Консул снова облизывает сухие губы:
– Я могу заплатить вам.
Тип на корточках, улыбаясь, водит ножом перед носом Консула.
– Чем, дедуля? Твоя универсальная карточка у нас, а на нее и дерьма не купишь.
– Золотом, – приводит Консул единственный аргумент, пронесший свою магическую силу через века.
Громила, сидящий перед ним, не реагирует. Стоит ему взглянуть на лезвие, как в его глазах появляется зловещий блеск. Но тут подходит другой и кладет тяжелую руку на плечо напарника.
– О чем ты болтаешь, мужик? Где ты возьмешь золото?
– Мое судно, – отвечает Консул. – «Бенарес».
Сидящий подносит лезвие к собственной щеке.
– Да брешет он, Чез. «Бенарес» – это старая плоскодонная баржа, которую таскают манты. Знаешь, чья она была, – тех синежопых, которых мы три дня назад кокнули.
Консул прикрывает глаза и борется с приступом тошноты. А. Беттик и другие андроиды – экипаж «Бенареса» – покинули баржу на катере менее недели назад и поплыли вниз по реке, в поисках свободы. Но, видимо, они так и не нашли ее.
– А. Беттик, – говорит Консул. – Капитан судна. Он разве не говорил о золоте?
Верзила с ножом ухмыляется.
– Бухтел он много, но говорил мало. Сказал, что судно со всем своим дерьмом отправилось в Эдж. Я еще подумал: «Что-то далековато для баржи без мант».
– Заткнись, Обем. – Второй опускается на корточки перед Консулом. – И что, мужик, ты держишь золото на этой дырявой барже?
Консул поднимает голову:
– Вы не узнали меня? Я был Консулом Гегемонии на Гиперионе. Много лет.
– Эй, хватит пудрить мозги… – говорит бандит с ножом, но второй прерывает его.
– Да, мужик, припоминаю, я видел твою личность в лагерной голонише, когда был пацаном. Но какого дьявола ты тащишь золото вверх по реке, когда небо того и гляди сверзится всем нам на голову? Отвечай!
– Мы хотели укрыться в Башне Хроноса, – говорит Консул, стараясь ничем не выдать своей радости и вознося хвалу судьбе за каждую лишнюю секунду жизни. Почему? Ведь он так устал от всего. Готовился умереть. Но только не сейчас. Не сейчас, когда Сол с Рахилью и другие надеются на него. – Несколько самых богатых жителей Гипериона, – продолжает он. – Военные, ведавшие эвакуацией, не позволили им забрать с собой слитки, и я согласился помочь. Хотел укрыть золото в подвалах Башни Хроноса – это старый замок к северу от Уздечки. За комиссионные, конечно.
– Ну, ты рехнулся! – насмешливо восклицает тип с ножом. – Теперь вся земля к северу отсюда Шрайкова.
Консул роняет голову: ему незачем изображать усталость и разочарование побежденного.
– И мы это поняли. Матросы-андроиды дезертировали на прошлой неделе, а Шрайк убил пассажиров. Я остался один и решил спуститься вниз по реке.
– Брехня, – говорит тип с ножом. Его глаза снова загораются недобрым, мутным огнем.
– Погоди, – вмешивается его товарищ и наотмашь бьет Консула по лицу. – И где он теперь, твой золотой корабль, а, старик?
Консул ощущает во рту соленый вкус крови.
– В верхнем течении реки. Но не на самой реке, а в притоке.
– Во-во, – говорит бандит с ножом и прикладывает лезвие к шее Консула. Чтобы перерезать жертве горло, достаточно просто повернуть нож. – Слушай меня, Чез: брехня все это. Только время потеряем.
– Погоди! – рявкает второй. – Вверх по реке, значит. И далеко отсюда?
Консул вспоминает притоки, над которыми летел последние несколько часов. Уже поздно. Солнце на западе почти касается ветвей.
– Да прямо за шлюзами Карла, – говорит он.
– А чего ты бросил баржу и полетел на этой фитюльке?
– За помощью, – отвечает Консул. Действие адреналина давно прошло, и сейчас он испытывает страшный упадок сил, граничащий с отчаянием. – На берегах очень много… бандитов. Мне показалось, что баржа – это слишком рискованно. Ковер-самолет надежнее.
Тот, которого зовут Чезом, смеется.
– Убери-ка нож, Обем. Прогуляемся вверх по реке, а?
Обем вскакивает. Он и не думает убирать нож, но теперь лезвие – и гнев – обращены на Чеза.
– Ты, что, рехнулся? Голова у тебя на плечах или куча дерьма? Ему помирать неохота, вот он и тянет резину. Разве не видишь?
Чез и бровью не ведет.
– Конечно, врать ему никто не мешает. Ну и что? До шлюзов ходу полдня. Ни баржи, ни золота – режешь ему глотку. Тихо-тихо, медленно-медленно. Есть золото – все равно можно поиграть ножиком. Только уже с золотишком в кармане. Ну и как?
Мысли Обема мечутся между злобой и алчностью. Отскочив в сторону, он одним ударом перерубает восьмисантиметровую невиллонию и еле успевает отпрянуть, как дерево с треском падает на речной откос. Схватив Консула за шиворот, бандит рычит ему в лицо:
– Ну, ладно, гегемон, посмотрим на твои сокровища. Закричишь-побежишь-упадешь-споткнешься – буду резать уши и пальцы. Просто так, для тренировки. Понял?
Консул с трудом поднимается, и все трое скрываются под сенью низких деревьев. Чез впереди, Обем замыкает шествие, а между ними еле тащится Консул – назад, туда, откуда прибыл, прочь от города, корабля и всех надежд спасти Сола и Рахиль.
Минул час. Консул никак не придумает, что ему делать, когда они дойдут до места и не обнаружат там баржи. Несколько раз Чез знаками призывает их затихнуть и затаиться. Один раз – когда на деревьях завозились птицы, второй – когда донесся какой-то шум с того берега. Похоже, во всей округе ни души. Помощи ждать неоткуда. Консул вспоминает выгоревшие здания вдоль реки, пустые хижины, голые причалы. Страх перед Шрайком, страх прошляпить эвакуацию и остаться на поживу Бродягам, а также многомесячные бесчинства дезертиров из сил самообороны опустошили местность не хуже чумы. У Консула одна надежда: когда они подойдут вплотную к шлюзам, он попытается прыгнуть в реку и доплыть со связанными руками до лабиринта островков ниже по течению. Там можно укрыться.
Только ему не доплыть до них и с развязанными руками. Сил нет. Кроме того, у бандитов винтовки, и они в два счета прикончат его. Даже с десятиминутной форой. Консул слишком измучен, чтобы шевелить извилинами, слишком стар для героических деяний. Он думает о жене и сыне, погибших много лет назад при бомбардировке Брешии. Их убили люди, знавшие о чести не больше, чем эти шакалы. Консул сожалеет лишь об одном – что не выполнил обещания, не сумел помочь своим спутникам. Вот о чем он думает и еще о том, что теперь не узнает, чем все кончится.
Обем, идущий сзади, смачно сплевывает:
– Ну его к псам, Чез, а? Давай посадим его и немножко порежем, чтобы заговорил, а?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
