часов мучилась, захлебываясь пеной, пока не издохла. Сказать, что я был огорчен, это ничего не сказать! Лошади и скачки — мое любимейшее занятие…
— Любимейшее? — удивился Ватсон.
— Ах, ну да, после шахмат, конечно же, — бросил через плечо Брагин и продолжил: — Так вот. Через несколько дней в почтовом ящике опять конверт. И там уже фигура ладьи! Но и в этот раз я не придал этому значения. Ладья отправилась следом за конем в мусорное ведро. На следующий день — новое несчастье. Сгорает дача.
— Хм… Ладья на европейских языках означает замок, крепость, — заметил Холмс. — Да мне ли вам об этом говорить!
— Вот-вот. И я тоже сообразил, что все это неспроста. Кто-то давит на меня, пытается выбить из равновесия. Я припомнил, что послания-предупреждения всякий раз появлялись после того, как Скотт оказывался на лопатках. Для чего? Конечно же, чтобы не позволить мне довести матч до победного конца. Надо признаться, я действительно стал плохо спать, нервничать. У меня пропал аппетит! Но Скотту это не помогло. Я снова увеличил разрыв в счете. И… получил угрозу — ферзя.
— Каким образом получили? — спросил Холмс.
— Все фигуры приходили в запечатанных конвертах. Их либо опускали в почтовый ящик, либо приносил курьер. Почту забирала моя жена Ольга. Курьера тоже она встречала. И передавала конверты мне.
— Хорошо, — кивнул Холмс. — Ферзь — Queen, то есть королева. Под удар попала женщина?
— Точно! Жене подкинули фотографии. Это подло! Кто-то подкараулил меня с любовницей, сфотографировал и в одночасье разрушил мою семейную жизнь. Ну с кем не бывает — немного развлекся. А в Ольге я души не чаял… Она не стала меня слушать, сказала — развод.
Брагин умолк. В тишине стал слышен ход старомодных настенных часов с олимпийскими кольцами на большом круглом циферблате. За дверью жалостливо скребся енот.
— Я не дурак, — продолжил Брагин спустя пару минут. — Сообразил, что фигуры поступают по нарастающей в сторону увеличения их ценности. И даже боялся думать о том, что… Но все-таки это произошло. Сегодня. После победы в десятой партии.
Брагин сунул руку в карман пиджака и достал черного короля.
— Вот! Когда я получил очередной конверт… Я его еще не открыл, а уже догадывался, что внутри. Меня прошиб пот. Холодный страх. Это же намек, так? Король — самая ценная фигура…
— Простите — бесценная, — вмешался Ватсон. — Разрешите взглянуть?
Брагин протянул Ватсону фигуру, которую только что нервно крутил в руках.
— Почему вы не обратились в полицию? — спросил Холмс.
— Не хотел. Раздуется скандал, подтянется пресса. Лишняя шумиха. Это может быть на руку команде Скотта — матч могут прервать. Что не в моих интересах — я намерен в ближайшее время поставить жирную точку в матче. И получить свой миллион евро призовых. Понимаете, что на кону?
— Что-нибудь еще в конвертах было? — пропустив вопрос гостя, поинтересовался Холмс.
— Да, в каждом — записка. С каким-то дурацким текстом, каждый раз новым… По смыслу — что-то вроде «верни то, что тебе не принадлежит». Те записки я не сохранил. Но последняя у меня с собой. Вот. — Брагин вытащил из другого кармана вдвое сложенный коричневый конверт и передал Холмсу. — Записка там, внутри.
— «Лучше от копья кончина, чем позорной жизнью жить»[4], — прочитал вслух Холмс и уткнулся в записку, вооружившись лупой. — Дело серьезное. Вы не зря волнуетесь. Вам следует опасаться за свою жизнь.
Брагин вздрогнул:
— Так я и думал!
— Я возьмусь за это дело. А вам надо быть крайне осторожным. Лучше всего залечь на дно, улететь, например на Мальдивы. Но вы же этого не сделаете? До победы в поединке осталось полшага, а на кону, как вы говорите, миллион призовых и миллионные рекламные контракты. Верно?
Брагин не ответил, о чем-то задумавшись. Через несколько секунд он вскочил с кресла.
— Благодарю, Холмс! Прошу, держите меня в курсе расследования.
— Минутку, мистер Брагин! — остановил его Холмс. — Я хочу поговорить с вашей женой.
— Ольга сейчас живет в загородном доме своего отца в Стрельне. Здесь адрес, — Брагин протянул клочок бумажки.
— Я вас провожу, — Холмс поднялся с места.
Ватсон, попрощавшись с гостем, продолжил исследование короля: нюхал, вертел его и взвешивал на ладони. Из коридора донесся скрипучий голос Холмса:
— Посетили солярий? У вас едва заметный приятный загар.
— Нет, — голос Брагина, — это естественный загар. От солнца.
За гостем закрылась дверь, и Холмс вернулся в комнату:
— Что скажешь, Джон?
— Фигура из дерева, покрыта черным лаком, с красной бархатной подложкой. Четыре дюйма в длину. Сколов и царапин нет.
— Четыре дюйма без четверти. Из стандартного шахматного набора в стиле «Стаунтон». Самые обычные фигуры. Джон, не будем терять время. Едем к Ольге Брагиной!
— Это из запасов моего отца. Он как всегда в разъездах. — Ольга наливала в стаканы шотландский виски из пузатой литровой емкости. — Долго меня ждали? Пришлось отлучиться по одному делу. Подавала заявление на развод.
Они сидели у низкого журнального столика из прозрачного стекла, через которое были видны желтые ботинки Холмса. Ватсон, приглаживая волосы, следил за льющимся в стакан виски. Холмс, сложив ладони домиком, наблюдал за хозяйкой. Ольга была довольно худой, и полупрозрачная блузка не могла скрыть угловатостей фигуры. Огромные раскосые глаза. Короткая, как у мальчишки, прическа.
— Как давно вы знаете своего мужа? — откашлявшись, спросил Холмс.
— Брагина? Всего год. Он ухаживал красиво и напористо. Замуж звал настойчиво, даже пускал слезу. Все было стремительно — взлет, недолгий полет в облаках и жесткая посадка. После свадьбы Петр стал клянчить деньги у моего отца. Но когда отец отказал, Петр стал давить на меня. Кричал, умолял, ну, чтобы я поговорила с отцом. После этого наши отношения пошли под откос. Оказалось, у Брагина в кармане ветер свистит да еще долги. Лошади, скачки, ставки… Видимо, оттуда и долги. Я осознала, — Ольга горестно усмехнулась, — что женились не на мне, а на цифре в рейтинге журнала Forbes.
— Ваш отец Виктор Царев входит в двадцатку самых богатых бизнесменов России, так? — заметил Холмс.
— В двадцатку или в сотню. — Ольга сделала глоток из стакана. — Какое это имеет значение?
— Как видите, для кого-то имеет. — Холмс снова откашлялся. — Вам знаком этот конверт?
Холмс выложил на стол коричневый конверт и движением руки отправил его скользить в сторону Ольги.
— Да, их было несколько. Четыре или пять. Я не знаю, что в них было. Но Брагина они очень злили. Один такой же конверт был на мое имя.
— В нем оказались неприятные для вас фотографии, — кивнул Холмс.
Ольга встала, подошла к шкафу с книгами, ловким движением
