Хаджар вспомнил историю, которую ему рассказывал Шенси. Про появление топей Эглхен. Повернувшись к спокойно тянущему брагу Абрахаму, он прошептал:
— Разве Эглхен не…
— Каждый рассказывает историю так, как он её слышал, — перебил его Шенси. — я слышал так — Экзаелс, иначе. Где правда, а где ложь — какая разница? Это просто истории, парень.
Хаджар никак не ответил, а Экзаелс продолжил балладу.
— Все вы слышали о топях Эглхен. Все вы знаете, что Горшечник вытащил зелье из тела прекрасной супруги князи, что заключил сделку, чтобы изгнать Радужных Эльфов, вот только это все кривотолки да домыслы простых бродяг, — Хаджар едва было брагой не подавился. Такое впечатление, что бард услышал их с Абрахамом разговор и решил добавить пару строк в песню. — Мало кто помнит, как оно все было на самом деле. И, быть может, и эта песня вам соврет, но этого вам уже не узнать. Как и не узнать королю, за что его предал князь.
Хаджар убедился в том, что нейро-сеть точно все записывает и обратился в слух. Как и всегда, в случае со старыми легендами, он чувствовал, что здесь кроется еще один маленький ключик к пониманию того, что творится в Безымянном Мире и к его собственной судьбе.
— Песня, что я вам пою, знает о прошлом больше, чем истории стариков. Король мудро и твердо правил своими землями, сохраняя многочисленные народы в мире и покое. Но были и те, чье сердце отравила зависть и жадность. Один из князей задумал поднять восстание против короля, но знал он, что не сможет собрать достаточно людей, чтобы свергнуть правителя, ведь тому на помощь придут Радужные Эльфы и их мудрецы, коим ведомы тайны волшебства и магии.
Хаджар хорошо помнил историю Абрахама и в ней действительно упоминались и эльфы, и князья, но… не было короля.
— И тогда князь заключил сделку с Горшечником, тот выковал броню, а князь обманом заставил людей надеть доспехи, хотя и сам, словно муха, попался в ловушку Несчастного. И тот повел армию короля, запертого в своем замке, против Радужных Эльфов. А когда стихли звуки сечи и отпылали пожары войны, не осталось ни князя, ни жены его Эглхен, ни Горшечника — лишь гнилые доспехи и души мертвецов, в них запертые.
Что же, если соединить две истории воедино, то вырисовывалась вполне себе обыденная картина. Хаджар уже со счета сбился, сколько раз он не то, что слышал в историях, а лично становился свидетелем интриг, придворных дрязг и возни в борьбе за власть и трон.
И то, что это произошло в древние времена в землях, где вообще не существует концепции придворной иерархии… не удивительно. А если подумать, то, может, именно после этих событий Чужие Земли и отказались от корон и королей. Титулов и дворян.
— В замке опустело, — продолжал петь Экзаелс. Чуть прикрыв глаза, он перебирал струны лютни — все глубже и глубже погружаясь в собственную историю. — Зима сменялась летом. Лето — зимой. И так многие и многие сотни раз, а одинокий король все бродил среди пустых залов, где с гобеленов на него смотрели лики павших друзей и родных, ставших жертвами яда отравленной души.
Запертый король… если бы Хаджар не знал, то мог бы подумать, что в очередной раз слышит пересказ истории Эрхарда. Хотя между тираном ста королевств и мудрым королем Радужных Земель имелось куда больше различий, чем сходств.
И все же, какие-то детали, заставляли Хаджара заподозрить во всем происходящим невидимого кукловода, что игрался и его судьбой тоже.
— Те, кто выжил, постепенно разбредались по растущим Чужим Землям, как их теперь называли бродяги и странники. И лишь один верный соратник — правая рука Короля, оставался с ним ходить среди темных залов их замка. Не зная зачем, не видя конца своим скитаниям, они жили в прошлом, не давая себе видеть будущее и настоящее.
Кто-то в таверне позволил себе дурацкую шутку на тему того, чем эти двое занимались многие века, но никто не поддержал хохмача. Несмотря на странное поведение Экзаелса — пел он справно, а играл еще лучше. Да и песня звучала красиво и легко.
— И так было ровно до тех пор, пока у замка не объявился гость, — бард вновь взял паузу и на этот раз она возымела эффект. Казалось, что сама таверна затаила дыхание. — Человек в плаще из кожи тысячи жутких тварей бездны, что скрывал его фигуру. В широкополой шляпе, из-под которой углем сиял всего один лишь глаз. Руки же его, когтистые, словно у монстра, и серые, как у мертвеца, сжимали истекающую кровью сферу. Хельмер, Повелитель Ночных Кошмаров, правая рука самого Князя Демонов пришел с визитом к одинокому королю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И почему Хаджар нисколько не удивлен, что в истории Безымянного Мира ни одно таинственное и скользкое событие не произошло без участия его столь же таинственного и не менее скользкого… знакомого? Врага? В чем-то — товарища?
Одно Хаджар знал точно — кем бы Хельмер не хотел показаться человеку или иному созданию, верить ему было нельзя. Как верить нельзя и любому другому голодному зверю. Ибо как бы он к тебе не относился, но, если другой пищи не окажется под рукой — пищей станешь ты сам.
Глава 1625
Глава 1625
— Мой король, — впервые за многие века среди залов и коридоров замка прозвучал голос. — У ворот стоит демон. Он говорит, что пришел к вам с визитом.
Старый король никак не отреагировал на слова своего бессменного спутника. Некогда оруженосца, затем верного боевого товарища и, под конец, генерала немногочисленных войск. Ведь когда внутри королевства мир, а из соседей лишь горы и сосны, то зачем войска.
Так думал мудрый король. Пусть, как и любой мудрец, он был глуп.
Он сидел на простом троне, выкованным из железной руды им же самим, и смотрел на гобелены павших друзей. Он будто искал и их взгляде прощения и… разрешения. Разрешения уйти дальше. В дом праотцов. Где его будут судить строго, но, по справедливости. За доблести и грехи.
Долгие минуты тянулось молчание, а демон все стоял у ворот, сверкая ухмылкой из-под шляпы. Ибо он знал, что рано или поздно король…
— Впусти его.
— Да, мой король, — поклонился слуга и друг.
Стуча стальными каблуками сапог, он спускался по широким лестницам и ступал по залам, и гулкое эхо служило ему придворными и мантией одновременно.
* * *
Хаджар, слушая песню, не заметил, как приступил уже к третьей чарке. Редко, когда ему выдавалась возможность послушать песни настоящих бардов. И еще реже — когда они звучали так красиво. Пусть и излишне пафосно и витиевато. Но так ведь звучали все песни прошлого.
* * *
Спустившись к воротам, слуга подошел к вороту, который в былые времена поднимали десять здоровых мужей. Каждое из звеньев цепи обхватом в стан молодой девы, а сама цепь — длинной в небольшую реку.
Слуга навалился грудью на прут и потянул ворот. Каждый его шаг разрывал землю под его ногами, а каждый вздох поднимал небольшой вихрь, кружащий над пустынной площадью некогда оживленного замка. Могуч был тот слуга и могуч был король.
Демон знал об этом. Как знал и о многом другом. Правильно говорят, что тому, кому ведомы ночных страхи человека, ведома и его душа. Самые её потайные и секретные уголки, куда, порой, нет доступа ни любимым, ни даже матерям.
Поднялись тяжелые ворота, и демон низко поклонился слуге, как того требовали законы гостеприимства. Ибо, как говорят, даже если в Безымянном Мире не останется ни короля и ни одного писания, то о гостеприимства не забудут и звери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *
Хаджар был уверен, что фраза звучала несколько иначе, но перебивать не стал. Он лишь потягивал брагу и слушал песню.
* * *
