– Нет, маленькая моя! – ласково улыбнулся мой державный родитель. – Мы нашли великолепный туннель, вырубленный в толще скал и проложенный непосредственно под основанием хребта. Думаю, его создали сами Неназываемые, открывая проход во вторую долину, куда более обширную, чем эта, и расположенную за Запретными горами.
– Неназываемые? – переспросила я. – А вы в этом уверены?
– Абсолютно! – безмятежно подтвердил отец. – Исследуя новые владения, мы наткнулись на чудесную хрустальную пещеру, еще хранящую следы их пребывания. С тех пор она играет огромную роль в нашей жизни, которую тебе еще предстоит постичь. Впрочем, в вопросах магии Лаллэдрин разбирается намного лучше меня. Он точно не упустит возможность просветить тебя относительно волшебных свойств некоторых местных достопримечательностей.
– Но ведь изначально туннелей, проделанных Неназываемыми, было два, – догадливо уточнила я. – Первый пролегал под перевалом Косолапого Медведя, но вы его разрушили, дабы обезопасить себя от возможного преследования людей.
– Ты очень умна! – Отец просиял. – Ты изрядно уступаешь нам в росте, маленькая моя, но отнюдь не в сообразительности и храбрости. За Запретными горами мы построили новый город Дархэм, что по-эльфийски означает «дар судьбы». А дорогу к теплым долинам нашла моя мать Эврелика, используя свойства волшебного посоха, чувствующего горячую воду. Увы, трудный переход через горы подорвал здоровье спасительницы нашего народа. Она скончалась при родах, производя меня на свет. В честь отважной принцессы новый род назвали Эврелиями, хотя по эльфийским законам во главе династии стоит прародитель-мужчина, дающий начало генеалогическому древу. Но вопреки всем правилам королевский род дархэмских правителей начинается с меня, Кантора Эврелия. И, признаться, я безмерно горжусь своим необычным происхождением!
Мы оба почтительно склонили головы, поминая безвременно почившую принцессу.
– В центре Дархэма расположен храм Эврелики. Она почитается у нас на правах богини, – продолжил король Кантор. – Сердце храма – ее статуя! – важно пояснил он. – Она представляет собой женщину, держащую на руках новорожденного младенца. Узрев тебя, выходящую из шалаша и несущую своего сводного братика, мы поразились твоему сходству с изображением нашей богини. Но, к сожалению, не сумели сразу постичь смысл явления. Прости нас за это.
– Я так сильно похожа на бабушку? – не поверила я.
– Ваше сходство просто поразительно! – кивнул король. – Впрочем, ты вскоре все увидишь сама!
Обещание отца исполнилось. Мы переночевали у подножия Запретных гор, а едва рассвело, спустились в широкий каменный коридор гигантских размеров, на целую лигу тянущийся под горным массивом. Высота туннеля была такой, что всадник на лошади мог ехать по нему свободно, без каких-либо неудобств, даже не склоняя головы. А сам подземный коридор превосходно освещался многочисленными факелами, укрепленными на стенах, выложенных отполированными каменными плитками. Сразу становилось понятно: строительство такого туннеля стало воистину титаническим деянием. Подобное могли сотворить только боги или их загадочные предтечи.
Проезжая под идеально округлыми сводами, дышащими торжественным, многовековым величием и покоем, я почти физически ощущала присутствие демиургов, когда-то сошедших в это место. Стены туннеля еще хранили прикосновение их рук. Суждено ли мне когда-нибудь создать нечто столь же прекрасное и чудесное?.. Тут я с сомнением помотала головой, смущенная заносчивостью своих мечтаний. Зачем заглядывать в будущее так далеко, до заикания пугая свою удачу? Задуманное нами еще не определено и всецело зависит от нашей целеустремленности. Не замахивайся на то, что не сумеешь осуществить. Не жадничай и не гоняйся за славой, ибо почести и регалии разрушают нашу душу, превращая ее в надменное чудовище. Не желай золота, ведь оно может обойтись слишком дорого. Разве смысл жизни заключается в этом? Полагаю, мы созданы для чего-то большего: светлого, чистого, грандиозного. Но вот для чего именно?.. Счастлив тот, кто ничего не ожидает от жизни, ведь ему неведомо разочарование.
К полудню мы покинули подземный туннель и въехали в долину. Стоя на небольшом уступе, нависающем над расстилающимися невдалеке обжитыми землями, прикрытыми туманной дымкой, тянущейся от теплых источников, отец гостеприимно вытянул руку.
– Смотри! – требовательно призвал он. – Смотри внимательно!
Направляемая его жестом, я глянула вниз и замерла, сраженная и очарованная, будучи не в силах подобрать слова, чтобы описать всю прелесть открывшегося зрелища. Король неторопливо заговорил, описывая каждое здание и каждый уголок прекрасного Дархэма, похожего на хрупкое хрустальное сокровище, обернутое в полупрозрачную вуаль из легчайшего тумана.
Внизу, собранные в ласковую пригоршню мохнатых горных склонов, громоздились дома, островерхие башенки и крытые синей черепицей купола, зеленые платки садов, мосты и виадуки с легкими арками. Чуть левее темнел четырехугольный двор сторожевой цитадели Кремник с колокольней… Я жадно вбирала в себя эти образы, смотрела и не могла насмотреться. Дархэм во многом превосходил Блентайр, который стал всего лишь его бледной копией, черно-белым сном, наброском будущего художественного полотна, не воплощенным в реальность.
Вдруг туман развеялся, показался Сол, и из щели между горными вершинами хлынуло золотисто-алое сияние. Подобное финальному аккорду музыкальной симфонии, оно расплавляло формы домов и превращало их в сказку и мираж. Все смешивалось, дрожало тенями, одевалось сияющей зыбью, бросало искры, подобные мечам и копьям. Со стороны Кремника донесся гулкий, переливчатый звон колоколов. Когда их звуки почти затихли, с главной дворцовой башни раздался певучий голос мага:
– Славься, благословенный город Дархэм, и помни, что бог Шарро превелик! Вставайте на молитву, на молитву, молитва лучше сна…
Расширив глаза от удивления, я всеми фибрами своего ждущего чуда естества впитывала открывающуюся картину. Склоны гор, поросшие диким фенхелем и тимьяном, розовый снег на вершине перевала, кроны каштанов и платанов на городских улицах, маленький пруд на площади, затянутый круглыми листьями фацелии. А в самом центре Дархэма стояла нереально высокая и острая, как игла, башня, подпирающая облака. И веяло от нее чем-то невыразимо печальным, прекрасным и опасным… Я растерянно моргнула, усилием воли отгоняя приступ нехорошего, судьбоносного предчувствия.
– Как вы смогли сотворить подобное? Откуда такая сила?.. – чуть слышно шептала я, обессилев от переполняющих душу эмоций.
Подъехавший к нам Лаллэдрин низко наклонился с седла, заглядывая мне в глаза. По его лицу блуждала несмелая улыбка узнавания, будто он видел отнюдь не меня, а ту героиню древней сказки, которую ждал много лет и почти отчаялся дождаться.
– Спроси лучше, как можно удержать в себе эту силу, когда нечто неуправляемое прорастает из человека и завладевает им? Назови ее как угодно: предначертание, рок, фатум… Скажи, ты тоже ощущаешь ее в себе?
Я задумчиво кивнула, осмысливая его слова и по-прежнему не отводя взора от панорамы города, который должен стать моей судьбой.
И, словно отвечая моим чаяниям, мираж дрогнул, обрел форму, объем и воплотился в действительность. Светлый, омытый горным воздухом, открылся передо мной город Дархэм. Я поняла, что с первого взгляда, раз и навсегда безоглядно влюбилась в него и душой, и сердцем. Влюбилась в этот неповторимый «дар судьбы», права обладать которым я еще не заслужила!..
Меня чрезвычайно утомила долгая церемония триумфального шествия по городским улицам, сопровождаемая замысловатыми магическими ритуалами, совершаемыми учениками Лаллэдрина. Наклонившись к моему уху, верховный чародей растолковал смысл волшебного действа, призванного обеспечить счастливое будущее новорожденного принца. Король Кантор Эврелий и его супруга Эвника произвели на свет восемь дочерей – старшая из них, инфанта Эвридика, до сего момента считалась наследницей трона, – но при этом они продолжали надеяться на рождение сына. И вот теперь, благодаря моей помощи, долгожданное событие наконец-то свершилось…
– И вот фигурки смешались, нарушив законы шахматной доски, – вполголоса, будто разговаривая сам с собой, проворчал маг. – А крохотная, слабая пешка самостоятельно дошагала до границы неведомого и вышла из повиновения воле игроков.
– О чем вы сейчас говорите, учитель? – не поняла я, вполуха прислушиваясь к его витиеватым рассуждениям.
– О шахматах, любимой игре богов, – невесело рассмеялся Лаллэдрин. – Они придумали правила и разделили мир на две армии, черную и белую, ввязав их в бесконечное противостояние. Много столетий мы послушными фигурками передвигались по предназначенным для нас клеткам, разыгрывая задуманную богами партию. Но вот появилась ты, и правила нарушились, утратив свою актуальность. Кто знает, чем закончится древняя война.
