– Ни о чем…
Мы подскочили, машина сзади нас уткнулась бампером в нашу.
– Ты видишь этого дикаря? – закричал Марк. – Ты видишь? Какой болван. Все идет плохо. Мама ведет себя странно. Мне пришлось сочинить какую-то небылицу, чтобы объявить ей о твоем отъезде.
– Она обезумела от радости?
– Нет. Совсем нет.
– Как «совсем нет». Она заполучит своего дорогого сыночка и не рада?
– Она собирается сдать дом и уехать…
– Сдать свой дом? Я была поражена.
– Это и тебя тоже сразило, – сказал он, довольный.
Мы собирались восхитительно помириться за спиной моей свекрови. Пора ее расчленить на части, я ее почти любила. Словно кровопийца, я повторяла:
– Твоя мать не хочет проводить лето с тобой? Марк мне отвечал, словно мальчик в коротких штанишках, с ободранными коленками.
– Нет. Одна туристическая фирма уже много лет предлагала ей сдать дом. Она этого не делала из-за нас.
– О, святая женщина.
Я вспотела, пот струился под предохранительным ремнем, который обхватывал мою грудь, словно орденская лента.
– Ты меня слушаешь, Лоранс?
– Я тебя слушаю. Я думаю. Твоя мать пичкала нас своими салатами в течение восьми лет лишь для того, чтобы доставить нам удовольствие? Нам обоим? Нет, здесь что-то не так. Это неправда. Это даже абсурдно. От такого лицемерия могут быть колики в животе. В течение многих лет я изводила тебя, умоляя поехать куда-нибудь летом. Ты говорил: «Надо ехать к маме».
Марк страдал. Мы приехали и поднимались теперь по спирали паркинга Руасси в поисках места. Нам удалось пристроить нашу колымагу на шестом этаже. Марк взял мой чемодан и охнул. Я тащила сумку. Наконец мы нашли тележку. Выйдя из лифта в зал регистрации, мы предстали перед ошеломляющей сценой. Неужели я покидаю континент последним самолетом? Улетающий Ноев ковчег? Огромная и возбужденная толпа теснилась у стоек регистрации.
– У всех этих людей есть деньги, чтобы ехать в Нью-Йорк? – воскликнул Марк. – А еще говорят о кризисе… Платить, чтобы оказаться в такой сутолоке…
Мы растворились в беспорядочной толпе. Постепенно позади образовалась очередь. За нами слишком громко разговаривала пожилая пара. Жена успокаивала раскрасневшегося от напряжения тучного господина: «Не беспокойся, они здесь, чтобы нас зарегистрировать, нас не оставят». Впереди стояла молодая пара. Их тела, затянутые в джинсы, походили на начиненный пастой тюбик, готовый лопнуть. Шаг назад, и они бы нас раздавили.
– Покажи свой билет, – попросил Марк.
– Зачем?
– Так…
– Ты никогда не видел билета?
Я вытащила его из сумки. И Марк принялся изучать его, словно архивист. Мы пробирались сквозь багаж, стоявший на полу.
– Тебе придется оплатить излишки багажа, – сказал он.
Я заартачилась, как осел упирается четырьмя копытами на грунтовой дороге. С вязанкой дров на спине, с опущенной головой и с прижатыми назад ушами.
– Ты меня провоцируешь?
– У тебя лоб опустился к переносице, – сказал Марк. – Ты плохо выглядишь.
Такого рода замечания вызывали у меня отвращение. Я всегда страдала от них. Под напором рвущихся наружу вещей моя сумка-колбаса медленно раскрывалась. Показалась первая книга. Уже видны были буквы: «Мю» на обложке. Музиль. Я перечитывала роман «Человек без свойств», как только моя душа теряла покой.
– От твоего пристрастия к книгам можно свихнуться. Зачем ты везешь все эти книги в Нью-Йорк?
– Я не могу обходиться без некоторых книг. Я куплю другие книги. На английском языке.
Вскоре мы приблизились к стойке. Во избежание нервного перенапряжения служащий почти не смотрел на пассажиров. Он брал только билеты, проверял паспорта, чтобы убедиться в наличии американской визы. Смотрел на весы, фиксируя вес багажа. Перед нами было еще шесть человек. Мне хотелось разрядить атмосферу.
– А куда едет твоя мать? Марк пожал плечами.
– Тебе хочется поиздеваться над нами. К чему тебе это говорить…
Я вздрагивала от предстоящего удовольствия.
– Она, должно быть, выбрала шикарное место, если тебе неловко сказать об этом. Скажи мне, куда едет твоя мать…
– Тебе хочется это знать? На самом деле?
– Если хочешь, чтобы мы расстались по-хорошему.
Нам было необходимо переключиться на кого-нибудь. Он вздохнул.
– Мама едет в Венецию.
Его мать – в Венецию! Это сообщение меня повергло в блаженное состояние. Сверхженщина со своим вздыхателем в гондоле. Мне захотелось сесть на чемодан, разуться, вытянуть ноги, закурить и предаться неудержимому веселью.
– В Венецию?
Я умирала от любопытства. Но цедила слова сквозь зубы, продолжая говорить гадости спокойным голосом. Мне всегда удавалось влиять на Марка интонацией. Он реагировал скорее на звуки, чем на слова. Я могла рычать: «Ты славный», – и он обижался. Или же прошептать: «Ты мерзавец», – и он воодушевлялся. Марку недоставало опыта в общении с женщинами до нашей женитьбы. Я вступила в брак, как военный, который уходит в отставку молодым, в тот момент, когда он испытывает желание все познать.
– Сколько лет типу, с которым твоя мать отправляется в путешествие?
– Не тип, а архитектор сорока трех лет. Я смаковала новость.
– Она делает успехи. Он моложе ее лишь на 15 лет.
– Ну и что? Моя мать потрясающая. Ей не дашь больше сорока пяти. Но ты, ты всегда завидовала маме. Она может расхаживать в бикини без комплекса. Она…
– Она бездельница. Она занимается только собой. Ей не приходится просиживать на работе по восемь часов в день. И она не ведет отвратительный неподвижный образ жизни, как я. Она катается на велосипеде, она плавает, она бегает…
– И правильно делает, – произнес Марк неосторожно.
Изо всех сил я вцепилась ногтями в руку Марка.
– Ты мне делаешь больно. Ты в своем уме?
Он принялся сосать тыльную сторону ладони. Наконец мы оказались перед служащим авиакомпании, который поднял голову и посмотрел вопросительно.
– Я вас слушаю.
– Нет, нет. Вот мой билет…
Марк смотрел на тыльную сторону ладони в замешательстве.
– Сделать со мной такое, ведь я не выношу кошек. Если бы я только мог тебя вздуть. Мне бы стало легче.
– Побить меня?
Служащий проявлял нескрываемое любопытство.
– Чемодан на весы, пожалуйста. И ваши паспорта.
Я ему протянула свой.
– Я еду одна.
Он машинально пролистал паспорт в поисках американской визы, затем выдал мне посадочный талон. Марк зализывал царапину.
– У вас десять килограммов лишних.
– Книги! Если бы вы могли закрыть глаза на это. Я преподаватель. Еду по делам.
Я вытирала нос тыльной стороной ладони. Я чувствовала себя одновременно ничтожной и беспомощной.
