— Мне обидны ваши намеки! — нахмурился Кэндзи. — Вам известно, что сказал Карем?[72] «Если люди перестанут наслаждаться едой, они не будут писать писем, не смогут изысканно выражаться и общаться с друзьями, и всему придет конец». Так что я сам приму эту клиентку. А вы уже доставили все заказы?
Изобразив раскаяние, Жозеф признал, что не заходил накануне ни к Саломее де Флавиньоль в Пасси, ни к профессору Мандолю на площадь Пантеона, ни к студенту-архитектору.
— Так займитесь этим сейчас! — распорядился Кэндзи.
— Непременно! — обрадовался Жозеф, притворяясь расстроенным, и тут же отнес все упакованные книги в кафе «Потерянное время». Ничего страшного не произойдет, если клиенты получат их чуть позже.
— Только не говорите ничего мсье Мори, это сюрприз, — предупредил он хозяйку кафе, привыкшую к его чудачествам.
Нестор Бельгран широко зевнул, потянулся и замер. Из страха встать с левой ноги он предпочитал вообще не вставать. Зачем пускаться в столь рискованное предприятие, если конечности причиняют такие страдания, а славная Аделаида, как водится, придет ему на помощь.
Скрестив руки на затылке, он думал о том, как станет на досуге писать мемуары. Если воспоминания двух известных полицейских пользуются таким успехом, что же будет, когда на суд публике будут представлены откровения настоящего преступника! Кто лучше, чем он, сумеет описать лжемонахинь, умоляющих торговок на Центральном рынке пожертвовать на приюты для сироток? Разве не он был в начале своей криминальной карьеры их пособником, разве не он притворялся ангелом-хранителем подвыпивших господ, помогая добраться до дома и обчищая по пути? Разве не прибегал он, вместе с двумя приятелями, откликавшимися на прозвища Гнилой Томат и Ущипни-Меня-За-Нос к «приему папаши Франсуа»? Он представлял, как напишет рецепт популярного убийства:
Вооружившись шелковым шейным платком, вы набрасываетесь на клиента со спины и душите. Затем выгребаете у него из карманов монеты. Теперь у вас есть деньги, женщины и новая шляпа! Занавес.
— Лучший жизненный урок — папаши Франсуа пинок! — пропел он.
Нестор Бельгран отказался от этого многообещающего литературного проекта лишь потому, что не так-то просто было перевести на нормальный французский язык нарочито путанное (чтоб было понятно только посвященным) воровское арго, да и вряд ли удалось бы найти издателя, который не выдал бы своего автора полиции. Не говоря уже о том, что Нестор Бельгран не был обучен грамоте.
— Ненес! Иди сюда, булки закончились! — услышал он хорошо знакомый визгливый голос.
Он спустился на первый этаж, в узкую темную комнатушку с двумя столиками, где можно было поесть за восемь су: два — за хлеб, четыре — за мясо с овощами. Два су за вино надо было уплатить заранее. Каждый посетитель брал себе приборы на входе и шел к стойке, где колдовала над кастрюлями кухарка. Сейчас она, руки в боки, поглядывала на любовника. Ему было около сорока и красивым его было трудно назвать: квадратное лицо с мощными челюстями, короткая бычья шея, коренастая фигура, сильные руки и ноги.
Аделаида, хоть и была старше его на шесть лет, все еще оставалась вполне привлекательной: талия у нее была по-прежнему тонкой, а темперамент — пылким. Эта женщина с фиалковыми глазами и светлыми волосами подобрала его прямо на улице, недалеко от ее харчевни, где, тяжело раненный в драке, он истекал кровью. Поправившись, Нестор остался в «Уютной каморке», присматривая за заведением, с хозяйкой которого его связывало отныне что-то вроде соглашения. Они не обменивались любовными клятвами, но привязались друг к другу и уже не хотели расставаться.
Нестор занимался закупками, подсчитывал выручку, забирая из нее сумму, причитавшуюся ему на табак и мелкие расходы, а Аделаида готовила еду, мыла посуду и убирала. Если по случаю праздника или свадьбы клиентов было слишком много, они нанимали еще одного работника, но обычно справлялись сами, и ссоры между ними случались редко: со своей спасительницей Нестор вел себя смирно.
— Булки? Сколько нужно?
— Хватит десятка, со вчерашнего дня еще остались, я их слегка обжарила. Сейчас мало народу. Ах, да! Еще возьми фунт сала и три десятка яиц, пусть матушка Блондо запишет на наш счет.
Он ушел, и Аделаида вздохнула с облегчением. Наконец-то она осталась одна. Можно проветрить комнату и принарядиться. Она быстро справится с блюдом дня, это будет омлет с ветчиной. Она уже направилась к лестнице, когда в заведение вошли двое мужчин, непохожих на ее обычных посетителей.
— Мадам Аделаида Лезюер? Мы друзья Александрины Пийот, — заявил более элегантный.
— Мы с трудом вас нашли. К счастью, ваш ресторанчик широко известен, и нам наконец указали нужное направление, — добавил тот, что помоложе.
— Что ж, здравствуйте, господа. Мы виделись с Александриной на прошлой неделе, в то самое утро, когда один чудак выменял у меня карпа на антрекот.
— У нас для вас плохая новость, — понизил голос Виктор. — Позавчера мадам Пийот покончила с собой. Она повесилась.
Аделаида Лезюер ахнула, всплеснула руками, задев при этом буфет, и вскрикнула — на сей раз от боли.
— Да что вы говорите! Не могла она совершить такую глупость! Александрина любила жизнь, да и побоялась бы гореть в аду!
— Увы, такова действительность. Простите, а что у вас с рукой? — спросил Виктор.
— Я порезалась, когда чистила карпа в тот самый четверг. Александрина приходила сюда каждые две недели, как часы. И тут какой-то тип, с виду настоящий голодранец, предложил мне огромную рыбину в обмен на обед и бутылку красного вина. Александрина сидела за стойкой, попивая кир,[73] и ждала, когда приготовится мясо под белым соусом. Было одиннадцать, в заведении почти никого, а мне предстояло в обед кормить каменщиков-итальянцев. Когда тот тип предложил мне карпа, Александрина прошла со мной на кухню и понюхала рыбину, чтобы проверить, не протухла ли она. Она обожает жареную рыбу, и я пригласила ее пообедать со мной и моим ненаглядным Нестором, как только обслужу рабочих.
— Тогда вы и порезались? — поинтересовался Виктор.
— Ну да. Александрина перевязала мне палец платком, Нестор не выносит вида крови. Довольно странно, учитывая его прошлое. Александрина занялась рыбой вместо меня, я пошла в зал, а потом вернулась на кухню. «Посмотри-ка сюда!» — воскликнула Александрина. Оказывается, когда вспорола карпу брюхо и хотела выпотрошить, она нашла у него в желудке что-то вроде полотняного мешочка. Мы его разорвали, и внутри оказалась крохотная записная книжка, исчерканая какими-то непонятными буквами и цифрами.
— Надеюсь, вы ее выбросили! Такие находки приносят несчастье, — сказал Жозеф.
— Александрина предложила мне за нее сто су, сказав, что книжечка напомнила ей тетрадки, какие мы в детстве мастерили, когда играли в школу. Я и согласилась. А в том, что карп проглотил эту штуковину, я не вижу ничего удивительного, эти бестии хватают все подряд!
— Но где же тот бродяга поймал свою рыбину?
— Мы пытались его расспросить, но он был уже сильно пьян. Болтал что-то бессвязное о проклятом доме, о чудище на пруду… Мой Нестор считает, что речь шла о заброшенном поместье недалеко отсюда. Может, и так. Мы все тут не можем дождаться, чтобы его снесли! Люди побаиваются туда ходить, говорят, по ночам там светятся болотные огни. Короче, двое каменщиков схватили бродягу под мышки и выпроводили отсюда. Я не приваживаю пьянчужек, это портит репутацию заведения. Он прикорнул на скамейке, а часа через два, когда Нестор вышел купить табака, там уже никого не было. Ох, бедняжка Александрина! — Аделаида пригорюнилась и даже промокнула глаза фартуком, но коммерческая жилка взяла верх над горем, и она предложила гостям выпить по глоточку. Виктор заказал вермут, Жозеф — бокал вина.
— А что если бродяга выловил рыбу в Бьевре? — предположил Жозеф.
— Вы смеетесь! Это не река, а сточная канава, если учесть, сколько дряни туда сливают дубильные цеха! Мы бы не смогли проглотить ни кусочка такой рыбы, а эта была просто объеденье.
— Архангел предположил, что бродяга стащил рыбину у торговца, но тот клялся, что это не так, — вмешался в беседу плотный коренастый мужчина, внося в ресторанчик картонную коробку.
— Познакомьтесь, это Нестор. Нестор, эти господа — друзья Александрины. Ты только вообрази: она повесилась!
Нестор Бельгран свернул себе папироску и, склонившись к Аделаиде, прошептал ей на ухо:
— Осторожно! Это, возможно, дознаватели из полиции.
— А кто такой Архангел? Один из ваших посетителей? — спросил Виктор.
— Ну да, можно и так сказать. У него мастерская в двух шагах отсюда — настоящий рай с настоящими святыми!
— Он что, монах? — удивился Жозеф.
