вопрос уже и самой успокоиться. В конце концов, шестнадцать мне или шесть? С Артёмом совсем другие ощущения: с ним хорошо, он не давит и не лезет никуда…
Так и стояла бы под вечерним солнцем, зажмурившись и упираясь подбородком ему в ключицу. Он смотрит на меня, целует в губы.
Не отпускай! Ещё рано…
Но опять берёт за руку и уже ведёт куда-то. Молча.
Стоящие, как костяшки от домино, когда-то яркие и разноцветные, а теперь выцветшие и почти полностью погруженные в поглотившую их молодую зелень, пятиэтажки как будто мягко затягивают в кроличью нору, где люди ходят на головах, а маленькие девочки резко вырастают… Мы поднимаемся по узкой лестнице с непропорционально высокими ступеньками, с редкими металлическими балясинами и стёртыми перилами. В сталинках на таких можно было кататься, а здесь на каждом пролёте обломный разрыв. Проносится мысль, что я опять надела любимое платье, которое привезла из Америки. Если что, его будет жаль. Но Артём не такой. Я точно знаю…
Заходим в квартиру. Там узкий коридор с прибитой к стене крохотной банкеткой и вешалкой на четыре крючка. Слева какая-то дверь, потом, видимо, кухня. Он что-то говорит, да?..»
– Аля… А-а-а-аля…
– Что? Ты что-то сказал?
– Да! Я говорю: проходи, пожалуйста!
– Спасибо.
«В гостиную шаркающей походкой кто-то вышел. Мы разве не одни?»
– Артём, это ты?
«Сухая, очень опрятно одетая старушка смотрит на нас из комнаты, в которую упирается короткий коридор».
– Бабуль, это мы. Это Алла. Алла, это моя бабушка, Зинаида Алексеевна.
– Добрый вечер! Очень приятно!
«Я как будто вышла из ступора. Он теперь ещё и с бабушкой меня познакомил».
– Ба, мы пойдём ко мне в комнату. Если что нужно – зови!
«Его зови, не наоборот! Какой классный. Не тупой инфантил, как все эти живущие с родителями мальчики с „Пама“».
– Да ладно, ребята! – отвечает женщина с улыбкой. – Не буду я вас трогать, тусуйтесь! Так это называется? Кстати, Артём, Лёша заезжал сегодня, тебя не застал… Хотел что-то про ремонт обсудить. Позвони ему завтра, не забудь!
«Это про кого? А-а-а, его отца – Алексея Геннадьевича, наверное».
– Хорошо, Зинаида Алексеевна, непременно!
«Мы снимаем обувь… Артём опять берёт меня за руку. Два шага буквально, и я вижу краем глаза кухню без двери слева, а справа – дверь».
– Подожди одну минуту здесь, пожалуйста…
«Провожает меня на кухню. Сажает на стул между холодильником у правой стены и белым советским раскладным столом, совсем как у нас.
Он ушёл, а я смотрю в сумерки – уже почти темно. Или это от веток, достающих до самого окна? Старые угловые гарнитурные буфеты, эмалированная мойка… Тёма вернулся, берёт за кисти рук, поднимает меня. Прикладывает ладони к своим губам, молча поворачивается, но правой руки не отпускает, тянет за собой. Мы проходим, пересекая коридор, прямо в ту самую дверь… В комнате почти темно, свечки горят. Везде горят свечки».
– Я так рад, что ты здесь, со мной!
«Сбивчивое дыхание… Он нервничает?»
– Что ты хочешь делать?
«Смотрит на меня в упор, как будто вообще ничего нет – ни комнаты, ни дома. Вокруг только парящие светлячки и полная невесомость…
Слова опять пропали. Знаю, что, если открою рот, не будет ни единого звука… Он идёт к подоконнику, на нём стоит бутылка шампанского и клубника».
– Хочешь, просто выпьем немного и посмотрим фильм? Я взял у Макса «Мистера и миссис Смит». Да, пиратка, но качество сносное. В кино у нас только вышел.
– Так красиво! Ты готовился? Был уверен, что я пойду с тобой?
– Надеялся…
«Он поворачивается и идёт к… Ой! Компьютерный стол. Почему я не замечаю их никогда сразу? Может, из-за того, что они все угловые? И кажутся обычными стеллажами?
На нем цветы, лилии, почти полностью закрывают монитор».
– Малышка, это тебе!
«Я сейчас рухну на пол или моргну – и всё это будет неправдой. Сном каким-то. Кто бы мог подумать, что он способен на такие романтические жесты?»
– Артём, спасибо! Я…
«Опять начинаю плакать. Сейчас-то чего?»
– Тш-ш-ш, что такое? Переборщил? Не переживай, это всё ничего не значит. Я тебя ни к чему не принуждаю. Мне просто хотелось сделать тебе приятное! Красивый и спокойный вечер. Видишь?
«Он показывает на коробку с диском».
– Считай, что у нас киноночь. С поправкой на то, что ты супермолодец и отлично сдала экзамен. Мы ведь нормально так и не отметили? Здесь не пещера дракона. Ну, не плачь…
– Я не поэтому…
«Выдох! Дыши, Аля! Дыши!»
– Это всё потому, что мне очень-очень нравится. Никто и никогда так… такого для меня не делал.
– Приятно быть первым… и единственным. Ты достойна самого лучшего и гораздо большего. Давай смотреть кино?
«Артём сажает меня на кровать. Приносит табурет из кухни, ставит на него монитор. Садится рядом, обнимает. От его рук и объятий тепло разливается по всему телу…»
«…Будильник? Почему? Как так? Откуда звук? Телефон, мой телефон. Звонит. Я что, уснула?»
– Аля, просыпайся! Тебе папа звонит!
«Голос Артёма… Открываю глаза – лежу в одежде на кровати. Я правда уснула. Немудрено: встать в пять утра… Смотрю на экран: время – десять тридцать! Твою ж мать! Блин! Блинский блин! Я ж не сказала, куда я и насколько. А это уже даже не мама пишет. Отец звонит!
Трясущимися от страха и волнения руками нажимаю на кнопку с зелёной трубкой…»
– Алло!
– Аля! Ты где?
«Ни „здравствуй, доченька“, ни хотя бы „привет“. А на что ты рассчитывала спустя час с того момента, как, по идее, уже должна была быть дома?»
– Привет, пап! Домой иду!
– Откуда? Где идёшь?
– По Суворова!
– Чтобы сейчас же, через пять минут, была дома!
«Я точно не успею, идти минимум двадцать. Это если бегом».
– Пап, идти минут десять, ещё проспект переходить. Я примерно у «Весты».
«Вру быстро, главное – не смотреть на Артёма».
– Жду!
«У меня проблемы! Крупные проблемы».
– Тём, мне надо идти!
– Я тебя провожу. А ещё лучше, давай поймаем машину. Папу огорчать нельзя.
«Он быстро сориентировался».
Артём
14
Артём медленно шёл пешком посередине проспекта. Фонари оранжевым светом выделяли аллею. На лавочках сидели парочки, алкоголики, токсикоманы и бомжи. Ровно посередине, на площади-перемычке, тусовались остатки вечных мотоциклистов.
Он шёл без единой мысли в голове: ни сожаления об упущенной возможности, ни каких-либо стратегий и планов, новых попыток. Ему было спокойно и всё равно. Артём чувствовал, что теперь без вариантов – досрочно, не по очкам, нокаутом. Откуда взялось и росло это ощущение, он не понимал, но был уверен. Такого эмоционального подъёма у Тёмы не было давно. Неизбежность выигрыша висела в воздухе. И хотелось ему теперь этого выигрыша, самого процесса хотелось.
Кто-то окликнул его сзади.
– Тёма! Артё-ё-ём!
Он повернулся и увидел Секс-Сашу. Та стояла рядом с кучкой бородатых мужиков и их «колесниц увечий».
– Привет, детка! – не узнавая свой голос, ответил АраГор.
– Куда гуляешь? – спросила блондинка.
– Домой.
– Откуда?
– Алю провожал, товарищ лейтенант!
– Всё хороводишь с ней? Ещё не прыгнула в пучину грязной любви и порока? Ломается? – насмешливо и, как показалось Артёму, противно сказала девица.
Он улыбнулся своей недоброй, иронической улыбкой и спокойно произнёс:
– Пока, Саша! – Пошёл дальше.
Прямо перед подъездом Тёма услышал звук сообщения.
Алла. Аля Я забыла цветы. Приду рано утром. Не закрывай дверь;)
Аля
42
– Где тебя носило?
«Отец в ярости. Страшно на него смотреть, когда он так сердится и кричит, аж весь красный».
– Пап, мы с Марусей, Душицкой и Левиной гуляли у «Троих из леса», потом на «Вымпел» хотели, но им что-то там в книжном на Горького понадобилось! А рядом с ДК «Ленина» открыли кафе новое «Жан-Жак». Сели перекусить и заболтались.
– Ясно всё с тобой. Плевать тебе на нас с матерью!
«Опять в телик уткнулся».
– Ты в той части города аккуратно по кабакам шатайся: ни в коем случае не в «Тополёк» на Суворова! Мне оттуда каждое дежурство стабильно ножевые привозят, сволочи! И вообще… Позвонить можно было? Я всё равно мать в роддом отвозил, забрал бы тебя! Её на «контракт» вызвали, думаю, только утром закончит.
– Па-а-ап, да кто ж знал? А ты чего не позвонил?
«Стрелки! Главное что? Вовремя перевести стрелки!»
– Я был уверен, что ты
