Он прекратил кричать, возможно, и разговаривать тоже, поэтому она взглянула на его рану и с облегчением сказала:
— Она выглядит немного лучше, уже не такая воспалённая.
Брук поспешила в ванную комнату, чтобы смешать мазь. Когда она вернулась к кровати, он все еще злобно на нее смотрел. Но девушка была искренне удивлена тем, что он снова схватил ее за запястье, когда она потянулась к ране, и сказал:
— Ты ближайшая родственница человека, которого я ненавижу больше всех на свете. Это должно приводить тебя в ужас. Так почему ты не боишься?
Это заставило ее замереть. Если он считал, что она должна его бояться, наверное, ей действительно стоит его опасаться. Но, с другой стороны, он не знал, как она относилась к своему брату. Поэтому девушка решилась рассказать ему.
— Потому что, и Вы можете мне не верить, я тоже ненавижу Роберта. И опять же, можете мне не верить, но я лучше буду здесь, с Вами, чем с моей семьей. Даже, невзирая на то, что Вы ведете себя как невоспитанный зверь.
— Может, ты перестанешь обзывать меня.
— Может, Вы дадите мне причину перестать.
Пока что она разговаривала с ним любезно. Она даже улыбалась ему, что его, очевидно, сбивало с толку. Хорошо. Это было начало. Заинтересовать его. Застать его врасплох.
— Почему ты ненавидишь своего брата?
Она никогда никому не рассказывала, только Альфреде. Ей не следует делиться с ним причиной, но внезапно она заговорила.
— Он ненавидел меня с рождения, я не знаю почему. Но он приходил ко мне в комнату посреди ночи, зажимал мне рот рукой и бил меня в те места, где синяки не будут видны. Даже обещал убить, если я на него пожалуюсь. Я была слишком маленькой, чтобы догадаться запереть дверь на ночь. Кажется, мне было четыре или пять. Большинство людей не помнят ничего из раннего детства, но побои Роберта это не то, что я смогу забыть, и до сих пор не могу простить. Когда он избил меня в последний раз, то после этого сильно заболел и провалялся в постели несколько недель, и поделом ему.
Это случилось после того, как Альфреда узнала, что делал Роберт, и стала спать на матрасе в комнате Брук, еще и запирать дверь на ночь, чтобы предотвратить последующие полуночные визиты. Альфреда делала так почти два года, пока Роберт не перестал пытаться проникнуть в комнату, когда понял, что дверь всегда закрыта.
— Ты пожелала ему заболеть?
Девушка рассмеялась.
— Считаете, что я могу исполнять желаемое?
— А ты можешь?
— Я не думала, что Вы суеверны… хотя, на самом деле, должно быть так, раз Вы верите, что прокляты. Но если бы я обладала таким даром, то меня бы здесь не было, не так ли? Я бы наслаждалась Сезоном в Лондоне, как мне и обещали.
— Это всё? Разве ты не хотела бы чего-нибудь более значимого?
Внезапно она поняла, что они спокойно разговаривали, и ни один из них не рычал и не взрывался.
— Сезон в Лондоне я ждала последние два года.
Это ожидание делало последние два года терпимыми. По крайней мере, они были лучше, чем предыдущие. У нее было что-то, чему можно порадоваться. У той поездки должен был быть хороший конец, возможно, даже счастливый. Поездка обещала освобождение. Но и этот мужчина тоже мог дать ей эти же вещи, не так ли? По крайней мере, освобождение.
После этого она почувствовала раздражение, услышав, как он сказал:
— Ты же понимаешь, что у меня нет причин верить твоей истории про брата? И есть все причины не верить тебе.
— Правда! Но у меня нет нужды убеждать Вас в чем-либо, так что мне все равно, если Вы не поверите. Вы спросили, я ответила. И пока мы признаемся…
— Мы ничего не делаем.
Она это проигнорировала.
— Я должна предупредить Вас, что обычно я не показываю своих чувств. На самом деле, я уже очень давно привыкла скрывать их.
— Почему?
— Потому что альтернатива была бы… неприятной, — призналась девушка.
Для меня, хотела она добавить, но не собиралась заручаться его поддержкой из-за жалости, если он был на неё способен, рассказывая, какой ужасной была ее жизнь с семьей.
— Так значит, вместо легкой и веселой болтовни, которую я слышу, на самом деле ты внутри кипишь от злости? Ты на это намекаешь?
Она моргнула, услышав его догадку, потом рассмеялась.
— Точно! Часто так и есть, но не сейчас. И раньше я была зла, и, как Вы могли заметить, у меня не получилось это от Вас скрыть, потому что…
— Но как мне знать, будешь ли ты скрывать или показывать свои настоящие чувства?
— Признаю, что для Вас может быть сложно их различать. Так может, мы просто договоримся быть правдивыми друг с другом?
— Я надеюсь, ты пробудешь здесь не так долго, чтобы это имело какое-то значение.
Это было не совсем то, что она надеялась услышать, после того как она была с ним честна и столько всего про себя рассказала.
— Я все же продолжу делиться с Вами своими чувствами. Вы уже делаете то же самое. Так что, я полагаю, нам и не надо ни о чем договариваться.
Если он не увидел, что наконец-то рассердил ее, то, должны быть, он слеп. Но мужчина не ответил, потому что принесли еду и он, наконец, отпустил ее запястье. Она чуть не рассмеялась, потому что было очевидно, что он сделал это только потому, что был голоден, а чем быстрее она закончит обрабатывать его рану, тем быстрее он сможет поесть.
Она быстро намазала мазью швы и воспалённую плоть около них, хотя и постаралась встать от него как можно дальше, пока делала это.
— Дайте лекарству высохнуть, пока мы едим. Перед тем как уйти, я сделаю повязку, чтобы мазь не стерлась, пока Вы спите.
— Ты же знаешь, что я не хочу, чтобы ты мне помогала?
— Да, Вы об этом постоянно говорите.
— Так почему ты продолжаешь это делать?
— Как я упоминала раньше, Вы станете моим мужем, так что помогать Вам — мой долг.
— У тебя здесь никогда не будет безоблачной жизни. Ты должна как следует над этим подумать и понять, что у тебя есть только один выход.
Бурк приподняла бровь.
— Уехать? На самом деле, это единственный вариант, который я не могу рассматривать. Так что, возможно, это Вам стоит подумать, и любезно признать поражение — если Вы знаете, как это делать.
— Убирайся!
Она чуть не выпалила со злости: «Заставь меня!», но прикусила язычок. Ей надо перестать так быстро выходить из себя! Откуда только взялось это желание сражаться с ним? Если бы он не был прикован к постели, она бы не осмелилась на такое. А благодаря травам Альфреды он наверняка скоро оттуда выберется. Как же с её стороны было глупо этому способствовать!
Глава 18
