Особенно тесными были отношения Джона и Пола. Пылающие непомерным честолюбием, оба стремились к одной цели и делали для этого все. День и ночь, каждую свободную минуту, дома или в автобусе они думали о новых зонгах, сочиняли тексты и музыку. Теперь они придавали все больше значения собственным композициям. Джон предпочитал воспитанный блюзом рок, причем использовал три аккорда классической блюз- и рок-схемы. Музыкальные возможности Пола были обширнее. В своих композициях, мелодически более рельефных, он использовал элементы рока, нью-орлеанского джаза и блюза, а также балладные формы.
Если поначалу шло соперничество, и каждый хотел доказать, что он — лучше, то мало-помалу они пришли к выводу: простые, выстроенные на несложных гитарных аккордах пассажи Джона хорошо подходили для строф и рефренов, в то время как Пол создавал средние такты, с которыми приходили мелодии и трудные гармонии. Этот принцип их совместной работы наиболее ярко воплотился в песне «А Hard Day's Night» («Ночь после трудного дня»).
О своем участии в совместно написанных песнях Джон говорил: «Мой вклад в зонги Пола состоял в том, чтобы сделать их более блюзовыми, многогранными… Он обеспечивал легкость, оптимизм, в то время как я всегда метил в печаль, диссонансы, блюзовые ноты…» (Интервью журналу «Плейбой», 1980).
То, как ранний Джон Леннон не только музыкально, но и текстуально ориентировался на блюзовые образцы, особенно заметно, когда слушаешь песню «The One After 909» («Один после 909»). Она написана в 1960 году, но впервые была опубликована десять лет спустя на долгоиграющей пластинке «Let It Be» («Пусть будет так»).
Джон использовал здесь целый ряд понятий из классического блюзового словаря железнодорожных жанровых сценок. Это, к примеру, railman, station, location, travelling. А формула «I'm traveling on that line» напоминает о «Rock Island Line» Донегана.
My baby says she's trav'ling on the One after Nine-o-NineI said move over honey I'm travelling on that lineI said move over once, move over twiceCome on baby, don't be cold as ice.I got my bag, ran to the stationRailman says you've got the wrong locationI got my bag, ran right homeThen I find I've got the number wrong.
Брайан Эпштейн становился для Джона все более нужным человеком. Если Леннон даже не разделял каких-то его воззрений, то в том, что касалось имиджа группы, полностью на него полагался. На Джона производила впечатление уверенность, излучаемая их менеджером, его безукоризненные светские манеры.
В соперничестве с ансамблем «Битлз», который был для Леннона смыслом жизни, Синтия не имела шансов на победу. Она прилагала немало сил, чтобы поговорить с Джоном по душам, чего он всячески избегал. Говорить о своих приключениях на гастролях, о музыке? 18 апреля 1963 года в «Сефтон-Дженерал-Госпитал» Синтия подарила миру мальчика, которого в честь матери Джона назвали Джулианом.
Однако отец малыша с его рождением к лучшему не изменился. Больше того, Джон вообще никак не отреагировал на появление наследника. Маленькое беспомощное существо тяготило его чувством несвободы. Через несколько дней после первого крика новорожденного Леннон вместе с Эпштейном отправился отдыхать на Пиренейский полуостров.
«Я поехал с Брайаном в Испанию, что породило слухи, будто мы ищем приключений. Но дело обстояло совсем не так. У нас была тесная связь. Я тогда впервые узнал о том, что он — гомосексуалист. О нашем испанском путешествии некоторые распространяли довольно глупые слухи. Очевидно, причины их крылись в нашем обоюдном доверии и факте совместной поездки. Но больше не было ничего, что бы вообще могло породить эти дурацкие слухи», — пролил Джон свет на это событие.
Синтия была в шоке от поведения мужа. Что касается тети Мэри, то она была вне себя. В этом сюжете вновь проявилась одна из характерных черт Джона — действовать спонтанно, по воле настроения, не считаясь ни с кем.
Одно концертное турне сменялось другим. Они изъездили Англию вдоль и поперек. И хотя все еще выступали вместе с другими группами и солистами, но были уже, как правило, гвоздем программы. Толпы молодых людей собирались лишь для того, чтобы услышать и увидеть битлзов.
Однако успех имел и горький привкус. Джон тосковал по временам, когда они пели только в клубах, где каждый вечер протекал по-разному, где контакт с публикой вызывал непосредственную реакцию. Там они могли уходить от клишированного имиджа.
Время джинсов и кожаных курток для «Битлз» кончилось.
О метаморфозе, происшедшей с их внешним видом, Леннон говорил так:
«Вне Ливерпуля, когда мы, например, уезжали в поисках заработков на юг, менеджеры танцевальных залов нас запросто могли не пустить. Они думали, что мы — банда драчунов. Поэтому понятно, что Эпштейн нам то и дело советовал: „Смотрите, не забывайте о костюмах порядочных людей…“ И хотя мы все еще любили наши кожаные вещички и джинсы, отлично сшитых костюмов не только для сцены, но и на каждый день нам тоже хотелось.
„Слышь, друг, достань-ка мне костюм!“. Ведь когда ты носишь что-то эдакое, денег ты получаешь больше… Ну, хорошо, я надеваю костюм и о'кей — буду его носить. Я напялил бы даже дедушкин лапсердак, лишь бы мне за это заплатили как полагается. Так что очень уж сильно я не был влюблен в свой кожаный хлам».
Успех стимулировал их творчество.
Бурное восхищение, которое обрушивалось на них после исполнения собственных сочинений, побуждало Джона и Пола писать все лучше и лучше. Следующей вершиной стала их первая долгоиграющая пластинка «Пожалуйста, доставь мне радость».
11 февраля 1963 года, в 10.30, они появились в студии «EMI» на Эбби-Роуд. В одиннадцать вечера, когда они покинули ее, все песни были записаны. Столь короткое время, затраченное на запись, объясняется тем, что все эти зонги входили в их постоянный репертуар. Феноменом этого первого альбома было то, что из четырнадцати произведений семь принадлежали Леннону и Маккартни (четыре из них уже вышли в свет на синглах). Это был явный признак того, что с эпигонством покончено.
В своих текстах они обращались к теме, которая не отличалась особой оригинальностью — любовь. Модной эта тема не была, но манера, с которой они ее подавали, заставляла их ровесников прислушиваться к текстам, созвучным их собственным чувствам. Стихи, далекие от шлягерной сусальности, органично сливались с прекрасными мелодиями. Оригинальные аранжировки, чистые и сильные голоса, оптимизм и ожидание счастья — всё это наиболее характерные особенности их романтического периода.
Зонг «Постскриптум: я люблю тебя» типичен для этой фазы развития «Битлз».
Воспоминание о прошедших временах — «Битлз»—1963 в ливерпульском «Кэвен-клабе».
P.S. I LOVE YOUAs I write this letter, send my love to you,remember that I'll always be in love with you.Treasure these few words till we're togetherkeep all my love forever.P.S. I Love You…
P.S. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯВ то время, как я пишу это письмои посылаю тебе мою любовь,я думаю о том, что буду любить тебя всегда.Сохрани эти несколько слов как сокровищедо тех пор, пока мы не увидимся.Сохрани мне мою любовь.P.S. Я люблю тебя…
Песне «Плиз, плиз ми», в которой Джон опять исполнял партию губной гармошки, критики дали самую высокую оценку. Концепция и композиционный стиль этой вещи стали образцом для целой серии песен, появившихся впоследствии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
