лучший.
«Разве тебе есть что терять?» – выдаёт мой глупый мозг.
Вспоминаю родителей, и в голове мигом пролетают сцены, в которых они горюют о моей до абсурда смешной смерти. А потом я смотрю на Гая, в его глаза, которые обещают мне безопасность. Думаю о том, сколько же раз на тренировках мне приходилось разбивать костяшки в кровь, и ничего, было не страшно и терпимо. Может, и сейчас можно попытаться себя перебороть…
Я почти не верю, когда уверенно произношу:
– Хорошо. Я не против.
Гай сначала кивает, потом слабо улыбается моему ответу и спускается обратно на тот каменный уступ. Я подхожу к окну и вновь выглядываю из него, уставившись вниз. Высота, следующая за телом парня, заставляет всё перед глазами поплыть. А я ведь совсем не шутила, когда говорила о своей фобии. Лишь силой воли мне удаётся прогнать пелену, возникшую в голове на долю секунды.
– Давай, прыгай. Я тебя поймаю.
Мне ужасно страшно.
– Ты в этом уверен? Мне кажется, я слишком для этого тяжёлая.
– Не смешно, Каталина. Ты весишь не больше шестидесяти.
При моём росте в метр семьдесят я вешу шестьдесят килограммов ровно, поэтому такое его попадание вызывает у меня непроизвольное поднятие бровей вверх.
Слова Гая действуют почти как гипноз. Как приказ, который я тут же бегу исполнять.
Дрожащими руками поднимаюсь на подоконник и медленно сажусь на него, вцепившись в оконные рамы мёртвой хваткой. Вновь смотрю вниз и тут же жалею об этом. Голова кружится так, что мне требуется несколько секунд посидеть с закрытыми глазами, чтобы не потерять сознание и не свалиться.
– Не смотри вниз. Смотри на меня. Прямо на меня, – произносит Гай.
Я размыкаю веки и делаю, как он сказал. Смотрю в его зелёные глаза, напоминающие безмятежный лес, которому удаётся как-то меня успокоить. Продолжаю сидеть, глотая ртом воздух, ветер развевает мои тёмные волосы, бросая их из стороны в сторону.
– Прыгай. Я ловлю.
Я выдыхаю воздух, собираюсь с мыслями, пытаюсь стереть из головы все ужасающие картины моего возможного конца. Миллионы раз повторяю себе, что этого не случится.
Вновь смотрю на Гая. Успокаиваюсь.
Сползаю с подоконника, помогая себя отталкиваться руками, чувствую, как опора уходит из-под моей задницы.
Я прыгаю.
Возможно, я вскрикнула, но этого уже не знаю. Не слышу. Пара секунд моего падения проходят словно бесконечно долгое время. В ушах возникает шум от ветра, но почти сразу же исчезает.
Когда я падаю в мужские руки, которые тут же меня крепко подхватывают, глаза непроизвольно жмурятся, и я ещё несколько секунд не могу их открыть.
– Ты уже внизу. Можешь открывать глаза, – тихо, почти в самое ухо шепчет Гай.
Я смотрю на его довольное лицо и еле сдерживаюсь, чтобы истерически не засмеяться из-за пролетевшей перед глазами жизни. Вижу, как я вцепилась в его рубашку стальной хваткой и медленно разжимаю пальцы. Парень ставит меня на уступ, и мне наконец удаётся встать. Все части тела словно превратились в камень, даже внутренние органы. Стук сердца отдаётся в ушах барабанной дробью.
– Я больше никогда не повторю это безумие! – наконец придя в себя, почти кричу я.
– Тебе ведь понравилось.
– Понравилось? Да я уже мысленно поздоровалась со всеми своими умершими родственниками!
– Не глупи. Выброс адреналина в кровь – это своего рода наркотик, от которого будет очень непросто отказаться.
– Хочешь сказать, что ты постоянно прыгаешь с крыш? И как часто ты этим занимаешься?
– Очень часто.
Замолкаю, не желая надоедать ему своими вопросами. Пытаюсь сполна насладиться тёплым ветром, гладящим мне кожу. Воздух здесь как будто чище, чем внизу. Облака кажутся ближе.
Мне никогда и в голову бы не пришло, что я буду получать удовольствие от нахождения на такой высоте.
– Нужно немного пройти, и мы на месте, – нарушает кратковременную тишину Гай. – Но мне придётся закрыть тебе глаза.
Я без слов позволяю ему это сделать.
Он медленно поворачивает меня спиной к себе и прикрывает глаза своими ладонями, а затем я чувствую, как он начинает идти куда-то в сторону, тяня меня при этом за собой. Мне легко удерживать равновесие, когда рядом находится такой проводник, как он.
Мои ноги совсем скоро ступают на более ровную и твёрдую поверхность, и я понимаю, что мы теперь находимся на крыше.
– Вот и всё, Каталина.
Он убирает руки с моих глаз и даёт мне возможность взглянуть на то, что предстало передо мной.
Безупречное небо нежного голубого оттенка, постепенно переходящее в мягкий бежевый на горизонте, с пушистыми белоснежными облаками, похожими на сахарную вату, и золотистое солнце, обнимающее лучами крыши небоскрёбов и обычных зданий. Сверкающий фонтан у кого-то во дворе, городская суета, звуки машин, чей-то балкон с яркими цветами в горшках.
Кажется, только сейчас я впервые увидела Сиэтл по-настоящему.
– Здесь так… Так красиво, – шепчу я, заворожённо скользя взглядом по окрестностям.
Улыбка ложится на мои губы, и сердце улыбается вместе со мной.
– Я очень люблю это место, – говорит Гай, и я поворачиваюсь к нему. – И я привёл тебя сюда не просто так.
Его глаза нефритового цвета блестят, ловя отражение неба. Они кажутся ещё ярче из-за лучей солнца, приятно ложащихся на наши фигуры. Я вижу в его глазах искренность. Искреннюю радость, искреннее удовольствие, искреннее восхищение.
– И зачем же ты меня сюда привёл? Разве не из-за этого вида?
– Может быть, такими безрассудными поступками я заполучу шанс сходить с тобой на свидание?
Меня его слова очень удивляют.
– По правде говоря, я не понимаю, зачем тебе это нужно, – даю я волю низкой самооценке.
– Может быть, я считаю, что ты девушка моей мечты.
Коротко смеюсь, выдаю:
– Слабо в это верится.
– А ты просто поверь.
Мне кажется, я уже и забыла, что прямо сейчас внутри здания, на крыше которого мы любуемся видами, идёт очередная лекция, где я непременно должна находиться.
– Так странно, – говорю я. – Обычно такие, как ты, любят тусовки. Любят шумные компании, развлечения, алкоголь до утра… И они обычно не трутся возле девчонок вроде меня, таща их на крышу, чтобы поглазеть на красоты города. Вся эта ерунда, как правило, не нравится таким, как ты.
– Таким, как я? А разве ты меня знаешь?
Я замолкаю.
Он смотрит мне в глаза, и прежде яркий светло-зелёный оттенок радужек словно медленно окрашивается в тёмный цвет. Я сглатываю из-за этой резкой перемены от, казалось бы, таких обычных слов. Не могу разобрать, он зол сейчас, раздражён или сохраняет прежнее настроение.
Чёрт возьми, Гай, ты стал какой-то загадкой для меня
