не дала мне договорить. Лифт пискнул, выпуская нас на этаж. Она прижала палец к губам, призывая к тишине, а затем взяла меня за руку и потащила из лифта.
Мы были на последнем этаже. Катерина повела меня за собой к металлической лестнице, за которой виднелась дверь.
– С чего ты взяла, что мы устроили оргию? – сменил я тему. – И к чему это вообще? Неужто ревнуешь?
Катерина, которая поднималась по металлическим ступенькам, что вели на крышу, остановилась и обернулась, посмотрев на меня. Затем хихикнула и открыла дверь. Вышла наружу и довольно, как кошка, потянулась.
– Эх, Алеша, ты и есть Алеша. Наша интрижка скоро сойдет на нет. Я выйду замуж, рожу мужу наследника. И буду вспоминать тебя только по большим праздникам. Исключительно в положительном ключе. Запершись в ванной, когда мужа не будет дома. А про оргию мне стало понятно, едва Юсупова опубликовала в социальной сети фото с тобой в кафе литераторов. Она везде ходит с сестрой. И уж Ольга точно бы не упустила шанса попробовать твою Силу. Больно редкий ты экземпляр. Ну и в том, что ты соблазнил ее сестру, я тоже не сомневалась. Робкая и застенчивая девочка пала под чарами обольстителя. И сегодня она впервые легла с мужчиной, при этом оставшись невинной. Так что обещание целомудренности до свадьбы, который дает каждая девушка любой аристократической семьи, чисто технически соблюдены. Парадокс, да?
На секунду я почувствовал в ее голосе тоску. И злость. Ну, оно и понятно. Все девушки из аристократических семей – избалованные собственницы, которые привыкли получать все, что хотят, по первому щелчку наманикюренных пальчиков. И не желают отпускать свою добычу. Хотя формально эта добыча им и не принадлежит.
– Ну же. Иди ко мне, – поманила она меня.
Выдохнув, я вышел наружу и втянул в легкие свежий воздух. Прошагав по прогибающейся под ногами черепице, оказался у самого края и невольно замер. Внизу простирался город. Он раскинулся в полутьме набегающего вечера во всей красе. Золотистый шпиль Адмиралтейства впивался в ночное небо, словно указывая на первые звезды. Разъезжающиеся в стороны улицы тянули к себе, просили пройтись по каменным мостовым. Мосты перекидывались через темную ленту Невы, словно стежки нити, стягивающие тело города, не позволяя ему расползтись в стороны. Но стоит им разойтись в темноте, как город выдохнет и выпустит из мрачных подворотен тени. Вода будет биться о набережную, каменные львы едва заметно станут поворачивать гривастые головы вслед запоздалым путникам. Я осознал, что это мой город.
Я сел на парапет, любуясь огнями фонарей и переливающихся неоновых вывесок. Катерина устроилась рядом, свесив с парапета ноги. Она достала из рюкзака бутылку вина и ловко открыла ее.
– Очень красиво. Держи, гусар. Красное вино хорошо восстанавливает силы после боя. Как знала, что пригодится.
Я принял бутылку и сделал большой глоток. Посмотрел во двор, на подсвечивающийся фонарями, окруженный черными коваными лавочками фонтан. На одной из скамеек сидела влюбленная пара. Парень и девушка. Они о чем-то переговаривались и вполголоса смеялись. А там, через дорогу, шелестели кронами деревья Таврического сада.
На плацу казармы было вечернее построение. Шеренги солдат в синих мундирах вытянулись и замерли перед капитаном. Где-то в полумраке плаца мелькнули три тени. Парни в гражданке, пригнувшись, крались в сторону казарм, и я усмехнулся: видимо, ребята вернулись из самоволки и не успели к построению.
– Красота! – выдохнул я. – Кстати, с чего ты взяла, что тебе придется уходить от меня? Вдруг я решу связать с тобой всю жизнь. Я теперь князь, так что могу…
Катерина только усмехнулась. Обняла меня, положила голову мне на плечо.
– Не шути с моей Семьей, – вдруг сказала она, и ее лицо сделалось мрачным. – Это и правда может плохо закончиться.
– Да я и не думал. Век бы их не видеть. А если серьезно?
– А если без шуток – мой папа никогда не пустит тебя на порог нашего дома. Он свято верит, что ты должен умереть в какой-нибудь придорожной канаве со вспоротым животом. А то, что ты выжил – не твоя заслуга, а исключительно воля случая. Он человек военный. Старой закалки. И была бы его воля, он расстрелял всех музыкантов, блогеров и прочую… цитирую: «Шушеру заднеприводную». Только военная служба императору. Только хардкор.
– За моими плечами четыре года службы, – напомнил я.
Катерина презрительно фыркнула.
– Легион? Отец считает наемников чуть более достойными людьми, чем блогеров. Мясники, дезертиры и грабители, которые не знают, что такое честь. Да и твои красавицы, – она едва заметно скривилась, – теперь тебя уже не отпустят. Они прилипли к тебе, Карамазов. Есть в тебе какое-то качество, которое тянет к тебе женщин, будто магнит.
– Оно называется авантюризм, – подсказал я. – И тяга к неоправданному риску.
– Правильные и не очень девочки всегда любят плохих мальчиков. – Катя вздохнула. – Такова наша судьба, заложенная в нас еще великой Праматерью. Не зря же она привязалась к мужу после того, как он нарушил запрет Спасителя.
Катерина замолчала, словно подбирая слова, а затем прямо посмотрела мне в глаза. И вид у нее был очень серьезный.
– Зря ты согласился на все это. Зачем оно тебе? Судьба семьи Карамазовых – умирать долго и в мучениях?
– А ты что? Гадалка?
– Почти, – усмехнулась девушка, принимая бутылку. – А если серьезно, работа, которую ты взял вместе с обязательствами, не каждому по плечу. Мой дед только перекрестился, узнав, что ты решил принять наследство.
– О чем речь? – не понял я.
Катерина обернулась и удивленно посмотрела на меня.
– Серьезно? Твой дед, Федор Иванович.
– Я почти с ним не общался, – перебил ее. – Родители с детства ограждали меня от деда. А после их смерти я был уже вполне самостоятельным. И дед только подкидывал мне денег первое время, пока я не встал на ноги.
– Ну, оно и неудивительно. – Девушка вздохнула. – Ну, раз ты не знаешь, то значит, завтра тебя ждет большой сюрприз.
– Может быть, ты поведаешь? – я не сдавался.
– Твой дед был инквизитором, – жестко произнесла девушка, и ее лицо застыло жутковатой маской. – Тем самым, который руководил службой по отлову перекинувшихся. И поиском объектов.
– Объектов? – снова озадачился я.
– Ага. «Долетавшая до меня в те далекие времена молва утверждала однозначно – волшебный мир есть! Он огромен и прекрасен, а добро и зло в нем представлено ярче, чем в повседневной жизни: зло – не только наркоманами и уголовниками, а добро как-то еще, помимо отвлеченных понятий», – процитировала она слова из немеркнущей классики.
– А можно… чуть подробнее?
– Можно. Только для этого тебе придется
