— Нашу дочь не обвинят, дорогая итимикили (супруга), в том, что она рамка (наклонна к сладострастию). Напротив, ее похвалит вся благородная и могущественная нация ппоткоганов (патагонцев) за то, что она очень митимипипи (скромна в любви). Что касается меня, то в данный момент мне представляется наиболее заслуживающим раздумья то, что моими внуками окажутся уумбжи (пчелы), а это будет выглядеть довольно смешно. Нам останется после этого только выдать сестру этого мижититиман (прелестного маленького человека) замуж за нашего сына, огромного Скапопантиго. А это нельзя будет осуществить, потому что в случае подобного брака с этой мижититимости (прелестной маленькой женщиной) произошло бы то же самое, что произошло с нитимости (ночной женщиной) с Сюникдомба (Ночного острова, — так по-патагонски называется остров Кристины), которая умерла, оманзалопипи (забеременев) от похитившего ее ппоткогана.
— Дорогой кратакабуль (муж), — ответила ему Услишсло, — мне нравится этот лилими (драгоценный камешек). Отдадим ему нашу бикижи (дочь), он ее сделает счастливой, все равно каким способом.
— Лимисеки (жена), я не могу разрешить подобного вопроса, не посоветовавшись с нашими омано (отцами семейств). Мне понадобится только десяток оромодо (кругов, или лет), чтобы увидеть их всех. После этого я тотчас же дам вам ответ.
Женщины повсюду отличаются живостью, даже у патагонцев. Добрая Услишсло загорелась нетерпением:
— Я хочу получить ответ немедленно, или вы увидите, что я буду тосковать, плакать и совсем перестану питаться.
— Ну, ну, дорогая лимисеки, я поговорю только с нашими соседями и смогу вам ответить через десять висилли (лун, или месяцев).
— Десять висилли! Ну, так я не буду ни пить, ни есть, ни спать, — вот вам ваши десять висилли.
— А-о! (боже мой!). До чего вы быстры, лимисеки. Хорошо, я прошу только десять икирико (солнц, или дней), чтобы повидать наших соседей. Невозможно действовать быстрее.
— Я не дам вам ни десяти табала (часов), ни десяти татата (минут, или ударов пульса). Немедленно созовите двух-трех омано, и пусть все будет решено.
— Ну, хорошо, пусть будет так, — добродушно сказал огромный Оркуманилош.
Немедленно вызвали двух-трех отцов семейств и в присутствии их жен предложили разрешить им этот случай. Эти важные персоны внимательно выслушали, потом поглядели друг на друга, и через четыре минуты один из них сделал знак, что хочет говорить. Другие в течение трех минут поворачивались в его сторону. Их жены горели нетерпением. Наконец старейший из них, огромный Омбомбобукика, сказал:
— Это серьезный вопрос. Дело идет о связи с низшим видом, который хотя и весьма одарен разумом, но по своей живости, легкости и изяществу больше похож на женщин. Необходимо поэтому собрать всю нацию и посвятить обсуждению двадцать оромодо.
Другие высказались так же, кроме одного, который считал, что нужно подождать тридцать лет. К счастью, женщины потеряли терпение и до того запугали своих солидных мужей, что было решено сыграть свадьбу самое позднее дней через десять. Все женщины стали брать молодого де-Б-м-т на руки и ласкать его так, что он чуть не задохся.
У женщин было особое основание поддержать страсть прекрасной Исмиштрис. В Патагонии значительно больше женщин, чем мужчин, и у каждого патагонца по меньшей мере три жены. Повидимому, эта причина повлияла и на выбор молодой патагонки. Она рассчитала, что милый маленький человек равнялся приблизительно трети патагонца, и таким образом, получив его в полное обладание, она не останется в накладе.
Молодой де-Б-м-т, осыпанный ласками, полетел стрелой, чтобы возвратиться на Сюникдомба, или остров Кристины. Отец ожидал его, чтобы отправиться вместе к патагонцам. Молодой человек дал ему отчет о путешествии, которое только что проделал в целях предупредить свою возлюбленную. Этот рассказ доставил Викторину много удовольствия и изменил его намерения. Отъезд он отложил до следующего дня, а в тот же вечер собрал руководителей колонии и обратился к ним со следующей искусной речью:
— Дорогие соотечественники! Я имею честь быть вашим главой, и хотя мы все равны в этой счастливой колонии, потому что все мы люди, вы рассматриваете меня как основателя. Но моим преимуществам должны соответствовать труды, заботы и жертвы. Вы все счастливы благодаря честному и сердечному поведению, но моя семья и я обязаны к большему, чтобы заслужить уважение, которое вы нам оказываете. Мы должны стараться обеспечить ваше спокойствие и торговлю с соседними нациями. Сограждане, с тех пор, как мой сын должен жениться, я обдумываю смелый план. Этот план вас удивит, и его успех представляется еще сомнительным, но выгоды от него были бы грандиозны. Вот в чем он состоит. У нас есть прелестные девушки, а мой старший сын приятный юноша. Любовь может заставить его выбрать кого-нибудь из них, но у меня есть основания полагать, что пока еще его сердце свободно. И вот я хотел: бы, чтобы он сам принес себя в жертву благу государства и выбрал себе жену среди наших соседей-великанов. Этот союз принесет нам самое важное благо: мир и дружбу с могущественными людьми. Вот, дорогие сограждане, что мой старший сын и я решили сделать для общего блага. Говорите же. Пусть руководители колонии свободно выскажут все, что думают.
Тотчас же со всех сторон послышались возгласы одобрения. Руководители колонии окружили доброго сеньора, отца королевы, и уполномочили его засвидетельствовать благодарность нации отцу и сыну.
— Я с восторгом выполню поручение, данное мне истинно французскими сердцами, — вскричал: старик, — засвидетельствовать королю, моему зятю, и наследному принцу-дофину, моему внуку, чувство высокого уважения, которое внушает руководителям колонии их благородное и самоотверженное решение. Осуществите же, бессмертные герои, ваше намерение. Это — пожелание всех обитателей острова Кристины и в частности мое собственное.
Присутствовавшая королева со слезами на глазах обняла своего сына и сказали:
— Повинуйся же отцу и деду.
Викторин снова взял слово:
— Что касается двух других моих детей, то дочь я предлагаю как награду достойнейшему юноше колонии, — тому, кто больше всего отличится качествами сердца и ума, соединенными с приятной внешностью. Все разумные, хорошо сложенные юноши могут добиваться ее руки. Тот из них, который завоюет ее сердце и в то же время добьется уважения ее родителей и одобрения нации, станет ее мужем, кем бы он ни был. Что касается моего младшего сына, он будет так же, как и его брат, принужден послужить общему благу, и мы подумаем о нем после женитьбы старшего.
На следующее утро Викторин с двумя своими сыновьями полетел: в Патагонию и опустился у родителей прелестной Исмиштрис. Они были очень любезно встречены доброй Услишсло. И так как в этой стране руку дочери просят только у матери, которая располагает ею по своему желанию, предложение Викторина было немедленно принято. Больше всего смущал вопрос о будущем местопребывании новобрачной на Сюникдомба (острове Кристины). Патагонцы не желали согласиться на это, заявляя, что это страна литилити-манов (человеческих летучих мышей). Но король острова Кристины изложил свои великие планы и объяснил, что он рассчитывает на брак своего сына, чтобы увеличить рост своих потомков. Его горяча поддержала невеста, и тогда патагонские дамы сдались и заставили мужчин согласиться на брак (ибо в этой стране мужчины решают все, а на деле ничего не решают, и наоборот, женщины как будто не играют никакой роли, а в действительности от них зависит все — как и здесь). После назначения дня свадьбы было решено, что она будет совершена по обрядам обеих наций, что вся семья женила будет на ней присутствовать, и что его близкие будут признаны, в результате этого брака, членами патагонской нации.
Наконец пришел торжественный день. Викторин, его жена, тесть, отец, семья и главы всех родов острова Кристины прибыли на остров Викторик, чтобы присутствовать на блестящей свадьбе. Викторин заставил одного гасконца приготовить ходули, которые должны были увеличить рост каждого человека примерно на четыре фута, для того, чтобы его свита казалась менее смешной в глазах патагонцев. Ходули вскоре были готовы, и все ежедневно упражнялись для того, чтобы ходить на них с такой же легкостью, с какой ходят крестьяне здешних песчаных ланд. (Этих крестьян можно видеть в Бордо, когда они отдыхают, сидя на навесах лавок или на подоконниках вторых этажей.) Это была счастливая идея, и она произвела на патагонцев благоприятное впечатление. К тому же она облегчила возможность беседы. Можно было говорить, не заставляя великанов сгибаться в три погибели, чтобы расслышать то, что им говорили кристинцы.
Все прибыли на прекрасном корабле, который Викторин велел разукрасить. Привезли с собой и священнослужителя. У патагонцев нет священников в собственном смысле слова. Они выражают свое естественное чувство благоговения к солнцу и земле через посредство наиболее пожилых старцев. Такая церемония происходит только два раза в год: во время летнего солнцестояния — в отношении солнца, во время зимнего солнцестояния — в отношении земли.
