С его же согласия Ржевский был по дороге в Христианию, на финляндской границе задержан и обыскан. После фотографирования письма Хвостова был освобожден и мог продолжать свой путь. Все телеграммы Илиодора к Хвостову проверялись военной разведкой. На обратной дороге из Христиании Ржевского вновь задержали. Он вез письмо Илиодора к Хвостову, в котором назывались трое согласных на произведение покушения царицынских крестьян. Этих людей задержали, а потом, вследствие просьбы Распутина, они были высланы генералом Беляевым в Царицын.
Хвостов каким-то путем разузнал о нашем расследовании и моем участии в этом деле и решил мне отомстить. К этому ему скоро подвернулся подходящий случай. Я уже говорил, что царь не исполнил своего обещания объявить в Государственной Думе о своем решении ввести конституционную форму правления и уравнять в правах инородцев. Распутин поехал к нему и настаивал на том, чтобы предполагаемая реформа была проведена. Это было 6 января.
Но царя нельзя было убедить исполнить его обещание. Распутин был очень огорчен и поехал к митрополиту Питириму. По телефону туда же был вызван председатель Совета министров Штюрмер. В Александро-Невском монастыре, на квартире Питирима состоялось совещание.
Было решено, что Питирим должен написать царю очень убедительное письмо и в нем умолять царя склониться перед требованием времени и объявить ожидаемые новшества. Письмо подписали Питирим, Штюрмер и Распутин. Мне было поручено доставить письмо царю, и я повез этот исторический документ в Царское Село.
К сожалению, я теперь уже не могу передать его содержание. У меня имелась копия этого письма, но она осталась среди моих бумаг в Петербурге. В свое время письмо на всех, его читавших, оставляло очень сильное впечатление.
Я лично передал письмо Николаю при входе в Александровский дворец и мог наблюдать, что царь очень озабочен. Он просил меня передать Распутину, что он исполнит просьбу подписавших письмо. Этот ответ я сообщил Распутину, Питириму и Штюрмеру, которые были им очень довольны. Мы ждали, что 9 января будет объявлен Государственной Думе манифест. Но ничего подобного не случилось. В этот день царь посетил Государственную Думу, но ни словом не обмолвился о предполагаемых реформах.
В ту же ночь по распоряжению министра внутренних дел у меня на квартире был произведен обыск. Меня арестовали. Какими-то путями Хвостов разузнал, что я передавал письмо Распутина, Питирима и Штюрмера царю. Узнав об этом, я много думал, не царь ли сам рассказал Хвостову об этом.
Меня заключили в отдельную камеру при Петербургском охранном отделении. Шестнадцать дней никто не знал, где я нахожусь. Мои родные также были в полной неизвестности. Охранная полиция передала мне предложение Хвостова в борьбе с Распутиным перейти на его сторону. Об этом я и слышать не хотел. Мой старший сын посетил императрицу и сообщил ей о моем аресте. Она была возмущена и заявила:
— Это революция! Хвостов позволил себе действовать против царя.
Председатель Совета министров Штюрмер и его секретарь Манасевич-Мануилов тоже были очень озабочены. Манасевич-Мануилов ночью вскочил с кровати и воскликнул:
— Тогда они и меня могут арестовать!
Хвостов свои меры предпринял совершенно неожиданно. Распутин был взбешен и не мог себе простить, что он провел Хвостова в министры. Мое положение было довольно угрожающим. Хвостов собирался легальным образом отправить меня на тот свет. Он достал подложные документы, которые должны были меня изобличить как шпиона. Документы были переданы военному суду, и без малого приговор состоялся бы. К счастью, я сумел доказать, что приписываемую мне переписку с вражескими агентами я не мог вести. Вследствие этого обвинение отпало.
Через шестнадцать дней я был освобожден, но получил распоряжение в двадцать четыре часа оставить Петербург и выехать в Нарымский край в ссылку. Днем позднее моей семье также было предписано следовать за мною в Сибирь. К счастью, царица еще могла заблаговременно заступиться за мою семью и ссылка моей семьи была отменена. Царь в это время находился в ставке.
После его возвращения в Петербург Хвостов поспешил представить ему совершенно извращенный доклад по делу Илиодора и моего ареста. Он старался всю ответственность свалить на Белецкого и Ржевского; между тем Распутин уже успел ознакомить царя с действительным положением этих дел. Он делал вид, что верит Хвостову, и последний был уже убежден в своей победе.
Между тем царь отдал распоряжение о моем возвращении, которое меня застало в Твери. Сосланному же одновременно со мною моему брату с его сыном пришлось проделать всю дальнюю дорогу в Сибирь. Меня сопровождала в дороге моя собственная, состоящая из десяти человек охрана, так как я опасался, что Хвостов мог распорядиться покончить со мной по дороге.
После моей ссылки в Сибирь я по распоряжению царя был причислен к двору. Николай II считал меня секретарем Распутина. Он не желал, чтобы кто-нибудь помимо его воли наблюдал бы за моею деятельностью. Это знал Хвостов. Что, несмотря на это, Хвостов все же счел возможным меня арестовать и сослать, царь считал возмутительным.
Все же во время разговора с Хвостовым царь держал себя в высшей степени любезно. Хвостов понятия не имел о недовольстве им царя. Прием его царем продолжался два часа. Но когда Хвостов вернулся домой, он нашел там ожидающий его запечатанный пакет с распоряжением царя об его отставке. Он сомневался даже в подлинности приказа, так как только что царь был так любезен с ним. Хвостов немедленно поехал в Царское Село, чтобы говорить с царем, но не был им принят.
Дома его ждала новая неприятность. Его вызывал к себе председатель Совета министров Штюрмер.
Штюрмер Борис ВладимировичХвостов немедленно направился к нему. Здесь он узнал, что царь велел отнять у него все его ордена и сослать на шесть месяцев в его имение.
В тот же вечер Хвостов[4] оставил Петербург. Еще до его отъезда на его квартире был произведен обыск, при котором по желанию Штюрмера присутствовал также я. Мы нашли много документов, важных бумаг и переписки. Среди них находились также письма царя, царицы и Распутина. Они все были сожжены.
Ржевский одновременно со мной был сослан в Нарымский край. До его отъезда Хвостов велел доставить его в свой рабочий кабинет и там надавал ему несколько оплеух.
По совету Распутина Штюрмер был назначен также министром внутренних дел. Распутин потребовал от Штюрмера новой должности для полковника Комиссарова. Его назначили градоначальником в Ростов-на-Дону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
