тогда получает обе доли и платит калым за младшего… Вся земля, унаследованная от отца, должна находиться в общем владении»[126]. Иными словами, главную роль в общем хозяйстве играет старший брат.
Аналогичные обычаи господствуют и у ангами-нага — самого крупного из племен нага. Ангами уже перешли к оседлому земледелию (с искусственным орошением). Хаттон сообщает следующее о наследовании у ангами. По обычаю, отец раздает сыновьям большую часть собственности. Когда сыновья женятся и оставляют дом, каждый получает свою долю отцовского имущества, а после смерти отца младший сын, даже если он получил свою долю, наследует оставшееся имущество, включая дом, но должен дать лучшее поле старшему брату в обмен на другое[127].
У мими старший сын дает свою долю младшему и берет то, что осталось после отца. В группе кхонома сын, который наследует дом с усадьбой, должен поставить в деревне или вблизи нее поминальные камни в честь родителей. Собственность сына, умершего при жизни отца и не имеющего сыновей, достается отцу, а после смерти отца переходит к младшему сыну. Тот может поделить ее со старшими братьями, но может и не поделить, но если он умрет и не оставит сына, то эта собственность делится между братьями поровну. У мими старший и младший сыновья, если они еще не получили свою часть от отца, получают большие доли, чем другие.
Таким образом, у ангами-нага существует ярко выраженный минорат, но вместе с тем, по-видимому в связи с развитием патриархальной семьи[128], появляется стремление выделить старшего сына, дать ему преимущества. Это наблюдается у мими. У кхонома младший сын, наследующий дом отца и ставящий поминальные камни, играл, таким образом, главную роль в довольно развитом у ангами-нага культе предков.
Сведения о минорате у других тибето-бирманских племен имеются в работе Фрэзера. Племя качинов, стоящее на более высокой ступени развития, живет в северной части Верхней Бирмы и пограничных районах Китая. В горных районах преобладает кочевое земледелие, в долинах — оседлое. В условиях горного землепользования земля принадлежит общине, а на низменности появляется индивидуальная собственность. О порядке наследования у качинов Фрэзер сообщает следующее: «Земля переходит по наследству к семье, как таковой, и обрабатывается общими силами ее членов… Те из них, которые покидают семью, теряют свою долю. Если семья распадается с общего согласия, то происходит раздел имущества, не предусматриваемый общими нормами, если не считать того, что младший сын получает большую долю, а также родительский дом»[129].
Можно сделать заключение, что у качинов минорат превратился в норму обычного права.
Точно так же у лоло, по словам одного английского путешественника, «существует странный порядок наследования имущества и должности начальника: наследником является обыкновенно младший сын, а после него — старший»[130].
У племени лушаев должность начальника деревни и все его имущество переходят к младшему сыну, так как старшие сыновья становились начальниками новых деревень, а младший оставался с отцом. Потом из-за недостатка людей старшие сыновья потеряли возможность устраивать новые поселения; кроме того, по-видимому, такая система не соответствовала принципу старшинства, поэтому минорат уступил место майорату. В наследовании же имущества минорат сохранялся. По словам одного рассказа, «Имущество делится между сыновьями, но младший из них получает более крупную долю, а остальные — поровну». По другому, более позднему рассказу, «общее правило предписывает переход наследства к младшему сыну, но иногда и старший претендует на долю»[131].
У племени мейтей в Манипуре (Ассам), которое еще недавно занималось кочевым земледелием, по обычаю, «пока отец жив, сыновья получают от него все необходимое, а после его смерти единственным наследником признается младший сын, если он во время смерти отца еще продолжает жить в родительском доме. Если же он раньше выступил из семьи… то имущество делится поровну между сыновьями»[132].
«У ками… горного племени в Аракане, на границе Бирмы, наследование происходит по следующему правилу: „если после умершего осталось два сына, то имущество делится между ними поровну; если же число оставшихся сыновей больше двух, то старший и младший получают по две доли каждый, а остальные — по одной“»[133]. В этом случае, видимо, традиционное обычное право, отдающее наследство младшему, вступает в компромисс с патриархальным стремлением создать привилегию для старшего.
У племени чинов, мотыжных земледельцев, обитающих в горах на границе Бирмы и Ассама, «имущество семьи переходит по наследству к младшему сыну, который обязан остаться в доме и иметь попечение о родителях и сестрах»[134].
«Подобное же правило наследования, — пишет Фрэзер, — обусловленное одинаковым обычаем, засвидетельствовано Джоном Андерсоном у племени шан в Китае… „У шанов, — говорит он, — земля переходит по наследству к младшему сыну; старшие же братья, если участок оказывается недостаточным, ищут себе землю в другом месте или принимаются за торговлю“»[135].
Шаны — оседлые земледельцы, давно достигшие полного расцвета патриархата. Не исключена возможность, что соседние многочисленные отсталые племена, у которых минорат ярко выражен, оказывали известное влияние и на те племена, которые перешли к оседлому земледелию.
Перечисленные тибето-бирманские племена составляют коренное население Юго-Восточной Азии. Возможно, что эти и подобные им племена близки к предкам цивилизованных китайцев[136] и особенно оседлого населения Индокитая. Поэтому можно предположить, что в прошлом китайцам и вьетнамцам был хорошо известен минорат. Так называемые юридические сказки (contes juridiques), записанные в Лаосе и Камбодже А. Леклером[137], подтверждают и господство минората у племен Индокитая. В одной из них королю предлагается решить спор о наследстве: старшие сыновья женились и ушли из дома, младший оставался с родителями и заботился о них. Кто из них какой доли наследства достоин? Король решает, что младший должен получить две доли, а старшие — по одной, так как младший заботился о родителях.
Нет сомнений, что эта сказка — прямое выражение архаического обычного права.
В другой сказке задача более сложная: старший сын служил у сановника и жил отдельно, средний — купец — жил с родителями и кормил их, а младший был духовным лицом. Ясно, что эта сказка более поздняя, чем первая, но выросла из нее. Король и здесь решает в пользу младшего сына. Он получил самую большую долю, так как заботился о душе родителей, купец — меньшую (он кормил родителей, «заботился об их теле»), а слуга сановника — самую меньшую (он вовсе не заботился о родителях).
В этой сказке забота о душе и о теле разделена между двумя сыновьями, в то время как в первом случае младший сын, по-видимому, кормил родителей и после
