спасти меня.
Я поднял глаза, ожидая найти там одного из моих Связанных, еще одну душу, преданную смерти, готовую служить мне за ее пределами.
Вместо этого на меня смотрели лица пяти кровожадных демонов. Мой рот открывался и закрывался, когда мой взгляд перемещался между моим братом Рэдклиффом, Хэйлом и Мериссой Вега, Азриэлем Орионом и моей предательской женой Каталиной.
— Подождите, — выдохнул я, увидев полную ненависть и радость, выражающие их черты, ряды мертвецов, которые стояли за их спинами и тоже ждали своей очереди встретиться со мной, но они не ждали. Они даже не замедлили шаг, а потянулись ко мне и втянули в свои объятия, разрывая меня ногтями, когтями и зубами. Хотя у меня не было плотского тела, боль была настоящей и острой. Они избили меня между ними, и я свернулся калачиком, хныканье подступало к моему горлу, а страх разливался по уголкам моей души. Душа, которая не смогла избежать этих мучений.
Мои крики наполнили воздух и эхом разнеслись по Завесе и за ее пределами, когда они пинали и били меня кулаками с местью в глазах и яростью в сердцах.
Мрачный и угрожающий голос пронзил меня, Дикий Король снова приблизился и увидел, как я дрожу под ним.
— Ты встретишься со всеми теми, кого обидел, и только когда они воспользуются своей местью и устанут от твоих страданий, мы сможем доставит тебя к Терзаемым Вратам, где тебя будут вечно пытать монстры, которые ждут тебя там.
— Пожалуйста, — просипел я, моя рука приземлилась на его ботинок, когда души расступились, позволяя ему приблизиться.
Он посмотрел на меня с ухмылкой, испытывая отвращение ко мне, когда моя бывшая-предательница подошла к нему ближе.
— Каталина, — прохрипел я, моя рука переместилась от ноги Хэйла к ее. — Однажды у нас было что-то хорошее. Вспомни об этом. Прояви милосердие.
Она оттолкнула мою руку, а затем наступила на нее, заставив меня зарычать в агонии.
— Я покажу тебе ту милость, которую ты проявил к нашим детям, — выплюнула она.
— Пришло время тебе пожинать плоды своей жизни, полной коррупции и предательства, Лайонел, — сказал Хэйл, отступив в сторону, чтобы позволить морю душ броситься обратно ко мне, чтобы отомстить. Мои крики не прекращались, мой страх был мощной вещью внутри меня, которая сжимала каждую клеточку моего существа, и в этой бесконечной муке я оказался в ловушке реальности тех самых вещей, которыми я поклялся никогда не быть. Беспомощный, напуганный, одинокий и совершенно бессильный.
ГЛАВА 111
Пламя, которое поглотило меня, и все в туннеле наконец исчезло, и я упала на колени перед костями Лайонела Акрукса, тяжесть спала с моей груди, и из меня вырвалось рыдание чистого облегчения.
Дым цеплялся за стены, каждый участок окружающих туннелей почернел от свирепого огня, который Лайонел развязал в свои последние минуты. Из меня вырвался хриплый смех, когда я прижала пальцы к испачканной сажей земле рядом с обугленными костями, которые были единственными останками тирана, который так долго мучил нас.
Свет огненной птицы Феникс, вылетевшей из меня за мгновение до атаки Лайонела, осветил дальний конец прохода, все еще кружа над моим самым ценным имуществом и защищая его от пламени, уничтожившего его отца.
Я посмотрела на нее, призывая магию прочь, и птица красного и синего огня полетела ко мне, пламя вырывалось из ее тела, пока она не исчезла, открыв человека, которого я любила до глубины души, стоящего за ней.
Улыбка Дариуса пронзила мое сердце, и я поняла, что тяжесть свободы, которую я ощущала, даже близко не могла сравниться с тем, что он чувствовал, когда наконец увидел, как тиран, преследовавший каждое мгновение его жизни, превратился в ничто.
Через мгновение он оказался рядом со мной, упал на колени и целовал мои окровавленные губы, сжимая мое лицо своими руками и прижимая свои губы к моим.
В этот момент мои слезы, наконец, вырвались на свободу и потекли по моим щекам, поскольку цена этого момента накапливалась вокруг меня, потерянные жизни и принесенные жертвы, все это привело нас сюда.
— Ваш долг оплачен, — проговорила тень над нами, и мы отстранились, глядя в лицо смерти, в то время как Паромщик смотрел на нас сверху вниз, и казалось, будто кандалы упали с наших душ, потребность в смерти и резне ускользнула. далеко, как будто ее никогда и не было. — Сегодня был хороший день для смерти, но я не хочу снова видеть никого из вас, пока не придет ваше время пройти мимо меня.
Я выгнула бровь, но он уже ушел, его форма, казалось, исчезла, когда он проскользнул обратно через складки Завесы, и мы остались в холоде и темноте пещер под горой.
Мой взгляд упал на мерцание золота под костями Лайонела, и я потянулась, чтобы взять его, и нашла монету, форма Дракона, которая сидела на боку, обгорела и расплавилась, так что ее было почти невозможно расшифровать.
Я улыбнулась, протягивая ее Дариусу, чья рука мгновенно сомкнулась на ней.
— Пусть долго правят Истинные Королевы, — прошептал он мне на ухо, — Не могу дождаться того, чтобы увидеть, что ты будешь делать дальше.
— Тори? — Зов Дарси отвлек меня от искушения губ моего мужа, и я окликнула ее, заставив себя подняться на ноги и повернувшись в сторону ее голоса.
Она прибежала из-за угла, ее меч загорелся огнем Феникса и осветил каменные стены, заставляя кости на темной земле резко выделяться на фоне скалы.
— Это он? — начала она, с надеждой на лице, и я кивнула, открывая ей руки и заключая ее в свои объятия.
— Мы сделали это, Дарси. Мы убили их всех — война окончена.
Один за другим нас нашли все остальные, их возгласы празднования смерти Лжекороля лишь смягчались тяжелым грузом горя, которое охватило нас.
Несмотря на все это, я держалась за свою сестру, и правду о том, что это значит, что теперь мы все меняем. И когда мы вышли на яркий дневной свет за пещерами, и наша армия разразилась громкими аплодисментами празднования, я не могла не задаться вопросом, что мир еще может нам бросить.
ГЛАВА 112
Я оторвалась от сестры и обнаружила, что Орион смотрит на кости человека, причинившего ему столько боли. На его губах не было ни усмешки, ни ненависти, только облегчение.
— Он мертв. — Орион выдохнул этот факт, и воздух, казалось, задрожал от этого.
— Я думал, что захочу плюнуть на него больше, чем сейчас, — размышлял Ксавьер, схватив Дариуса за руку, его голова тряслась от недоверия, видя
