выдохнула Меридит в губы своего любовника, ловя последние, почти предсмертные судороги - Как же... это... Не уходи...
Лимбрий просунул руки под узкую влажную спину девушки и поцеловал нежное место между плечом и шеей. Меридит хихикнула. Это было щекотно и мило.
- Прости меня, конфетка. Простишь?
Она шлепнула его по плечу:
- Я тебя сто миллионов раз просила не звать меня конфеткой! Это глупо и пошло. Мне до жути не нравится!
Оборотень лег рядом, девушка тут же попыталась подняться.
- Куда собралась? Не к ящеру, надеюсь?
Принцесса пробормотала что - то нечленораздельное про жажду, воду и купальню.
Ванну принимали вместе. А после лежали рядом - распаренные, влажные, соединенные. Соединенные не телами, нет.
Связь тел - хрупка. Она рвется, как гнилая нить от малейшего прикосновения, даже осторожного и легкого.
Связь слов и обещаний вообще ничего не значит зачастую. Обещание можно дать. А можно забрать обратно. Можно банально нарушить.
Любую связь можно оборвать. Любую! На каждый замок как правило находится ключ. Ну... или кайло.
Ту же связь, которая возникла однажды между лимбрием - отщепенцем и принцессой - бродяжкой разрушить не представлялось возможным.
Во всяком случае, пока.
...Позже, намного позже, когда в окна уже стал заглядывать рассвет, Меридит задремала на плече оборотня, крепко замотавшись в одеяло и пропустив сквозь тонкие пальцы волосы любовника.
Он осторожно выпутался из ее объятий - теплых, лилово - розовых, пахнущих конфетами и сном. Поднялся. Надев штаны, глянул на принцессу и хмыкнул - она надула губы, как маленькая.
Несколько минут лимбрий смотрел на нее, потом оделся и вышел.
Стоило сходить проверить дракона - по подсчетам Элиджара, сраная чешуйчатая мышь уже должна придти в себя. Если так - пусть ковыляет себе в Вестрафский лес. Пешком. Крыло еще нескоро срастется...
Оставлять Наследника в замке слишком опасно.
Не для Элиджара, конечно.
Для его семьи.
Глава 15
Принцесса проснулась от тычка в бок. Безболезненного, но довольно ощутимого. Проснулась она сразу, а вот глаза открыть не смогла. Так бывает: вроде и "сон прочь, а верховодит ночь", как любила приговаривать Марта, с кряхтением и обязательной руганью стягивая по утрам с постели развяленное старостью тело.
В окно царапался рассвет. Трогая толстое стекло осторожной лапкой, как загулявший кот, старался не потревожить крепкий сон недовольных хозяев. Муркал короткими порывами ветра, бросал мелким снежком, деликатничал в надежде получить место у очага и чашку сметаны, а не тычки, пинки и вопли:
- Да шоб ты сдох, окаянная твоя душа! Иди, где шлялся! Хоть к Горхату в пасть!
Снаружи было серо и сумрачно - снегопад, начавшийся ночью, замедлился, но не прекратился вовсе. Тучи не разошлись, а наоборот - скучились, бурчали зло и бросали изредка в замерзшую землю острой колкой крупой.
Такие утра здесь нередки, своеобразный климат, со странным характером. В такие утра неохота вставать... Неохота даже двигаться!
Тем не менее, надо. Надо встать, умыться, одеться, пойти к Дениору - не виделись ведь со вчерашнего дня. Где он, что...
Меридит - ужасная мать. Иногда Элиджар вскользь бросал, что она напоминает ему его собственную: той также было наплевать на всех своих детей. В ответ на это принцесса всегда пожимала плечами: и что? Моей тоже на меня плевать было, магички все такие. Хватит того, что вообще не бросила во младенчестве, как делают, например, сельтийские женщины*. Вырастила же. А уж как вырастила - дело третье. Не нам судить родителей, сами не цветочки - лепесточки...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
