дали результата. В одежде и в игрушках она не нашла ничего. С Яной проблем больше у Саши не было. Теперь ее сестра, если и устраивала вечеринки в своей квартире, они заканчивались мирно. Потом она стала готовиться к летней сессии. Александра получила небольшую сумму денег со счета Максима, документы на машину, новый номерной знак и поставила ее на учет, оформив страховку. Теперь белый хетчбек, Ауди А3 2013 года выпуска с двигателем 1,4л. принадлежал Саше. Она еще дважды за это время встречалась с адвокатом Дмитрием Александровым, но отношения между ними были сугубо деловыми. Поездки к деду совершались теперь на авто с детским креслом. В это же время ее навестила мать Максима, которую Саша видела впервые. Она представилась и попросила разрешения пройти. На вид ей было лет пятьдесят пять. Аккуратная прическа и хорошо подобранная одежда не смогли скрыть следов, регулярного приема алкоголя с ее лица. Александра пригласила ее пройти в гостиную, предложила чай и напрямик спросила:
– Вы считаете меня виновной в трагедии с Вашим сыном?
– Напротив. Ты дала ему отсрочку на полгода, год. В том, что случилось, твоей вины нет. Он начал до тебя, а с твоим появлением, пытался остановиться, у него это получилось, но ненадолго. Он вернулся туда, откуда нет возврата. Это скорее мое воспитание и дурной пример. Ты до совершеннолетия убеждаешь сына, что он особенный и неповторимый, при этом, наглядным образом, учишь его жизни. Из него получилось то, что имели. Максим очень был привязан к отцу. Мне бы попросить у Александра помощи, сразу после развода, а я этого не сделала, держа марку и уверенная в том, что делаю правильно. В свое отсутствие доверяла его самому себе. Макс все больше тянулся к отцу, подружился с твоей матерью и сестрой, а я изводила себя ревностью, хотя знала, что с ними ему гораздо лучше. Я, Саша, не оправдываюсь, я хочу сказать, что настоящая мать была бы рядом с сыном, не моталась по гастролям из-за любви самой к себе. Возьми это. Здесь небольшие презенты для тебя и внука, – сказала она, протягивая пакет. – Говорят, нельзя навещать новорожденного без подарка. Я могу взглянуть на внука?
– Можете, но только он спит сейчас. Спасибо за подарок. Проходите в спальню.
– Про завещание я знаю. Красивый малыш. Что-то у него от тебя есть. Ты меня извини, это я не хотела с тобой встречаться, и Макс здесь не причем. Твоя мать в свое время увела у меня мужа, а потом и сына. Теперь нет ни ее, ни его. Ирония судьбы. Как тебе живется? – спросила она, оглядывая квартиру. – Может, тебе нужна помощь?
– Спасибо, мы справляемся. Сестра рядом живет, дедушка помогает. Да, нам пока многого и не надо. Главное крыша над головой есть, даже две. Не буду справляться, пойду работать. У меня одно желание, чтобы сын рос здоровым. Вы можете к нам наведываться в гости, если примите такое решение.
– Спасибо, я подумаю. У меня ведь родственников никого не осталось. Твой Алексей мой единственный наследник. Но думаю, могут объявиться и другие делить наследство, когда я умру. Я пойду, меня внизу такси ждет. Рада была познакомиться с вами.
– Живите долго. Дедушка мой дождался правнука, и Вы к этому стремитесь. Мы гуляем рядом в сквере, в воскресенье на пару часов уезжаем к деду, а в основном бываем дома. Заходите, когда Вам будет удобно. До свидания.
Александра проводила Марину Андреевну и подумала: «Как она, должна быть, одинока, что хотя и поздно, но пришла. Мне с ней делить Максима не пришлось, но человек она не простой». Саша разобрала подарки Леше от бабушки. Это были импортные трикотажные вещи на ребенка до полутора-двух лет, детские, яркие игрушки и конверт с пятитысячными купюрами. Купюр было сорок штук. Саша убрала вещи в шкаф, а конверт положила в ящик горки.
В начале июля к ней пожаловали в гости Прохоров с женой. Он за это время видел внука раза три-четыре. Саша относилась к этому терпимо. Во-первых, он тянул последние месяцы всю работу один, во-вторых, он сделал для нее достаточно много, чтобы быть неблагодарной или чем-то недовольной. Пообщавшись с внуком, за чаем с тортом, привезенным им, он между делом пожаловался:
– Саша, я теряю клиентов. Я не могу разорваться и находиться одновременно в офисе и разъезжать по делам. Что мне делать? Я мог бы найти себе помощника, но его нужно обучить, ввести в курс дела, а значит находиться рядом, – говорил он. – Мне нужна хоть какая-то минимальная помощь.
– Почему Вы не попросите помощи у Яны? У нее каникулы, ей нужно входить в курс дела через год, два. Почему не сейчас?
– Попросил и пожалел. Она не умеет разговаривать с людьми, на телефонный звонок ответить тактично не может.
– Александр Михайлович, я очень хочу Вам помочь, но пока не знаю чем и как. Привозите мне компьютер и телефон секретаря. Я попробую разобраться, но я должна знать все Ваши планы на неделю, десять дней. Так мы сможем не срывать графики приема. Я буду принимать звонки, записывать на прием, печатать запросы, документы и держать с Вами связь по телефону или по электронной почте. Попытка не пытка.
Прохоров привез Саше ноутбук и телефон офиса. Первое время были накладки и нестыковки, но Саша их разруливала сама, извиняясь перед клиентами. Через месяц Прохоров облегченно вздохнул. Иногда он заезжал к Саше просто так, поговорить, как с «юристом» от народа. Одним словом Александра Александрова была принята на «надомную» работу по договору помощником адвоката уже в августе. Алешке шел шестой месяц. Он развивался и рос по возрасту, и все больше становился похож на маму. Темные волосы и синие глаза. Саша возобновила свои занятия по утрам, кроме утренней пробежки, которую заменяла бегом вверх вниз по лестнице дома, а иногда, во время прогулки, посещала и тир. Они выходили гулять после обеда, когда работа у Саши заканчивалась, а на улице становилось не так жарко. В одну из таких прогулок она познакомилась сначала с семилетней девочкой, потом и с ее папой. Девочку звали Даша, папу – Александр Аверин. Она «пристроила» к ним Раису Степановну, которая не нашла работы и согласилась на предложение Аверина.
Дед был против работы Саши в конторе Прохорова.
– Ты зачем к нему пошла на работу? – спросил он Сашу в ее очередной приезд. – Тебе денег не хватает?
– Дедуля, чего ты так злишься. Я не знаю, почему ты не любишь Прохорова, но ты
