Вместо прораба явился некто другой.
- Чтоты-чтоты-чтоты! - услышал я знакомый возглас. - Какой кик! - Выполнив традиционный жест изумления-отвращения-восторга, Джус посветил фонариком - на стены, на нас, на канистру, закрыл её крышкой и выбросил в дверь. - Еле угнался за вами. Вы не могли бы для прогулок полегче выбрать пендюлей? - вольной цитатой из недобитого мной Грибоедова вопросил он. Мы, тяжело дыша, щурились на свет фонаря. - Я не знаю, что вас так раздражает друг в друге. Но думаю, тот из вас, кто будет мне другом, всё объяснит. Господин Торопецкий... - Он направил луч на меня. - Господин Моравский, он же товарищ майор... - Луч скользнул по Каспару. - У кого из вас ключи от браслетов?
Ярость бурлила во мне. Контролировать эмоции в силу известных причин я не мог. Воспользовавшись замешательством Грибоедова, я ударил его головой в переносицу, он откинулся на стену и сполз на вагонный пол.
Так что дружить Джусу пока что придется со мной.
В ходе дружеских отношений выяснилось, что Джус давно меня вычислил как лузера. Он вообще лузерами интересовался по каким-то своим соображениям. Конечно, он не догадывался, что именно Каспар на меня порчу навёл. Однако понял, что я кого-то боюсь и ожидаю неладного. И что мои негативные ожидания сосредоточены на нем. Заинтригованный, он стал ко мне присматриваться. К тому же он был заинтересован во мне, что выяснилось значительно позже. О нашей драке с Моравским он разузнал через женский персонал госпиталя - руководствуясь правилами утонченного ухаживания и изысканной кулинарии. Не исключено, что он-то и спровоцировал развитие событий, хотя передо мной это начисто отрицал.
Он на несколько дней раньше меня выписался. На прощанье попытался меня подбодрить.
- Жизнь есть невеста Христа, а не шлюха дьявола. И дается она только раз, да и то не всем. Знаешь, скольким было отказано? Мы еще увидимся! Я так думаю!
Истинный Грибоедов выписался за несколько дней до моего появления в корпусе, об этих его сроках Каспар знал, познакомившись с ним еще во время предыдущей продлёнки. Его-то он и взял за образец для себя, будущего, а вернее, выбрал из уже готовых тел, ждущих своей участи в инкубаторе. Тогда как я о своем теле вообще не позаботился, считая, что время будет еще. Каспар успешно и буквальным образом косил под Грибоедова, пару раз показавшись мне в очках, чтобы добавить подлинности. Хотя Грибоедовым его считал я один. Все прочие знали как Иванова.
Каспара препроводили в какую-то крытку. Возможно в ту же, где парился Вазелин и его братия. После реабилитации начнется следствие. Забегая вперед, скажу, что официальной версией станет драка на почве неприязненных отношений, отягощенных наркотиками. Истинная причина столь настойчивого желания меня уничтожить осталась для меня тайной.
Пилота поймали над Азией. Не знаю, в бега ли он тоже ударился или выполнял фрахт. С его слов зачинщиком драки оказался майор. Так, во всяком случае, он рассудил по голосам. Пассажирско-грузовая кабина у него была снабжена акустикой - для внутреннего общения.
Из полиции, как и предсказывал Каспар, меня комиссовали. Из лазарета выперли. Будущее было под вопросом. Лузером я остался. Остался страх перед Каспаром, тем более острый, чем менее он поддавался рациональному объяснению. Ужасы совместного трипа подстегивали его.
Все попытки что-либо выяснить о Каспаре в последующие тридцать лет оказались тщетными.
ГЛАВА ПЯТАЯ. МУНКАР
В конце концов человек смертен, но ты сам пока еще не задет.
(М. Хайдеггер)
Мункар сказал:
- Я одной великой тайной владею, но тебе скажу. Знаешь ли ты, что умершие на самом деле не вполне умерли? Они растворились в нас. Как тела, разъятые природой на клетки, молекулы, атомы, служат материалом для строительства дальнейших растительных или животных существ, так и "атомы" личности, - шпарил он, как по писаному. - Может, в ком-то частичка Сталина, или Пушкина или еще кого. Мне кажется, что в тебе много от Гитлера. Ну, по крайней мере, атомов сто. То есть, гораздо больше, чем в ком бы то ни было.
- Идея занятная. Знаете, я немного занимался литературой и готов согласиться, что и вы, и сочинители только что заслушанных "показаний" не без способностей. С частичками, - сказал я.
- Да, я помню один ваш рассказ, - сказал Накир. - Там какие-то гуманоиды для достижения наркотического состояния вместо веществ существами пользуются. А существа такие - подвижные, симпатичные, вроде поросят, только мелкие. Можно самому вырастить, только хлопотно. Проглотил такого - и гуляй по галактикам, пока он не переварится в тебе, а его свойства не прекратятся. Или вы не про то?
Тут я немного опешил. Ничего подобного я не публиковал. Хотя замысел имел место, но я не успел перенести его из головы на другие носители. А позднее идея показалась мне вздорной, и я отказался от этой космической оперы. Алик, или черт его знает, Накир, мог это только из моей головы извлечь. И каким же способом? Базу взломав? Перехватив трафик? Но это запрещено, и более того - невозможно. И это, пожалуй, единственное невозможное, которое еще и юридически запрещено. Они могут сколько угодно анализировать конфигурацию моей базы, но описать в конкретных движениях мысли или даже в скупых биографических фактах - дешифровать, вербализовать - не получится. Так, во всяком случае, утверждают соответствующие науки, я же не настолько учен, чтобы поверить эти утверждения алгеброй, остается верить на слово. Что касается трафика, то согласно принципам квантовой криптографии всякая попытка его перехвата или иного вмешательства уничтожает транслируемую информацию. Не здесь ли разгадка моего беспамятства? Надо это обмозговать. А несостоявшийся сюжет рассказа, о котором и я-то забыл, могли гипнозом или химией из меня вытянуть, а потом опять заставить забыть. Да и как угодно обработать могли.
Жаль, что невозможно войти в чужое сознанье - вот в этого Накира хотя бы. Чтоб соотнести его и мое, сопоставить оба рассудка, в то же время оставаясь собой. И, соответственно, сравнением выяснить, чем его восприятие реальности отличается от моего, чем разнятся наши миры, что у меня или у него не так с башкой. Ну и может быть, взглянуть на себя со стороны чужими глазами.
Ибо возникает ряд вопросов с самоидентификацией.
Откуда мне знать, что я тот же самый, что и до трипа, а не Я-симуляция, наделенная ложной памятью? Или может, в мой новый мозг не все вписано? Или наоборот, добавлено лишнего? А может быть, то, что я в данный момент собой представляю, на самом деле является другой личностью, принимаемой мной за свою?
Впрочем, этакое сомнение вправе возникнуть безо всяких трипов.
Но зачем Создателю это нужно? Чтоб человек все время сомневался в себе. И не очень переживал, будучи смертным: если меня нет и никогда не было, то что же тогда не будет, исчезнет, когда умру? Наделенному ныне бессмертием (пусть и дурным) пришла пора определиться с этим. Эту проблему закрыть.
Конечно, чужой не поможет установить мое тождество. Но хотя бы даст убедиться, что место, которое я занимаю, не пусто. Будет лишним свидетельством в мою пользу. А для более полной достоверности надо на место другого поставить себя. Дать человеку возможность сравнивать себя нынешнего с собой прежним. Надо бы сохранять прежние конфигурации и время от времени подключаться к ним. Я бы так и советовал. Войти в себя прежнего, сорокалетнего, пятнадцатилетним побыть. Сравнить базовые самоощущения. Что-то мне говорит, что подобным сравнением можно убедиться в реальности своего я. В моем непрерывном соответствии мне же.
В конце концов, мы все ностальгируем по прошлому. По светлому бывшему, в которое невозможно вернуться, ибо нельзя упразднить все то, что в меня позже вошло. Мешает разница между конфигурациями.
Хотя мне в последнее время кажется, что существует и более верный способ самоидентификации. Я пока что не сформулировал его для себя достаточно четко. Но еще будет время об этом подумать и поговорить.
- Мы всего лишь пытаемся реконструировать событие, - продолжал Мункар. - Человек - существо пытливое, следопыт. Что открыто говорит о слиянии двух понятий: следователь и пытка. Поэтому не обессудь, если ключ к тебе мы будем подбирать с помощью инструментов. Истина, бывает, прячется в дерьме и болоте. Чтоб ее оттуда извлечь, надо поддеть крючком. Недаром ключ и крючок зачастую имеют форму вопроса. Может, знать-то ее не нужно и вредно. Может, стоит удовольствоваться обманом, нас возвышающим и не ковырять дерьмо. А мы ковыряем, ковыряем, пытаем, во имя Хроноса и Харона, познавая ее во всей наготе и невыгоде, доколе все иксы не откроют свое инкогнито. И если надо - с пристрастием и мордобитием.
- Кто не взыскует, тот не отыскивает, - сказал Накир. - Допустим, что вы действительно что-то запамятовали. Но неужели вам самому не хочется разобраться? Я ведь тоже не особенно доверяю этим издевательским текстам, - сказал Накир.
