Ферсман, конечно, не только бродил, наблюдал и разглядывал камни, но и напряженно обдумывал новые большие вопросы, которые выдвигала перед наукой молодая русская школа геохимии. Сейчас уже многие рядом со славным именем ее основоположника, Вернадского, начинали ставить другое, пока еще малоизвестное, имя его ученика. Они отлично дополняли друг друга. В то время как Вернадский видел поэзию научного познания в ничем не сдерживаемом полете воображения, Ферсман стремился утвердить свое — тоже поэтическое и в то же время очень земное — видение мира. В него входили уральские камни, алтайские сопки, сибирские россыпи — он был очень предметен и конкретен, этот мир. До тех пор наука, которую реформировали Вернадский и Ферсман, только фотографировала его. Старая минералогия, с которой так успешно сражались Вернадский и Ферсман, не отрицая, а преодолевая ее ограниченность, была, говоря философским языком, метафизична в самой своей основе. «Сухой и мертвой систематикой веет со страниц такой минералогии, — писал Ферсман в 1913 году. — Неудивительно, что в обществе распространено столь превратное мнение об этой науке, что редко кто в стремлении к самообразованию возьмется по собственной инициативе за учебник «мертвой природы».
«Но неужели же более чем два столетия упорной работы в области минералогии прошли даром!» — восклицает он тут же. Неужели же все эти бесконечные ряды цифр, труднопроизносимых названий, географических имен, которыми наполнены минералогические сводки, — лишний балласт, лежащий на пути развития науки? Нет, отрицание ценности фактического материала, накопленного наукой, может быть простительной ошибкой мальчика, но не сложившегося ученого. Наука, конечно, будет продолжать описывать сегодняшний лик земли, выбирая для этого отдельные природные соединения, однородные химически и физически, называемые минералами, будет давать им свои названия, определять их состав и свойства. Описательная минералогия существует и будет существовать. Тысячам студентов предстоит, как и прежде, заучивать наизусть тысячи названий, на которых можно сломать язык, учиться выполнять любые определения. Минералы надо знать! Минералогия по-прежнему останется копилкой для фактов. Тысячи исследователей будут попрежнему изучать комплексы минералов в горных породах, то-есть развивать петрографию — науку о камне. Но обе эти науки — и минералогия и петрография, — если их верно понимать, не мертвые, а живые, и дело совсем не в том, чтобы к старым понятиям приклеить новые ярлыки. Надо сделать так, чтобы изменилось место этих наук в системе наших знаний, а это уж совсем не простое перемещение одних и тех же слагаемых.
Минералогия выхватывает отдельные звенья длинные цепи природных явлений и рассматривает их независимо друг от друга и вне природных условий и среды, а современному геологу нужна вся земля!
Она нужна ему для того, чтобы восстанавливать обстановку прежних геологических эпох, распределение древних материков и морей, низменностей и гор на всем земном шаре. Этим занимается особый отряд геологов-палеогеографов.
Вся земля нужна геологу для того, чтобы он мог изучать формы залегания горных пород — слои и складки, — разрывы и наслоения повсеместно. Так, изучая причины движения земной коры, другой отряд геологов — тектонистов — подходит к той же проблеме общего развития земли.
Геологические процессы непрерывно изменяют состав и строение земного шара и форму земной поверхности. В недрах земли образуются расплавы, они поднимаются в поверхностные части земной коры и порождают вулканы. Особая дисциплина — вулканология — изучает условия выхода на земную поверхность расплавленных масс из недр земной коры.
Медленно опускаются и поднимаются отдельные участки земной оболочки. Иногда происходят более быстрые их сдвиги, сопровождаемые толчками, — мы называем их землетрясениями. Все это изучает геосейсмология.
Чтобы глубже понять современное размещение минералов и горных пород, уметь предугадать их размещение там, где его трудно установить простой разведкой, нужно знать все законы развития земной коры.
Ветер в союзе с морозом и водой, как удостоверяет геоморфология, разрушает горные породы и переносит мелкие обломки в другие места; водные потоки прорезают долины, ущелья, овраги, размывают горные породы и сносят их в моря в виде обломков или растворов. Подземные воды, которыми занимается гидрология, образуют пустоты и пещеры в глубинах земли. Они же отлагают под землей или при выходе на поверхность растворенные минеральные соли. Ледники — специальность глациологов — обтачивают поверхность земли, отрывают от нее камни и переносят их по направлению своею движения. Морской прибой разрушает берег. На дне морей, озер и рек оседают обломки разрушенных пород, выпадают соли из водных растворов. На этих процессах сосредоточены интересы океанологов, озероведов…
Они действительно охватили всю Землю!
И вот к ним присоединяется новый отряд, изучающий непрерывную работу ее химических сил.
«Медленно, ускользая от наших глаз идет эта химическая работа, — продолжаем мы цитировать тот же отрывок из записей Ферсмана, относящихся к 1913 году, — и сложным путем химических превращений постепенно преобразуется земля, скалы и горы в новые формы. Не ту же старую землю пашет каждый год плуг, не по тем же старым камушкам текут ручьи и реки. Незыблемые скалы и камни имеют тоже свою историю возникновения, изменений и гибели».
Геологические процессы неизбежно влекут за собой новую группировку химических элементов: разрушаются одни соединения, на их месте возникают и накапливаются другие. И чем резче нарушается равновесие в земной оболочке, тем интенсивнее эти химические перегруппировки. Тесными нитями связана химическая и физическая жизнь Земли, и трудно провести резкую границу между ними в истории нашей планеты. Нельзя изучать царство минералов, опираясь только «а один признак общности и близости и «химического состава.
Новая минералогия, пытаясь применить старые схемы к природе, видит, как далеки они от тех сложных химических и физических природных систем, какими являются наши минералы. Запутанной цепью переплетаются между собой истории отдельных минеральных видов.
Ферсман суммирует свои уральские, алтайские, сибирские наблюдения, чтобы, опираясь на них, подчеркнуть заманчивость, трудность и своеобразие новых задач.
«В одном и там же клочке земли, в одних и тех же условиях существования встречает минералог тела из самых разнообразных химических групп… Наша искусственная систематика- далека от природы и от тех химических процессов, которые вызывают минералы к жизни…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
