— Не торопись так, детка, — ухмыльнулся Бёрт.
— Он должен умереть! Должен! — Хельтмаххер хотела наброситься на него, но Бёрт прострелил ей плечо, вынудив её остановиться, — как ты смеешь в меня стрелять!? Пади ниц, ублюдок! Я сделаю то, зачем пришла!
Она снова попыталась броситься в его сторону, но ещё одним выстрелом он отстрелил ей стопу, из-за чего Хельтмаххер вынужденно рухнула на колени.
— Видимо не в этот раз, Анна, — ухмыльнулся Бёрт, взявшись за рукоятку ножа в своём поясе, — после одержимости использовать свои силы не так хорошо получается? Верно?
— Не совсем, — Хельтмаххер резко подорвалась к Бёрту, с размаху выбив пистолет из его руки, после чего улыбнулась окровавленными, гнилыми зубами, — попа-ался!
Анна подорвалась к Бёрту, схватив его за плечи, и ударила лоб в лоб, после чего свалила его на лопатки.
— Я убью тебя, жалкий солдатик! Потому что я сильная! Я сильнее всех! — Хельтмаххер мельком обернулась в сторону мученика, — я не могла добраться до него. Во сне это выглядело проще, но ты сам привёл меня к цели!
Анна снова повернулась к Бёрту и что-то почувствовала, округлив мертвецкие глаза.
— Не стоило отвлекаться, — сказал Бёрт, держа рукоятку ножа, лезвие которого вогнал в сердце Хельтмаххер, прокрутив там вокруг своей оси.
Сбросив ослабленную Анну с себя, Бёрт поднял выбитый пистолет, после чего вынул нож из её груди.
Собравшись с остатками сил, Хельтмаххер с трудом встала на колени, обратившись к Бёрту.
— Не на-адо! Это ловушка… так, не должно быть! — взмолилась Хельтмаххер.
— Ты видела его во сне? — Бёрт мотнул головой в сторону мученика, держа Анну под прицелом, — что это был за сон? Говори, пока я не прострелил твою гнилую башку!
— Он пришёл ко мне, назвал себя покровителем убийц, сказал, что гордится мной, — не имея выбора, Анна начала рассказывать.
— Ну, ещё бы, — хмыкнул Бёрт, — дальше что?
— Он сказал, что я должна найти его! Найти и освободить, убив его, — Анна подняла дрожащую руку, указав на мученика, — чтобы мы могли вместе захватить весь мир…
— Но ты не смогла его найти?
— Не смогла, — Хельтмаххер опустила голову, — зато болото открыло мне много новых тайн…
— Которые я похороню вместе с тобой, — отрезал Бёрт, крепче сжав рукоятку ножа.
— Нет! Не смей! Они тебя используют! Используют! Они хотят продолжить это! Убей меня и больше никогда не увидишь свой мир! — выпалила Хельтмаххер, но Бёрт поступил радикальнее. Он от себя замахнулся, вспоров горло Анне. Она закатила и без того безжизненные глаза, после чего завалилась набок, а её конечности ещё недолго подрагивали. Ксандра отошла к Бёрту, после чего послышался громкий звук рвущейся ткани, начали сверкать молнии…
Разрыв был вновь открыт…
— Как тебя зовут? — прокричал Бёрт, обращаясь к мученику.
— Меня зовут Тадурунн. Иди вперёд, Я укажу тебе путь, Страж…
Кивнув головой в знак понимания, Бёрт прошёл вперёд, в открывшийся разрыв…
Часть 12 «Ночное следствие»
«Германия. Нюрнберг. Дом престарелых»
Несмотря на то, что был только конец сентября, в Нюрнберге ближе к вечеру уже начало темнеть. Солнце, казалось, светило тусклее, поэтому сумерки начинали окутывать местность раньше положенного времени. В это время, в доме престарелых, во дворе для самостоятельного отдыха находились три пожилые женщины. Они сидели на одной из скамеек и наблюдали за садившимся, тусклым солнцем.
— Совсем солнце плохо стало, устаёт, — тяжело выдохнула одна из женщин.
— Господь не допустит этого, если не пришло наше время, — сказала вторая.
После этого они ещё недолго беседовали на религиозные темы, и две женщины, когда уже во дворе уже стоял полумрак, собрались и встали со скамейки.
— Пойдём мы, Тильда, ты тоже не засиживалась бы, а то заругают, — сказала одна из женщин, и они вдвоём вскоре вернулись в пансионат.
Совсем скоро город накрыло пеленой мрака, этому поспособствовали облака, что вскоре налетели, укутав собой и без того тёмное небо. Тильда, пожилая женщина в возрасте 79 лет осталась сидеть, дыша свежим воздухом. Одета она была в куртку и теплые, пуховые штаны, а на голове была лёгкая, белая шапка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вскоре из здания вышел мужчина лет сорока, который осмотрел женщину, что сидела к нему спиной.
— Тильда? — мужчина обратился к ней по имени, но ответа он не получил, — Хэнскем, вы что здесь делаете? Уже стемнело.
Он подошёл, встав рядом со скамейкой.
— Я скоро вернусь, ещё пять минут посижу и вернусь, — ответила Тильда.
— Не задерживайтесь, — на этих словах мужчина вернулся в здание.
Через несколько минут, когда уже стало немного ветрено, Тильда поняла, что уже начинает замерзать. Она встала со своего места, как вдруг услышала голос.
— Ты рассуждаешь о Господе Боге, но при этом в тебе нет ничего святого, — услышала она зловещий, грубый, гортанный голос, испуганно осмотревшись по сторонам, — что это, если не лицемерие-е-е…? — протянул этот голос, а Тильда осмотрелась по сторонам в поисках его источника, но пока ничего не видела.
— Кто здесь? Я уже ухожу, — Тильда, насколько могла, ускорилась к входу в пансионат, но передвигалась всё равно не быстро для своих лет.
В этот момент с крыши здания во внутренний двор спрыгнуло внушительных размеров существо, расправив свои крылья. Он преградил путь Тильде, от чего она в ужасе замерла, не в силах вымолвить и слова. Он стоял на одном колене и с опущенной головой, но когда обратил свой взор на женщину, она хотела в ужасе закричать, но в горле встал непроходимый ком. Она лишь стояла с приоткрытым ртом, смотря на лицо Лича.
— Ты узнаёшь меня? — Арнольд встал во весь рост, свесив тяжелые крылья к земле, — узнаешь мальчика, которого оставила один на один с ненормальным отцом? — Лич сделал несколько шагов вперёд, а глаза Тильды округлялись от неподдельного ужаса, — узнаёшь меня, мама…?
— Господи помилуй, Господи… — Тильда сделала несколько шагов назад на дрожащих ногах, — это не можешь быть ты, не можешь… Арнольд… что ты…
— Не надо за меня переживать, мама. Я снова молод, я полон сил, у меня… весь мир перед ногами, — сказал Арнольд, сделав ещё несколько шагов вперёд, и осмотрелся по сторонам, — а чего добилась ты, мама? Это то, чего ты ожидала, уходя от отца в восемьдесят пятом? — Лич протянул руку в сторону и раскрыл кулак ладонью вверх, — это твоя счастливая старость?
— Господи, Арнольд… что с тобой стало? Это всё те существа? Это они с тобой это сделали? — Тильда говорила негромко, а на её глазах проступили слёзы, и она уже перестала пятиться от Лича.
— Это не со мной что стало, а с тобой! — выпалил Арнольд, сделав шаг навстречу матери, — ты ушла от отца! Бросила меня из-за этого священника, оставив наедине с ним! Он изводил меня, выжимал для того, чтобы я скорее нашёл своё призвание! Я-то его нашёл… но вот ты… что? Прожила всю жизнь с алкашом проповедником, и ваш же собственный сын выставил тебя, стоило только скончаться его папаше! Я был в Мексике на проповеди твоего сына. Он такой же лицемерный, как и ты. Верит в Бога, ведёт паству, но никто не знает, что несколько лет назад он отправил свою родную мать в дом престарелых! — Лич уже начал свирепеть, от чего из его рта потекла маленькая струйка крови, которой окрасились его гнилые зубы.
— Прости… прости меня, — Тильда опустилась на колени, бегло расстегнув верх куртки, откуда дрожащими руками достала небольшой кулон в виде сердца, который с трудом раскрыла, — вот… вот! Я всегда помнила о тебе! Я не… забывала! Но я не могла остаться! Не могла!
Арнольд медленно склонил голову чуть набок, увидев в кулоне маленькую фотографию, где он был запечатлён в возрасте шести лет. Лицом он был повернут прямо к камере, но его глаза смотрели куда-то в сторону.
— Я мог дать тебе всё, мама. Сейчас, когда перед Землей открылся новый мир, я мог дать тебе всё взамен на твою поддержку, которой мне так не хватало, когда я был маленьким. Я бы щедро тебя отблагодарил, и никакого дома престарелых ты бы не увидела!
