Если Хоппи жив, может ли он по–прежнему делать так? Пытается ли? Интересно, где он, этот провидец? Да, вот кем он был — провидцем. Первый фок. Держу пари, что он спасся. Возможно, он убежал к китайцам, когда они высадили десант на севере.
Я бы вернулся, решил он, к тому первому моменту, когда встретил Джима Фергюссона, когда искал работу, а для негра все еще трудно было найти работу, связанную с обслуживанием людей. В чем Фергюссону не откажешь, так это в полном отсутствии любых предрассудков. Я помню этот день. Я продавал алюминиевые кастрюли, ходил по домам, а потом нашел другую работу, но там тоже надо было ходить из дома в дом. Боже мой, понял Стюарт, ведь моя первая настоящая работа была у Джима Фергюссона, потому что не считать же настоящей работу мелким «комми».
Думая о Джиме Фергюссоне, мертвом с того самого дня, когда упала бомба, он вышел на авеню Сан–Пабло с маленькими, понатыканными вдоль нее магазинчиками, в которых продавалось все — от вешалок для пальто до сена. Один из них, находящийся поблизости, был предприятием «Гомеостатические ловушки Харди», и Стюарт направился туда.
Когда Стюарт вошел, мистер Харди, сидевший за монтажным столом в глубине магазина под яркой дуговой лампой, оторвался от работы и взглянул на него. Все вокруг было завалено электронными деталями, которые мистер Харди насобирал в разных уголках Северной Калифорнии, в том числе в руинах Ливермора. Харди завел знакомство с некоторыми государственными служащими, и они позволяли ему копаться там, в запретной зоне.
Когда–то Дин Харди работал инженером на радиостанции в деловой части Окленда. Сухощавый пожилой человек с тихим голосом, он носил зеленый джемпер и галстук — это сейчас–то, когда любой галстук казался чудом. Своими седыми курчавыми волосами он напоминал Стюарту безбородого Санта–Клауса с притворно строгим лицом и озорным юмором. Мистер Харди был невелик и весил только 120 фунтов, но нрав у него был горячий, и Стюарт уважал его. Харди было около шестидесяти, и во многих отношениях он заменил Стюарту отца. Настоящий отец Стюарта, умерший после Катастрофы 1972 года, служил агентом страховой компании — тихий человек, также носивший галстук и джемпер, но без жесткости Харди, без его темперамента. Может, они и были, но Стюарт при них никогда не присутствовал или не помнил их.
И Дин Харди походил также на Джима Фергюссона.
Это больше, чем любая другая причина, повлияло на приход Стюарта к Харди три года назад. Он сознавал это, он не отрицал и не хотел отрицать этого. Он потерял Джима Фергюссона, и его тянуло к кому–то, похожему на него.
Он сказал мистеру Харди:
— Эдварда съели, — и присел на стул у дверей.
Сразу же из жилой части дома, оторвавшись от приготовления обеда, появилась Элла Харди, жена его нанимателя.
— Ты оставил коня без присмотра?
— Да, — признался он.
Грузная, разъяренная женщина смотрела на него с негодованием.
— Я думал, — оправдывался Стюарт, — что на общественном грузовом пирсе Окленда он будет в безопасности. Там есть чиновник…
— Обычный случай, — устало сказал мистер Харди. — Подонки. Должно быть, это те ветераны, которые живут в норах под пирсом. Хоть бы кто–нибудь бросил туда бомбу с цианистым калием. Они гнездятся там сотнями. А где автомобиль? Полагаю, тебе пришлось оставить его?
— Простите, — сказал Стюарт.
Миссис Харди язвительно заметила:
— Эдвард стоил восемьдесят пять серебряных американских долларов. Недельная выручка, между прочим.
— Я верну деньги, — твердо сказал Стюарт.
— Не беспокойся, — вмешался мистер Харди, — у нас есть еще лошади при магазине в Оринде. А электронику ты привез?
— Не повезло, — сказал Стюарт, — когда я приехал, все уже разобрали. Вот только… — Он вынул из кармана горсть транзисторов. — Фермер отвернулся, и я подобрал их бесплатно. Не знаю, сгодятся ли они на что–нибудь… — Он положил транзисторы на монтажный стол. — Для путешествия, занявшего целый день, — немного.
Он чувствовал себя более мрачным, чем всегда.
Не сказав ни слова, Элла Харди вернулась на кухню и задернула за собой занавеску.
— Не хочешь ли пообедать с нами? — спросил Харди, выключая лампу и снимая очки.
— Нет, — ответил Стюарт, — мне как–то не по себе. Я очень расстроился, когда вернулся и увидел, что Эдварда съели.
Он бесцельно кружил по магазину. Наша связь с животными, думал он, сейчас стала другой. Она много теснее, нет той пропасти, которая разделяла нас раньше.
— Там, на другой стороне залива, — сказал он, — я видел нечто такое, чего еще никогда не видел. Летающие животные, похожие на летучих мышей, но не мыши. Больше похожи на ласку, очень худые и длинные, с большой головой. Их называют «томми», потому что они парят перед окнами и подглядывают, как Том–портной[4].
Харди сказал:
— Это белки. Я видел таких. — Он откинулся на стуле и ослабил галстук. — Они произошли от белок парка «Золотые Ворота». — Он зевнул. — Однажды я разработал план использования их в качестве посыльных — теоретически, конечно. Они могут парить, летать — или что они там проделывают — на расстояние около мили. Но они слишком дикие. Я отказался от своего плана после того, как поймал одну такую. — Он показал Стюарту правую руку. — Видишь, у меня на пальце шрам. Его оставила белка — «томми».
— Человек, с которым я разговорился, сказал, что они очень вкусные. Как цыплята былых времен. Их продают в забегаловках в деловой части Сан–Франциско. Там есть старушки, продающие их за четверть доллара уже приготовленными, горячими и очень свежими.
— И не пытайся пробовать, — сказал Харди, — многие из них ядовиты. Должно быть, из–за того, чем они питаются.
— Харди, — неожиданно сказал Стюарт, — я хочу уйти из города в деревню.
Его наниматель пристально посмотрел на него.
— Слишком здесь много жестокости, — пояснил Стюарт.
— Жестокости везде много.
— Нет, если уйти от города подальше, скажем, миль на пятьдесят или сто.
— Но там трудно найти работу.
— А вы продавали какие–нибудь ловушки в деревне? — спросил Стюарт.
— Нет.
— А почему?
— Животные–мутанты живут в городах, в развалинах. Ты ведь знаешь это, Стюарт. Ты витаешь в облаках. Деревня бесплодна, там нет потока идей, которые посещают тебя в городе. Там ничего не происходит — люди потихоньку фермерствуют да слушают сателлит. Кроме того, в деревне ты рискуешь столкнуться с предубеждениями против негров. Они там вернулись к старым расовым предрассудкам.
Харди снова надел очки, включил лампу и занялся сборкой стоящей перед ним ловушки.
— Это один из величайших мифов: превосходство деревни над городом. Я уверен, что ты вернешься назад через неделю.
— Мне бы хотелось взять несколько видов ловушек и отправиться, скажем, в окрестности Напы, — настаивал Стюарт. — Может быть, добраться до долины Сент–Эллен. Их можно было бы обменять на вино. Насколько я знаю, там выращивают виноград, как прежде.
— Но вкус не тот, не тот, — сказал Харди. — Земля оскудела. Вино теперь… — Он скривился. — Тебе следовало бы его попробовать. Я не могу описать тебе его, но оно ужасно. Отвратительно.
Оба они замолчали.
— Тем не менее его пьют, — сказал Стюарт. — Я видел в городе. Его привозят на старых грузовиках с дровяными моторами.
— Конечно. Люди готовы сейчас пить любую дрянь, которую могут достать. И ты так поступаешь, и я.
Мистер Харди поднял голову и посмотрел на Стюарта.
— Ты знаешь, кто делает настоящую выпивку? Я имею в виду такую, которую не отличить от довоенной?
— В районе заливов — никто.
— Эндрю Джилл, табачный эксперт, — сказал Харди.
— Не может быть… — У Стюарта перехватило дыхание, он внимательно слушал.
— Ох, он делает немного. Я видел только одну бутылку, где–то около литра бренди. Я отпил из нее большой глоток. — Харди плутовато улыбнулся. — Тебе бы оно понравилось.
— Сколько Джилл берет за нее? — Стюарт попытался заставить свой голос звучать естественно.
— Больше, чем ты можешь заплатить.
— И оно на вкус такое же?.. Как довоенное?..
Харди рассмеялся и вернулся к сборке ловушки.
— Совершенно такое же.
Интересно, какой он, этот Эндрю Джилл, спросил себя Стюарт. Солидный, может быть, с бородой, в жилете… у него трость с серебряным набалдашником; гигант с волнистыми снежно–белыми волосами, моноклем… Я могу нарисовать его. Возможно, он управляет «ягуаром», переделанным, конечно, под дровяное топливо, но все еще большим, мощным, с комфортабельным салоном.
Увидев выражение лица Стюарта, Харди наклонился к нему:
— Могу сказать тебе, что он еще продает.
— Английские вересковые курительные трубки?
— Да, и это. — Харди понизил голос. — Картинки с девушками. В красивых позах… ты понимаешь…
