Подъехав к дому, где предстояло выполнять заказ, Инструктор направился к телефону-автомату. Ученик с ехидцой спросил: Вновь хочешь попытаться провернуть вариант со слесарями?
Инструктор отрицательно покачал головой: Здесь этот вариант не подойдет. Тогда мы знали, что мужик по кличке Пух лишь пару месяцев назад въехал в новую квартиру и вряд ли знает соседа снизу. А сейчас мы идем в старый дом послевоенной постройки, в котором выросло не одно поколение давно знающих друг друга людей. Чувствуешь разницу? И я звоню, только чтобы убедиться дома ли объект охоты. Все ясно?
Ученик вновь горделиво промолчал, а Инструктор, попросив к телефону мифическую Таню и извинившись, кивнул напарнику: Все в порядке Андрюха. Он на месте.
Поднимаясь по лестнице, Инструктор расчетливо прикинул: «Если телефонный звонок насторожил жертву, то это мне только на руку. Пусть молодой и горячий как всегда полезет вперед, а потом посмотрим».
Подойдя к двери, Инструктор посмотрел на замок сложной конструкции и понял, что небольшая связка ключей, имеющаяся в его распоряжении вряд ли поможет. Но дверь была старая, в нескольких местах потрескавшаяся и отжать её от косяка было несложно.
— Для очистки совести Инструктор осторожно опробовал пару ключей, покачал головой и, достав из сумки «фомку» передал Ученику: Т ы помоложе и посильнее. Постарайся отжать дверь с одного раза, но без излишнего шума.
Ученик. снисходительно усмехнувшись, взял из рук Инструктора ломик и, небрежно отодвинув его в сторону, начал осторожно просовывать загнутое раздвоенное острие в щель между дверьми и косяком. Старое дерево натужно и завывающе заскрипело, словно недовольное тем, что его так бесцеремонно и грубо будят после долгих лет мирной спячки. Стремясь избежать излишнего шума, Ученик, резко навалившись обеими руками на ломик, рванул его в сторону, заставив ригель замка выскочить из железного проема.
Дверь распахнулась и Ученик, вытащив пистолет, бросился вперед, чтобы не дать хозяину квартиры опомниться. Вбежав в комнату, он увидел контуры человеческой фигуры, лежащей на кровати и, вскинул пистолет, намереваясь прикончить мирно спящую жертву. Но уже в следующее мгновение, Ученик понял свою ошибку. Но было поздно. Ему не хватило всего одной секунды, чтобы опередить человека, произведшего выстрел из-за угла книжного шкафа.
Оборотень стрелял неприцельно навскидку и пуля лишь ранила Ученика, прошив верхнюю часть груди рядом с ключицей. Оборотень хотел повторно выстрелить в опрокинувшееся назад тело. Но второй нападающий двумя выстрелами заставил его спрятаться за шкаф. Пули его не зацепили расщепив дерево с характерным щелчком. Оборотень не знал пробойную силу оружия противника и не был уверен, что ряды толстых книг погасят полет направленных в него пуль. Потому он предпочел вновь укрыться за выступом кирпичной стенной ниши, решив больше не высовываться, а выжидать, когда уцелевший нападающий вынужден будет атаковать и подставиться под огонь его пистолета.
Но Инструктор вовсе не собирался этого делать: Он увидел висящие на вешалке в прихожей милицейский китель с погонами майора и форменную фуражку: «Вот сволочь Храпов. Не предупредил, что посылает мочить мента, подставив нас под ствол. Ну нет, мента убивать не стану: вся милиция города встанет на уши, разыскивая нас. Тем более Храпова больше нет и отчитываться не перед кем. К тому же Андрюха ранен и надо срочно решать, что делать с ним».
Инструктор посмотрел на Ученика, который зажав рану рукой, тщетно пытался подняться с пола: Что стоишь? Помоги мне!
Ученик со злобным упреком бросил взгляд на своего старшего напарника. И в этот момент, прочитав во взгляде Инструктора давно вынесенный приговор, сделал отчаянную попытку схватить лежащий рядом с ним на полу пистолет и попытаться спасти свою жизнь. Но в этот день ему не везло: контрольный выстрел Инструктора в голову был точен. Инструктор выбежал из квартиры и поспешил вниз. И никто из проходящих мимо подъезда людей, не мог предположить, что вышедший из дома и неторопливо направившийся к «Жигулям» человек только, что хладнокровно пристрелил молодого парня, с которым делил тяготы и опасности последних двух месяцев.
Сев в машину, Инструктор подумал: «До отхода поезда чуть более часа. Я управился вовремя. Угнанную машину с поддельными номерами оставлю у Савеловского вокзала, чтобы сбить ментов со следу. А сам на такси направлюсь к Казанскому — пусть найдут! Ну а деньги теперь только мои и не надо ни с кем делиться. „Ах если бы молодость умела, если б старость все могла“. И вопреки этой давней присказке я смог тебя переиграть, Андрюха, а значит ещё меня рано списывать в пенсионеры».
И Инструктор прибавил скорость, стремясь отъехать подальше от места, где оставил мертвое тело своего невезучего напарника. Он знал, что сумеет заставить себя не думать и не вспоминать о молодом Ученике, замену которому в нынешнее время беспредела найти будет не столь уж трудно.
А Оборотень некоторое время после того как раздался ещё один выстрел и затем хлопок дверью сидел за шкафом. Он опасался ловушки: «Второй бандит мог сделать вид, что ушел, а сам поджидает, когда я высунусь из укрытия и подставлюсь под его ствол».
Томительно тянулись минуты и Оборотень решился. Опустившись на колени, он выставил вперед пистолет, и быстро выглянул из-за шкафа. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы оценить ситуацию: второй убийца пристрелил своего раненого напарника и скрылся.
Все ещё не без опаски, держа оружие наготове Оборотень выбрался из своего укрытия и прислушался. все было тихо. «Вот соседи-сволочи. Меня убьют и никто даже не почешется. А впрочем дом старый, добротно сделанный и сквозь толстые каменные стены звук далеко не летит. Может быть никто и не обратил внимания на пистолетные хлопки. Подумав, что по телевизору очередной боевик показывают».
Оборотень уже хотел позвонить дежурному по городу и сообщить о совершенном на него нападении, когда в голову пришла удачная идея: «А ведь эта кровавая разборка мне на руку: она отводит от меня подозрения в предательстве и кроме того обеспечит мне алиби в момент убийства старухи Обуховой. До неё отсюда ехать на машине самое большее минут пятнадцать, на выстрел положим минут пять и на непредвиденные задержки десять. Итого меньше чем через час я вернусь сюда, подниму тревогу и позвоню Кондратову. Все будут думать, что я здесь во воевал с киллерами, в то время как Обухову убил кто-то другой. Все складывается как нельзя лучше».
Оборотень поспешно направился к двери. По пути ему пришлось перешагнуть через труп молодого боевика. Взглянув на лицо поверженного киллера, Оборотень с мстительной издевкой произнес: «А тебе уж торопиться не надо, так что придется немного подождать, пока я вернусь.»
Спускаясь по лестнице, подумал: «Не иначе гад Храпов перед смертью послал ко мне этих ребятишек. Больше ведь некому. Ну Храпов свое получил. Теперь надо решить проблему со свидетельницей и тогда все: я вне опасности и на мои деньги уже никто не посягнет».
Мысль о безопасности спрятанной в доме валюты согрело его душу и притупило горечь забот последних дней. Теперь ему нужна было ещё одна последняя, как он считал, жертва.
Машину, водитель которой согласился его подвезти к дому Обуховой, он нашел почти сразу. И это было хорошим предзнаменованием.
Обухова и Сима, посмотрев программу «Время», которую они никогда не пропускали, сели пить чай. Других передач они не любили: бессовестные сцены между голыми мужчинами и женщинами и бесконечный мордобой вызывали у них отвращение. Подруги с восторгом вспоминали старые фильмы своей молодости «Подруги», «Жди меня», «Беспокойное хозяйство», «Музыкальную историю». Впрочем о последнем фильме старались говорить поменьше, поскольку Сима в юности боготворила Лемешева, а Обухова считала себя преданнейшей «козловитянкой». И не желая ссориться вновь как в юности из-за любви к разным оперным кумирам молодости, старушки при упоминании этого фильма лишь тактично касались прекрасной игры Целиковской.
Но в этот вечер разговор не клеился. Причиной стала размолвка подруг, случившаяся днем, когда Обухова, не выдержав тяжести своей тайны, рассказала Симе о совершенном под её окнами убийстве, свидетелем которого она стала. Та сразу поняла, почему подруга пригласила её погостить, но обиделась совсем не на это коварство. Ее, всю жизнь считавшую себя комсомолкой-активисткой, возмутила трусость старшей подруги: Как ты могла так поступить?! Милиция с ног сбилась, разыскивая преступника, а ты не хочешь им помочь! А если этот негодяй убьет ещё кого-нибудь? Не дай Бог такое случится: тогда новая жертва будет и на твоей совести.
И Обухова, ожидающая услышать слова сочувствия, вынуждена была оправдываться, честно признаваясь в своем малодушии. Но на предложение подруги немедленно пойти в милицию и указать на человека, фотографию которого видела у сотрудника уголовного розыска, ответила категорическим отказом. И теперь Сима дулась на свою подругу, не теряя надежды уговорить её выполнить свой гражданский долг.
