Я всё больше и больше чувствовал себя свободным человеком, хозяином жизни. Боли в спине подсказывали, что теперь мне надлежит отвечать и за собственное здоровье. Поэтому, вопреки моим же представлениям о вольном бытии, я снизил потребление алкоголя и перешёл на исключительно здоровое питание (диета по группе крови), и начал практиковать упражнения для позвоночника, которые нашёл в интернете. Это помогало. Заботиться о себе оказалось на удивление приятным занятием – живя с родителями, я даже не мог этого предположить.
В общем, я превратился в кибер-монаха, уединившегося в своей уютной келье посреди паутины проводов и электронных гаджетов. Именно таким и был мой «киберпанковский» идеал.
Настоящая живая девушка
«Когда у парня появляется жилплощадь – у него появляется девушка», – логически рассуждал я, чётко осознавая, что теперь у меня наконец-то есть место, где можно уединиться с подругой – дом. Это само по себе придавало взрослой уверенности при общении, вместо стыдливой подростковой неопределённости, когда не понятно, к кому пойти.
– И почему я только не додумался свалить на съёмную квартиру с первой же зарплаты? – спрашивал я себя.
– Привык экономить. А ещё думал, что сперва должна появиться девушка, чтобы это имело смысл. Ха-ха, перепутал причину и следствие! – отвечал я сам себе.
Но делиться новостями со своими многочисленными знакомыми я не спешил. Во-первых, потому что хотелось сполна насладиться одиночеством, а во-вторых, теперь я чувствовал себя на порядок «выше» всех тех бестолковых, потерянных в жизни людей, с которыми общался раньше – в новой жизни для них не осталось места.
Тем не менее, однажды с моего согласия в квартиру-офис заглянула на огонёк моя давняя знакомая Белла со своей странной подругой Кирой. У меня как раз было боевое настроение альфа-самца: сбываются мечты, куча денег, новая жизнь, своё жильё – хотелось блеснуть перед девушками во всей красе.
Мы выпивали и вели интеллигентную беседу о Фрейде, который видел в мужском стремлении к творческой деятельности компенсацию отсутствия матки. Прохор в это время пытался работать в другом конце комнаты, тихо матерясь и офигевая от наших тем.
А странная подруга Беллы была особенно странна и задумчива. Мы встретились с Кирой взглядами, и эта встреча растянулась, наверное, на несколько минут. Её красивое расслабленное лицо и два бездонных океана карих глаз действовали гипнотически. Я разглядел в ней что-то помимо образа аутично-готичной девушки, с которой невозможно общаться. Почувствовал её сексуальность, грациозность и глубину, дикость, с которой хочется соприкоснуться. Белла заинтересовалась нашими гляделками, на что её кареглазая подруга ответила с интонацией божественного откровения:
– Посмотри, ведь перед нами мужчина.
Мы оба знали, что это только начало. Кира стала приходить в гости одна. Мы гуляли, о чём-то беседовали, готовили. Но суть была, конечно же, в сексе.
Я проявил инициативу на первом же свидании и был встречен взаимностью. Всё было очень странно, искренне и нежно – как у скромных школьников в первый раз. Мы несколько дней приноравливались друг к другу, наслаждаясь петтингом без проникновения. В отличие от Беллы, Кира не настаивала на генитальном контакте. Для программистского организма секс с живой женщиной – непривычное занятие. Возникали проблемы с эрекцией, излишнее волнение, нервная дрожь – в общем стресс. А Кире после первого оргазма потребовалось выйти на свежий воздух.
Я старался «держать марку» альфа-самца и воспринимать девушку как секс-прислугу, которой я позволяю находиться на своей территории, когда мне это удобно. Но наличие за этой маской тёплых чувств невозможно было игнорировать. Мне нравился её запах, который оставался на постельном белье, а тело помнило каждое прикосновение наизусть, и вообще – я влюбился по уши!
К тому же, вскоре Кира напрочь разрушила образ благопристойной удобной куклы: пришла крепко пьяная и провела полночи в обнимку с унитазом. А когда у неё начались болезненные месячные, мне пришлось засунуть свою гордость подальше и побегать по аптекам вечером выходного дня в поисках нужного лекарства.
Я понял: девушка – это живой человек со своими особенностями, проблемами и внутренними переживаниями, с которыми придётся считаться. А половые отношения – гораздо более ответственное мероприятие, чем может показаться романтичному онанисту. Ведь от секса бывают дети! Кира очень боялась забеременеть и мне пришлось освоить искусство прерванного полового акта.
Однако всё это виделось вторичным. Мы оба оказались существами, которым некуда было девать нежность – теперь мы, наконец, нашли для неё выход. Бережно и плавно наши ласки переросли в полноценное соитие. И мы оба приятно удивились тому, насколько наши тела подходят друг другу.
Тогда-то я уже по-настоящему расстался с девственностью. Это был рубеж, после которого жизнь уже не могла быть прежней. Познавший женщину меняется навсегда. С полнотой ощущений от секса, за которым стоит взаимное притяжение, не может сравниться никакое порно, никакое воображение и никакие дружеские эксперименты. Я начал преображался физически: на теле прорастали новые волосы, появился приятный мышечный тонус, голос сделался мужественнее. Казалось, что с каждым бурным оргазмом, напоминавшим порой сеанс экзорцизма, когда тело извивается в хаотичных конвульсиях, девственность и ущербность по капле покидали меня.
Кира становилась смелее, разговорчивее, больше смеялась. В общем – расцвела. От нелюдимой «готичной девочки» не осталось и следа. Наши прогулки становились всё экстремальнее и дольше, как и половые акты. Порой мы проводили в постели сутки напролёт, с перерывами на душ и еду, словно испытывали мир на прочность, исследовали границы дозволенного.
Я попытался вовлечь Киру в круг своих интересов: звукозапись, видеомонтаж, экспериментальную музыку. Сперва она шла мне навстречу – даже взяла у отца ключи от гаража, чтобы мы могли там вдоволь погреметь инструментами. Но вскоре я обнаружил крайне уязвивший мою самооценку факт: внутренний мир моей подруги, сфера её интересов и взгляд на вещи оказались гораздо шире моих. Кира училась на психолога, разбиралась в людях, обладала глубокой, взрослой логикой, незаурядным внутренним миром. Её знания были связаны с жизнью – мне казалось, что она чувствует весь мир, понимает, любит его. Мои же познания в области современного искусства и программирования казались оторванными от реальности, а привычные шаблоны восприятия, суждения – жёсткими, колючими и несуразными на фоне её: текучих, мягких и живописных. Я чувствовал себя кривлякой, который пытается прикрыть пафосом своё неумение жить. Таким же придурковатым балагуром, каким был в школьные годы – превращающим всё в шутку и фарс, не способным на взрослое, серьёзное общение.
Кира тоже понемногу делилась со мной своим миром. Благодаря ей я открыл для себя творчество Бутусова, Стинга, душевное кино, умение расслабляться, гулять и отрываться на всю катушку. Удивительно, что до встречи с ней я по сути не умел отдыхать – всё время пытался делать что-то «полезное». Я совершенно не знал родной город, не интересовался его многообразием, устройством, культурой. И не замечал красоты простых вещей вокруг.
Кира научила меня ловить от жизни кайф. Мы покупали вино, немного еды и шли куда глаза глядят. Блуждали по заросшим зеленью дворам, паркам, валялись на траве, заглядывали в окна, гуляли ночи напролёт, целовались повсюду. А потом возвращались домой, пили чай, танцевали и предавались любовным утехам.
Для меня было своего рода мистическим откровением, что город – это не просто бетонные коробки и сеть дорог для преодоления пути между ними, а ещё и лабиринт из десятков парков, сотен душевных двориков, тысяч человеческих судеб и красоты, которая буквально разлита повсюду для того, кто готов её воспринять. В каждой тропинке, каждом дереве и в каждом окошке – живая история. А ещё музеи, дискотеки, кинотеатры и бары – всё это было создано для удовольствия, которым я так долго пренебрегал, кося под «кибер-монаха», уткнувшегося носом в экран. Таким образом Кира заодно показывала мне, чем можно заняться с ней кроме секса. Ведь алгоритмы ухаживания за девушкой отсутствовали в моём уме напрочь.
Стартап 1.0 – первый блин
Вскоре мои коллеги-соучредители возмутились нашими любовными похождениями, особенно в рабочее время в соседней с ними комнате. Это был первый «красный флажок», регламентирующий границу между работой и личной жизнью.
Пришло время плотно заняться играми. И тут же моим радужным мечтам пришёл конец. Во-первых, стать креативщиком мне не было суждено – все многочисленные сценарии, которые я генерировал десятками, миры, которые до мельчайших подробностей продумывал, ещё будучи школьником, оказались невостребованными. Рынок диктовал свои условия: игры с многомерными мирами и многообразием творческого развития игрока оказались никому не нужны. Нам, как молодой компании, необходимо быстро выпустить простой продукт, скопировать механику одной из известных игр, чтобы привлечь большое количество игроков и «сделать нам имя». Я мечтал о весёлых приключениях с головоломками, RPG и вещах вроде MineCraft’а (хотя тогда его ещё не было и в помине), а пришлось браться за примитивный «мордобой» – симулятор сражений футбольных хулиганов.
