Говорили, что каждый навигатор видит имматериум по-разному: некоторые — как тучи, другие — как завихрения разных цветов, подобные потекам светящихся чернил в прозрачной воде. Великий Айр Шодама описывал его как ослепительно ярко освещенный зал, полный густого пара, который клубится и течет в разные стороны. Перед чувствами других он представал как звуковые ритмы или даже музыка, другие же вообще ничего не видели, когда снимали пелену со своих варп-глаз, но при этом их переполняли тактильные ощущения, и они чувствовали движения варпа как ветер или прикосновение ткани или пальцев к коже. Для некоторых манифестации варпа выглядели как причудливое сновидение, их разумы представляли видения варп-глаза как изобилующий деталями ландшафт джунглей, города, коварного горного хребта или подводного рифа, среди ярких кораллов которого осторожно пробирался корабль.
Домаса Дорел видела варп просто как бездонную черноту, когда тот был спокоен. Видения его глубины и движений для нее были малозаметны, поэтому требовалось время, чтобы научиться правильно их интерпретировать, и ее обучение даже теперь еще не было закончено. Она видела водовороты и течения имматериума как краткие слабые завихрения и вспышки света и цвета, которые порой было сложно разобрать среди мрака, при этом они исчезали, едва начавшись. Что-то вроде узоров, какие может увидеть любой, кто закроет глаза и надавит на веки пальцами. Она уже привыкла, что навигация для нее сложна и требует внимания и концентрации.
Сейчас ей не нужно было ни внимания, ни концентрации, чтобы видеть то, что находилось впереди. Перед варп-зрением Домасы возвышалась стена абсолютного бесформенного хаоса, не чернота ее обычного варпа, но некая живая тьма, пронизанная яростными опаловыми выплесками света и энергии. Когда она смотрела в ту сторону, перед ее варп-оком рябили пятна и полосы красного и зеленого цветов, и вспышки странного не-цвета как будто придавали этой густой переплетающейся тьме объем и подвижность. Даже отсюда оба навигатора чувствовали силу, волнами исходящую от бури.
— В ней есть сила, — сказал Йимора. — Живая она или нет, не знаю. По-настоящему скверные бури дают такое ощущение, Дорел, тебе надо побывать вблизи такого первоклассного шторма, чтобы понять. Что-то вроде такого сжимающего, голодного чувства.
— Чем это вызвано? — спросила Домаса. — Мы это знаем?
Йимора как-то непонятно посмотрел на нее.
— Ты достаточно взрослая, чтобы понимать, что на это нет простого ответа. Идея, что для каждого мелкого дуновения и ряби в варпе есть что-то, на что можно показать пальцем и сказать «вот причина» — это миф для варп-слепцов. Волны и эхо отражались туда-сюда по всему имматериуму, еще когда сам Император лежал в пеленках. Каждая мысль, которая рождается у любого живого существа, усиливает их, или создает в них помехи, или нарушает их, или сама порождает собственную рябь. Кто может распутать, что здесь что порождает? Я проверял логи и разговаривал кое с кем в верхних доках. Буря стабильно нарастает на протяжении последних нескольких недель — начиналась она как легкое волнение, но потом пришли волны из Залива Расмаур, влились в нее и так там и остались. С тех пор буря только накапливает энергию. Тремя днями до нашего прибытия в док она выпустила ударную волну, от которой слетела с катушек дюжина самых чувствительных астропатов на певрельской станции Псайканы, а почти всем жителям планеты приснились жуткие кошмары.
Домаса об этом не знала, но это объясняло, почему в порту все так затянулось. Капитан рассказал ей, что внизу, на самой планете, начались бунты, а в самих доках произошла серия самоубийств. Она слыхала, что интенсивные варп-бури порой просачиваются в реальность подобным образом.
Все, на что она могла сейчас надеяться, подумала она, выдергивая себя из воспоминаний, так это на то, что те лентяи-чернорабочие, которых докмейстеры Санто Певрельи приставили работать над кораблем, хорошо сделают свою работу.
Домаса распахнула двери обеденного зала и осмотрелась. Если бы это был корабль, принадлежащий Навис Нобилите, здесь бы круглосуточно дежурили слуги, готовые успокоить своих господ сладостями и приятной музыкой, что бы тех ни волновало. Но здесь ничего не было, кроме застоялого воздуха и темноты. Она вытеснила из сознания раздражение и начала обходить комнату.
Буря впереди обещала быть страшной при любых обстоятельствах, но корабль и так был ослаблен после тех штормов, которые ему пришлось преодолеть по пути с Гунарво. Реакции его двигателей были замедлены, а машинный дух, который бушевал в сердце его плазменных топок, ослабел и сердился. Корабельные инженеры делали все, что могли, чтобы усмирить и задобрить его, поэтому у них не было достаточно времени, чтобы как следует проверить поле Геллера — а его генератор тоже работал на пределе, сдерживая натиск варпа на обшивку корабля.
Понадобится еще день-два, чтобы точно определить, чего все это стоило генератору поля. Экипаж корабля мог произвести ритуалы инициации и обслуживания, как обычно происходило при варп-путешествии, но офицеры единодушно считали, что поле нуждается во внимании Адептус Механикус, прежде чем судно сможет снова войти в варп. Главный инженер рассказывал Домасе и о других вещах: о напряжении обшивки, об истощении запасов энергии, аномалиях в некоторых внутренних системах гравитации, из-за которых несколько членов команды получили ранения, иных мелочах, до которых ей не было дела. Ее заботило только одно — когда корабль наберется достаточно сил, чтобы встретиться лицом к лицу с чудовищной бурей, которая накрыла все кратчайшие маршруты к Гидрафуру.
Послышался шепот. Домаса остановилась, подняла голову, сделала шаг на пробу. Нет, это не был шелест ее юбок на кожаной подкладке, когда те задевали пышные ковры, которые устилали центр комнаты. Она поднесла палец к вокс-устройству, проверила настройки. Нет, никто не пытался с ней связаться. Она прислушалась, снова услышала этот звук, ухмыльнулась и пошла к трем дверям в дальнем конце зала, за высоким столом — они вели в частные обеденные комнаты.
Там на кушетках расселись Варрон Фракс, его жена, его главный помощник с дурацкими металлическими оборками на голове и двое других, имена которых Домаса не потрудилась запомнить. Все они выглядели виноватыми, как будто Домаса была комендантшей общежития, которая застала их за какой-то игрой после выключения света. Уже позже Домасе припомнилась эта аналогия, и она посмеялась над ней, но сейчас она была слишком занята. Она ткнула в Варрона пальцем.
— Господин Фракс. В корабельный апотекарион, пожалуйста. Сейчас.
Ксана взяла Варрона за руку, но тот, к отвращению Домасы, уже встал. Он действительно походил на щенка: дай ему приказ правильным голосом, и он не сможет не подчиниться.
— У нас тут… — Варрон оглянулся через плечо. — У нас тут частная беседа, Домаса. Мы не обсуждаем ничего такого, что бы требовало вашего присутствия, уверяю вас.
— Вы можете продолжить свою частную беседу в любой удобный для вас момент, господин Фракс, — ответила Домаса. Варп побери, этот человек просто насквозь просвечивал. — Только не прямо сейчас, сожалею об этом. Вам нужно пройти в апотекарион. Сейчас.
— Что не так? — лицо Варрона внезапно исказилось. — Дрейдер? Что-то случилось…
— Ваш сын в порядке, я уверена в этом. Это вы нам нужны. Не беспокойтесь, ничего опасного, я вам объясню по дороге.
Фракс понимающе кивнул остальным — по крайней мере, именно этот жест он, видимо, пытался изобразить — и вышел из комнаты. Домаса последовала за ним, чувствуя, как ее буравят глаза остальных.
— Почему такая спешка? — спросил он, пока они шли. — Там же сейчас никого не будет.
— По моей просьбе подняли одного из корабельных медиков, — сказала Домаса. — Он будет нас ждать. Когда я поняла, Варрон, что вы не в своей каюте, мне понадобилось некоторое время, чтобы разыскать вас.
— Извините. Ну, мне показалось, что лучше пойти в другое место, чтобы, э…
— Для частной беседы. Да, конечно, господин Фракс. Если так подумать, это ведь, в конце концов, ваше путешествие.
Боковым зрением она заметила, как он бросил на нее угрюмый взгляд. Ну что ж, балл в его пользу, подумала она, в нем есть нечто большее, чем она думала.
— Вы правы. Долго вы меня искали?
— Некоторое время. Мы проверили и другие палубы, по крайней мере, основные отсеки. Мы не знали точно, где вы.
— Что ж, мне жаль, что я заставил вас бегать. Уверяю, с Рикой и Малоном я в полной безопасности. Да и что такого могло случиться в глубине корабля? — его выражение лица изменилось, и Домаса не могла как следует прочитать его, глядя уголком глаза. — Вы что, подозреваете, что среди экипажа могут быть и другие предатели?
— Нет, ничего подобного. Вот, прочитайте, — она сунула ему бумагу с коммюнике. — Вы поймете, что это достаточно важно, чтобы носиться по кораблю в середине ночной фазы.
