К началу этой войны за двадцатилетие советской власти выросло новое поколение литературной молодёжи. Большинство погибло на войне. Скорбные списки их высечены на мраморных плитах у входа в писательские организации Севера и Юга Осетии. Их более пятидесяти. Но в списки вошли лишь те из них, кто уже печатался в периодике. Не успевших пробиться в печать молодых писателей вдвое больше.
Югоосетинские писатели старшего поколения все ушли на войну. В тылу остались лишь три старика, одна пожилая женщина и два инвалида. Вернулись с фронта лишь некоторые из призванных после тяжёлых ранений. Это – Гафез, Бекоев Елиоз, Дзугаев Георгий, Асаев Реваз, Букулов Алексей, Маргиев Коста, Дзугаев Хаджумар, Пухаев Пётр и др.
Завершение войны принесло южным осетинам не только радость «со слезами на глазах», но невыразимое чувство трагизма народной судьбы: в боях за свободу Родины сложил свою голову каждый шестой осетин. И вся безысходность ситуации в том, что это были молодые парни, коим предстояло воспроизвести генофонд родного народа. Случилось так, что южных осетин и ныне, спустя почти семьдесят лет, меньше, чем было в 1941 году до начала войны. И в этом неизбывный трагизм судьбы южных осетин.
И показательно, что наши историки и писатели фиксируют этот трагизм не горестными словами причитаний, а мужественным молчанием. Да, говорят о том, что каждый шестой из южных осетин был мобилизован, что каждый второй из них погиб. Говорят и о том, что около двух тысяч участников войны стали офицерами, что среди них тысячи награждённых и семь героев Советского Союза, или один герой на десять тысяч человек... Этим можно гордиться, но одолеть трагизм ситуации ни гордостью, ни молчанием невозможно.
Трагизм судьбы южных осетин резко усилился с распадом СССР и с возобновлением захватнических претензий властей Грузии на крошечную территорию южных осетин. Фашиствующий националист Гамсахурдиа, захвативший Грузию, вышедшую из состава Российского государства с благословения случайного и близорукого «Государя российского» Ельцина, заявил, что территория Южной Осетии исконная грузинская земля, осетины – народ пришлый, и он их выгонит с южных отрогов Кавказской гряды на север. Так осетины дожили от Великой войны – до новой, бесконечной, с древним соседом, обернувшимся лютым захватчиком. Эта новая война длится с 1988 года, когда начался её информационно-пропагандистский период.
Грузинские власти решили в августе 2008 года уничтожить южных осетин, превратить наш край в «чистое поле» и отгородиться от России хребтом Кавказа.
Было ясно: пятидесятитысячный народ не может устоять против вооружённой до зубов армии пятимиллионного агрессора. Но нам пришла на помощь великая Россия и спасла нас – своих граждан, преданных России, как Родине и как государству. И в Южной Осетии не только люди, но камни благодарны российскому воинству и гражданству, равно как и руководству.
Разумеется, от Великой войны до жалкой попытки захватить родной очаг малочисленного народа дожили далеко не все солдаты, ставшие, одержав победу, ветеранами. Но и в годы долгой мучительной борьбы за свой родной дом они были рядом с бойцами, т.е. со своими сынами и внуками.
Собственно, и писательство наше состояло в рядах этих бойцов. И на боевом посту погиб талантливый прозаик и поэт Алеш Гучмазты...
Писатели Южной Осетии за послевоенную полувековую историю прошли трудный, но результативный творческий путь от послушного исполнения требований так называемой официальной, чиновничьей «эстетики» до талантливого, творческого усвоения велений высокоразвитого реализма.
Ныне на всей неоглядной Руси торжественно отмечают день Великой Победы во второй Отечественной войне. Известно, что в день столетия победы в первой Отечественной, в 1912 году, в России были живы ещё пятеро участников войны против наполеоновского нашествия.
В моём сердце ныне теплится единственное желание – чтобы из участников Великой Отечественной ко дню столетия Победы в ней здравствовало хотя бы пятьсот солдат и офицеров, которые бы с улыбкой повторяли слова Твардовского:
Если б совесть позволяла,
Жил бы двести лет!
Нафи ДЖУСОЙТЫ, писатель
Алихан ТОКАТЫ
(1893–1920)
Он был словно обделён счастьем с рождения и до самой смерти – не успел познать ни радостей любви, ни возможности иметь собственную семью. Глубокая философия его стихов с удивлением воспринимается современным читателем, когда он узнаёт, что этот мальчик умер в 27 лет, и поэтическое признание его таланта пришло через много лет после его смерти. Подлинный поэтический гений – всегда философ и ремесленник. Он одним штрихом способен превратить обыденную картинку в знак мироздания...
Лестница
Даже ползая по грешной земле,
Мы хотим-не хотим –
Рождены одолеть
крутую дорогу.
В пелене детских страхов,
иллюзий, мгле,
Избираем путь к тому,
кого именуем Богом.
Пред немыслимой,
неведомой высотой
В путах робости,
неверия и сомнений,
Смотрим в бездну минувшего,
Забывая порой,
Что идущему вперёд и ввысь
дорога дарит ступени.
Лишь паломника
к святой высоте
Выше вечно-седых вершин
дух возносит как дар для Бога.
Обретает, кто бредёт
к заветной мечте,
Белоснежные крылья,
Скромно сложенные до срока.
Перевод Романа Газенко
Фиалка
Моя надежда тает
Слезой последних льдин.
Невинно осуждённый,
В неволе я один.
Был миг – кусочек неба
В решетчатом окне
Послал букетик нежный
Закованному мне.
Кто ты, та незнакомка
За каменной стеной,
Что молвила негромко:
«О, бедный мальчик мой...»?
Кто ты, что жребий жалкий
На счастье заменил?
Кто ведал, что фиалки,
Как небо, я любил?
Перевод Романа Газенко, Полины Шамрай
Таймураз ХАДЖЕТЫ
(1945–1996)
«Осетинский Есенин» Таймураз Хаджеты обладал редчайшим даром говорить о сложном простыми словами... Осетины недаром считают его своим, истинно народным поэтом, которого ценили и любили за сохранность традиций, бунтарство, патриотизм, гражданскую позицию.
* * *
Я не хочу в спокойном море
Скользить пологою волной.
Уж лучше управлять судьбой
С разящим ветром в бурном споре.
Я не хочу мечту держать
У завтра вечного в неволе,
И что положено – не боле
От жизни я желаю брать.
Я не хочу принять отраву
Из рук любимых и друзей.
И тот кусок мне будет не по нраву,
Что отнят у людей.
Я не хочу, чтоб в грязь и смрад
Толпа низринула пророка,
Но вознесла хвалу до срока
Невозвратимости утрат…
Я не хочу…
Я не хочу…
Перевод Олега Кудухова, Романа Газенко
Теги: Литература Южной Осетии
Ситцевая песня
Фото: фото автора
В город Карабаново, что во Владимирской области, я ехал по письму супругов Ключниковых - Валентины и Андрея. Суть в том, что магазин, который они полтора десятка лет считали своим, оказался муниципальным, а Валентина – не предпринимателем, а всего лишь директором, то есть наёмным работником с окладом в три тысячи рублей в месяц, которых она и в глаза не видела.
Но в помощи Ключниковы уже не нуждались. К моему приезду с торговлей они покончили навсегда. И то, чем они занимались теперь, показалось мне значительно интереснее, важнее того, чем были вынуждены заниматься прежде.
Но начинали они всё-таки с торговли.
Торговая стезя
– Валя, что хочешь делай, я не пойду – стыдно!
Это был не бунт, нет. Андрей никогда не шёл против жены. Он послушно торговал семенами, носками, трикотажем в райцентровском городке Александрове. Правда, при виде знакомых отбегал в сторону или прятался за деревьями, делая вид, что никакого отношения к этой коробке с семенами или раскладушке с разложенным на ней товаром не имеет. Но когда было решено перенести торговую точку из райцентра в Карабаново, ближе к дому, заволновался:
