Откормленное и избалованное тело — это уже враг, а не друг человека. Его требования заглушают и подавляют духовные стремления и способности.
Как пишет о. Иоанн С:
«Эта самая плоть, которую мы столько лелеем, покоим, услаждаем, украшаем, есть враг души нашей, весьма коварный, опасный: она непрестанно противится любви Божией, воле Божией, заповедям Божиим и порывается исполнять свою волю, и исполняет ее почти всегда, разве когда сильное препятствие противопоставляет Господь Бог в благом и премудром Промысле Своем о нашем спасении.
При покое, просторе, услаждении плоти — плоть оживает со всеми своими страстями и наклонностями, а при тесноте, озлоблении, томлении — умерщвляется со всеми своими страстями.
Поэтому не питай пристрастно плоть твою, не ласкай ее, не угождай и не усиливай ее тем против духа. Иначе она все порывы духа ниспровергает, не дает встать ему и войти в силу.
Невольником будет дух у плоти. Эту плоть должно всегда распинать со страстями и похотьми, а не лелеять; ее надо умерщвлять постом, бдением, молитвою, трудами».
Так мы встречаемся с противоречивыми стремлениями души и тела (точнее духа и тела) и с двойственностью переживаний души. Душа связана с телом, переживает и его страдания, отзывается и на его запросы. Но у нее есть еще жизнь духа — идеальные стремления и духовные запросы. У большинства людей последние бывают в той или иной степени заглушены переживаниями и запросами тела.
Здесь можно привести следующую аналогию: глаз, ослепленный сильным светом дня, не видит звезд, и они для него не существуют. Но уйдет солнце, и глаз способен видеть бездну звездных миров.
Так и при бурных, сильных запросах изнеженного и избалованного тела у души нет возможности жить тонкими ощущениями духа, и они у нее не проявляются. В полной мере душа сможет погрузиться в них лишь тогда, когда будет отделена от тела, — после смерти и распадения последнего.
Однако аскетизм — порабощение тела духу — дает возможность в сильной степени смягчать запросы и стремления тела и еще до его смерти в какой-то мере приобщать душу к жизни духа.
Вот почему все святые, включая ап. Павла, «усмиряли и порабощали тело свое» (1 Кор. 9, 27) постом, трудами и лишениями. Они так утончали и облагораживали свою плоть, что она становилась действительно другом их души и не препятствовала ей в ее духовных стремлениях и взлетах к горнему миру. «Если человек не умрет для плоти, живя духом, он не может воскреснуть душою», — говорит прп. Варсонофий Великий.
Как пишет прп. Антоний Великий:
«Грех нашел себе опору в вещественном, и тело стало седалищем его. Но умная душа, поняв это, свергает с себя бремя вещественного и, возникнув из-под его бремени, познает Бога всяческих и внимательно смотрит за телом, как за врагом и противоборцем, не доверяя ему».
* * *
Благодаря греху тело человека смертно и подлежит распаду и уничтожению.
Но оно так же, как и бессмертная душа, есть творение Божие и создано художественно и премудро. Как друг бессмертной души, оно некогда будет воскрешено Господом. Тогда душа и новое, обновленное тело будут вновь вместе участвовать в новой жизни «на новой земле», если душа сумеет при жизни преобразиться — запастись «елеем» «мудрых дев» (Мф. 25, 1-13) — Духом Святым Божиим.
У святых это просветление тела совершается еще до их упокоения, и они после смерти получают полное или частичное нетление своей плоти (мощи).
«В лице Христа Спасителя, — говорит епископ Феофан Затворник, — человечество начинает новую жизнь, и не душевно только, но и телесно, так как это явилось и в Нем Самом.
Тела святых в часы сильного возбуждения духовной жизни просветлялись подобно просветлению Спасителя на Фаворе, и свет этот видим был для других. И животные покорствовали им, обоняв в них воню тела Адамова, каково оно было до падения, как объясняет повествование об этом.
Это и подобное сему, например: раскрытие зрения до способности видеть далекое и сокрытое; обоняния — до способности обонять от вещи запах страсти, с которою она дана; движения — до способности быть в другом месте, не выходя из своего — все это и подобное не нынешнему веку принадлежит, а будущему и свидетельствует лишь о том, как умалено в чести и славе нынешнее тело наше в обычном его состоянии».
* * *
Итак, и к телу христианина должно быть внимание. Но несравнимо большее внимание должно быть у него к бессмертной душе, о которой преимущественно должен заботиться и думать христианин. Он должен изучить законы, управляющие душой, и заботиться о ее здоровье более, чем о здоровье тела. Между тем наука о душевной жизни человека — психология — мало популярна по сравнению с другими науками.
Вместе с тем, если бы мы захотели глубоко изучить психологию человека и обратились бы к соответствующим официальным руководствам по ней, то мы были бы разочарованы.
По существу, мы здесь вообще не нашли бы науки: психологии нет, а есть лишь история попыток построения психологии, смена опытов по ее созданию на непрерывно меняющихся обоснованиях.
Вместе с тем мы не нашли бы в современной «научной» психологии исчерпывающих и правильных ответов на следующие важные для нас вопросы: что считать за идеал душевного здоровья? В чем сущность болезни человеческой души? Каковы методы работы над собой по преображению, просветлению души и т. д.?
И это не случайно. Нельзя слепому говорить о красотах мира или глухому о музыке и мелодиях. А те представители науки, которые создавали официальные школы психологии, были обычно слепы на внутренние очи и глухи на внутренний слух, необходимые для постижения внутренней душевной жизни.
И не у университетских профессоров психологии, и не у докторов психиатрии или невропатологии надо искать истинного познания о внутренней жизни человека.
Ее глубины были постигнуты лишь сосудами Духа Святого — апостолами, святителями и преподобными. Преподобные в уединении, в течение многих лет жизни трудились над познанием самого себя и над очищением, оздоровлением, преображением своей души.
Достигнув этого, прозрев внутренне, они постигали и науку врачевания душевных недугов так, что могли поучать и методам работы над самим собой.
После Священного Писания одним из исчерпывающих руководств по истинной и опытной психологии человека являются творения св. отцов, и в том числе сборник трудов 38-ми старцев, именуемый «Добротолюбие» (в 5-ти томах).
Как пишет невропатолог и священник о. Александр Ельчанинов:
«Если мы просмотрим писания подвижников и святых отцов — какую глубину психологического анализа мы там встретим, какую тонкость определений и верность классификации всех тонкостей ощущений».
Вот к каким источникам самопознания надо обратиться, чтобы почерпнуть в них ту «живую воду», которая могла бы оживить ослепленные грехом внутренние очи и восстановить внутренний слух.
* * *
Но что же такое есть по своей сущности душа? Прп. Макарий Великий дает следующее определение души:
«Душа не от Божия естества и не от естества лукавой тьмы, но есть тварь умная, исполненная красоты, великая и чудная, прекрасное подобие и образ Божий, а лукавство темных страстей вошло в нее вследствие преступления.
Нет иной такой близости и взаимности ни у одной твари, какая есть у души с Богом и Бога с душою. Ибо душа драгоценнее всех созданий».
А вот что пишет про душу архимандрит Иоанн:
«Душа — младенец бессмертия, беззащитный и жалкий в условиях окружающего нас мира. Как нужно прижимать к груди своей, к сердцу своему свою душу. Как нужно любить ее, предназначенную для вечной жизни. О, как нужно очищать даже малейшее пятнышко с нее…
Душа — земля. Человек — земледелец своей души. Если в земле душевной сеется слово Божие, слово правды и любви Христовой, то плод бывает сладкий, радостный для самого человека и его окружающих. Если же человек сеет в душе своей плевелы зла, то вырастут сорные, ядовитые травы духа, которые будут мучить и самого человека, и других людей».
Св. Макарий Великий сравнивает не очищенную от греха душу человеческую с морем, которое наполнено гадами, которым «несть числа». И как глубоко море и многообразна его фауна, так велика глубина и души человека, сложно проявление его духа и бесконечно разнообразны изгибы его больной души.
Познание болезненности, ненормальности, т. е. отклонения от нормы, от идеала может иметь место лишь тогда, когда налицо будет эта норма, этот идеал.
Официальная психология не знает такого идеала. Не знает потому, что она не приобщена к «Свету истинному, Который просвещает всякого человека» (Ин. 1, 9). Но его знают те, чьи очи просвещены светом веры и которые познали, что Иисус из Назарета был и есть воистину Сын Божий.
