Раф посмотрел на Солу, окидывая её взглядом, ― Спасибо… ― пробормотал он сквозь натянутую ухмылку, и посмотрел под ноги, взъерошивая волосы, ― Теперь мне нужен чёртов ледяной душ.
― Пей, текилу, Гордеев и не жалуйся! ― воскликнула Сола.
Я взяла стопку, которую мне подал Раф. Его пальцы задели мои, от этого нервное напряжение ударило прямо вниз моего живота и целая стая бабочек пробудилась от сна, порхая во мне. Очень своевременно…
Яр, демонстративно прочистил горло, привлекая наше внимание, ― Ну, что ж… за наш успех?
― Хм, думаю, не стоит беспокойся, за наш успех. ― сказал Раф, с хрипотцой в голосе. ― Благодаря тебе, мышка, критика ― это вообще последнее что нам грозит.
Все согласно рассмеялись, и подняли свои стопки.
―Что ж, ОГРОМНОЕ всем спасибо! ― процедила я, покраснев и посыпала солью тыльную сторону ладони, и провела языком слизывая соль. Поднимая рюмку, я запрокинув и осушив её, прикусила лайм. Раф неотрывно следил за мной, с приоткрытым ртом, ― Боже мой… ― прошептал он.
Подступив ближе, он взял меня за руку, и склонился над моим ухом.
― Хоть убей, но я прямо сейчас, хочу попробовать на вкус хотя бы сантиметр твоей кожи, ничего не могу с собой поделать…
Что-то в его шепоте заставляло мои колени слабеть. Он вообще-то не часто делает такие откровенные заявления.
Он посыпал солью, тыльную стороны моей ладони. Сексуальная игривая улыбка расплылась на его губах.
Медленно слизывая соль с моей кожи, Раф, не отрывал глаз от моих, и запрокинул свою стопку.
Я могла чувствовать, как крылья бабочек обожгли огнём моё сердце и оно пылает внутри меня. С каких пор я стала такой чертовски сентиментальной, а? Не, ну, дерьмово-драматичной, всегда была. Но с сантиментами, я как-то не заморачивалась никогда. А вообще-то, я хотела попросить его проделать со мной тоже самое, ещё раз. И ещё. И вообще, я не хочу играть, я хочу его. Прямо, чёрт побери, сейчас! Это могло причинять боль. Я почти застонала от отчаяния.
― А, мы вам не мешаем, нет? ― съязвила Сола. «Очень!»― хотела я сказать, но благоразумно промолчала.
Когда парни были готовы, играть, Раф, не выпускал моей руки, смотря мне в глаза. Мне кажется я…
Поцеловав меня в ладонь, он подмигнул. Со сцены донеся голос:
― Доброго вечера, леди и джентльмены. ― это был голос хозяина бара. Дядя Вова сегодня здесь! И я здесь в шокирующем образе! Чёрт! Надеюсь, тот факт, что мы на слабо пили коньяк пару лет назад, смягчит этот перфоманс… хотя скорее усугубит.
― Рад в такой замечательный вечер лично принимать гостей в своём заведении, любителей расслабиться, оторваться, и просто послушать хорошую живую музыку. О, и леди, настоятельно вас прошу поберегите трусики! И музыкантам их бросать не стоит! ― по залу прокатился смех, ― Вам смешно, а инцидент, тем временем, распространенный. А вот оваций не берегите! Встречайте ― рок-группа «ДиП»!
Я как мне и было велено осталась за кулисами, а парни вышли на сцену, рассредоточиваясь каждый по своим точкам. Средь посетителей, всплеском взорвались оваций, и выкрики, говорящие мне о том, что группа была достаточно известной в городе. Раф, подошёл к микрофону, вызывая долю секунду идеальной замирающей тишины.
― Добрый вечер, всем! ― обратился он к притихшей толпе, своим сексуальным бархатным голосом. И тут обрушился шквал…
Многозначительный свист и смех. Причём свистят женщины, а вот смех в основном мужской, видимо, реплику про трусики, все помнят…
Идеальные губы моего парня, сложились в фирменную полуулыбку, и он немного наклонил голову вперёд, смотря под ноги. Если бы не знала его, приняла бы это за застенчивый жест.
― И огромное спасибо! ― добавил он, и голос в самом деле был немного смущённый.
Клянусь, я никогда не в жизни не слышала столько женского свиста! Я почти ревную.
Сола пригнула голову и засмеялась, когда ярко-алый кружевной лифчик полетел на сцену. Она подняла его за бретельку, с пола и швырнул в Гордеева.
― Думаю это тебе! ― рассмеялась Сола.
― Я так не думаю!
Усмехнувшись, перебросил бюстгальтер Яру.
― Передаёшь мне тотем вожака? ― крикнул Ярэк, поймав трофей, и сунул в задний карман джинс, оставляя свободно свисать но ноге, и уселся обратно за установку. Народ воспринял всё как надо, веселясь, а я ущипнула себя за переносицу. Я не пойду туда!
― Обломайся! ― усмехнулся Раф. Сола согласно закивала, ― Бери лифчик, пока дают!
Яр играючи прокрутил палки, и в вдарил ритмичным рядом по установке, заслуживая одобряющий свист.
Как он это делает, не роняя палочки?
― Раф? ― привлёк внимание дядя Вова, сидя за столиком у сцены, ― Где, ритм-гитарист, которого я так до смерти хочу увидеть?
Я встретилась с Рафом, взглядом.
― Хм, думаю, это про тебя? ― подразнил он в микрофон, ― На самом деле, роль соло-гитары и ведущей ритм-гитары, у нас играет один и тот же человек. И даже не спрашивает меня как такое вообще возможно. Я сам не знаю. Но, клянусь, это самый потрясающий молодой музыкант, в рок направлении, из всех, что я когда либо слышал. Круче пожалуй только Курт Кобейн и Фредди Meркьюри. И это не шутка. Да, и парни, если вы начнёте здесь раздеваться, я лично выкину ваши задницы отсюда! Я хотел бы познакомить вас с великолепной Тори, новой ведущей гитаристкой, «Дневника из пыли»!
Выходя из-за тени кулис, на сцену, я одарила его легкой улыбочкой, скрывая за ней своё волнение. Но его тёплый взгляд прошёл сквозь меня, согревая всю меня изнутри.
Тишина какое-то мгновения была оглушительной. Мне захотелось убежать тысячу раз. Закусив губу, от нервов, я нашла глазами дядю Вову. Ой, кажется он и вправду не знал, что я буду именно этой самой соло-гитарой. Отправившись от удивления, он многозначительно вскинул подбородком, мол: ну, ясно всё, понятно…
― Всем привет… ― мой голос, казался ослабшим. Как вообще я смогла сказать хоть слово, не представляю. Раф обвёл веселящимся взором наш электорат, и загадочно хмыкнул в микрофон.
― Фрустрирующе, правда?
Тишина подорвалась, так резко, что я содрогнулась. И мы с Рафом словно поменялись ролями. Я кажется только и делаю в последнее время, что краснею.
― Итак, начнём наконец, шоу, и да имеющий уши ― услышит!
Когда он кивнул мне, что-то потрясающе красивое затанцевало в его глазах.
― Покажем им «Страницы Дневника»?
Опустив взгляд, я поняла намёк, и мои руки начали порхать над гитарой, по струнам любимого Гибсона, воспроизводя вступление музыки, написанной вместе. Раф присоединился, и от нашего созвучия у нас обоих перехватило дыхание. Мы играли как единое целое, глядя друг, другу в глаза, и ни один не отвёл взгляд. Призрачные, дикие, отдающие болью ноты, безумным потоком проходили от наших инструментов мелодией серебряных струн, через наши руки. И музыка заставила народ сразу же замолчать, когда я вплела в музыку свой хрипло―сладкий голос, подёрнутый джазовыми и блюз мотивами,
