Аня, ловко откусывая от пирожного, притворно вздохнула. Вот лиса, то и дело бросает в мою сторону томные взгляды. Что-то задумала или я зацепил её изменившимся обликом? Девушка кокетливо вздыхает:
— Столько сладкого и как вкусно!
— Аня, ты таким образом напрашиваешься на комплименты? Так тебе лишние килограммы точно не грозят. Совсем иная конституция. Так что кушай себе на здоровье, золотце мое, будешь лишь глаже и приятней на ощупь.
— Вот ты какой стал?!
— Какой?
Я приблизился к ней в упор, нарочито нагло заглядывая в разрез блузки. Да, там было на что посмотреть. Может, величина и не самая большая, но формы очень удачные. Идеальные полушария! Аня недовольно изогнула брови и резко отодвинулась.
— И на редкость нахальный. Раньше за тобой этого не замечалось!
Кеша обидно загоготал. Видать, его забавляла общая картинка. Он уже догадался, что я буду изгаляться над бывшей «Королевой школы». Да я, собственно, и не собирался. Так как-то само получилось. Больно уж эта красивая блондинка высокого о себе мнения. Все мужики перед ней на колени должны падать? Надо бы поставить её на место.
— Так ведь жизнь идет, Анечка. Мы мужаем, вы э… — я сделал вид, что замялся.
— Ну, смелее, смелее, поручик!
Саморохина никак решила поддержать намечающуюся игру. Она привыкла всегда сама контролировать подобные сцены, оставляя парней в дураках. Но, милая, не в этот раз.
— Обабиваетесь.
Танька не удержалась и прыснула, а Лариса откровенно скривилась. Я уже заметил, что пила она больше всех. Преследуют бедолагу жизненные неудачи? Честно сказать, спустя годы понимаешь, что в школе все было проще. Уроки, расписание, за тебя все решают учителя и родители. Подростковый бунт не в счёт. Это лишь попытка показать свой норов. Чаще всего он ни к чему ни приводит. А вот взрослая жизнь оказывается совсем не такой, какой её представляли в отрочестве.
Многие так и не смогли благополучно в ней устроиться или выдержать натиск первых невзгод. Ведь судьба полосата по своей природе — светлое чередуется с темный или серым. Парням в этом плане одновременно проще и тяжелей. Они проходят горнило армии, где слабаки выбиваются на счет раз — два — три. Бесчеловечно, жестоко, но таковы реалии. Жаль лишь зачастую бездарно потерянного времени. Сколько бы ни вспоминали мужики потом эти два года, ни пыжились, но юность у нас одна. И если уж человеку нечего вспомнить, кроме тех идиотских армейских будней, то что за несчастная жизнь у него была потом? Как он умудрился просрать свою судьбу?
Анечка так и не нашлась чем ответить на мой нахальный выпад и сейчас делала вид, что с наслаждением дегустирует пирожное. Я тоже решил доесть колбаски. Больно уж они тут вкусные были. Чего пропадать добру? За все ведь уплачено! Этот бар нравится мне все больше. Лучше, наверное, только в Малых Карелах, пригородном гостиничном комплексе около музея русского деревянного зодчества. Насколько помню, довольно модное место для тусовки там было.
Паша не отставал от новоявленной или старопрежней подружки, они о чем-то оживленно шептались. Глаза у обоих блестели. Эгей! У нас намечается новый роман? Парень за лето здорово похудел и стал как-то импозантней. А уж стати ему было не занимать. Наконец, Павел отвлекся от разговора и весело подначил меня:
— Серый, жги!
Его поддержала Танка:
— Что еще умного скажешь? Мы все в нетерпении.
Ну раз просят… После третьей рюмки «Остапа» понесло.
— Дорогая Анечка, просто вы, девчонки, несколько переоцениваете собственную значимость для нас. Мы же уже не прыщавые юнцы какие-нибудь, вашего брата, то есть сестры везде хоть отбавляй. Вон Кешка не даст соврать! Снять можно в любом заведении. А в институтах прямо на шею вешаются. Зато с парнями все как раз наоборот. Дфисцит!
Я пародировал известного предвозвестника Камеди-клаб Аркадия Райкина. Танька заливисто засмеялась. Какая легкая девчонка, пусть и недалекая! Зато не будет мозг выедать в час по чайной ложке. Паша, бери её в жены!
Видимо, последние слова я все-таки сказал вслух. Павел живо обернулся ко мне и как-то задумался. Татьяна перестала смеяться, испуганно взглянув на него. Видимо, такой вариант она еще не рассматривала. Как ни странно, но меня поддержала Анна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Танька, не теряйся. Бери этого ушастого. Смотри, как он похорошел! Этакий олух все деньги в семью приносить будет. Ты же мечтала о семейном счастье?
Паша пошел пунцовыми пятнами. А мне отчего-то стало радостно на душе. Он же должен был умереть в том мире, а здесь успеет пожить и хлебнуть полной ложкой семейного счастья. А вдруг и Татьяна в этот раз выиграет приз. А что, у Павла профессия перспективная, характер нордический. Он точно будет в отличие от меня примерным семьянином.
Почему, спросите, в отличие от меня? Да потому что я продолжаю нагло раздевать Аню глазами и уже пошел дальше — представляю её ноги у себя на плечах. Мдя, Сергей, разве так можно? Не успел с одной девушкой расстаться, как метишь на её место в постели другую.
— Всю раздел?
И снова наши лица рядом. Саморохина смотрит мне прямо в глаза. Ехидство заместилось в них чем-то иным. А девочка-то поплыла. Я ведь в её памяти так и остался неуклюжим юнцом, она, считай, заново меня оценивает. Крепкий симпатичный мужчина, который и её рассматривает прежде всего, как женщину. Партнера для взрослых забав. Это вам уже не детство в жопе. Поддерживаю нашу «игру»:
— И не только.
— Вот даже так? И как я в твоих влажных фантазиях?
— Ослепительная и горячая! И почему только в фантазиях? Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!
— Ничего себе у тебя, Сереженька, самомнение! — в глазах Анечки заплясали бесинки. Та еще стерва. — Как будто перед тобой барышни, так и падают.
— Если захочу, то упадут!
Видимо, ей не пришелся по вкусу мой плотоядный, буквально пожирающий её тело взгляд. Бесинки резко сменились льдинками. Не привыкла барышня к подобному. Жестикулирую Кеше — «Наливай!»
Саморохина неожиданно дергается. Видать, мое отношение задело глубже, чем я считал:
— И что, думаешь, и я вот так просто упаду с тобой в койку?
— Просто так нет.
Смотрю ей в глаза и тут же перевожу взгляд ниже. Черт, до чего же привлекательны её титечки. Похоже, что Проф меня не излечил окончательно. Гормоны так и шибают в голову. Ничего с собой поделать не могу. Хочу её до безумия.
«Как она дышит!»
Злится, хорохорится, но заинтригована. Я же внаглую играю в повернутого мачо, не имеющего никаких ограничений. И это Анну здорово напрягает. Ну что ж, дорогая. Время школьных невинностей давно прошло. Хотя сволочь я все-таки. Ведь на самом деле за плечами опыт десятилетий. Просто в возрасте уже обычно лень применять набранные навыки. А здесь все так тесно сплелось. Пришлось малость сбавить обороты и оглядеться.
В баре заметно прибавилось народу, стало шумней, Кеша куда-то незаметно смылся. Девушка перевела дух, взяла бокал в руку и сделал глоток, потом обронила:
— Ну и редкостным нахалом ты стал, Караджич!
— Наглость — второе счастье, Анечка. Но гарантирую, что тебе понравится. Ты девушка горячая, и я кое-что умею. И это у меня с собой всегда имеется.
Достаю демонстративно из кармана упаковку с импортным «изделием».
— Эй, Казанова, ничего, что и мы здесь сидим?
Лариса недовольна моим невниманием к собственной персоне. А ведь Сереге именно она нравилась. И куда только делась та девочка-припевочка? Да и Татьяна посматривает в мою сторону как-то косо. Пожалуй, пора сбавить обороты. Но не могу удержаться от подколки:
— Ну нет, так нет, Анечка. Вон Лариска ломаться недолго будет.
Лариса фыркает, но судя по взгляду Саморохиной я недалеко от правды. Назревает скандал. Все-таки я палку перегнул.
Ситуацию неожиданно спасает подошедший официант.
— Там не вашего кореша метелить собираются?
— Где?
В таких делах Паша соображает быстрее. Официант указывает в сторону туалета. Ох эти советские туалеты! Хотя и в будущем не везде в них благоухало, особенно в злачных заведениях. Внутри помещения картина маслом — три темных личности, Кеша с разбитым носом и облако табачного дыма. В самом баре курить нельзя.
