Джеки обняла его за шею и крепко поцеловала, стараясь надолго запечатлеть этот поцелуй в памяти. Когда-нибудь ей захочется об этом вспомнить. Или, может быть, она будет молить Бога, чтобы он навсегда изгнал эти воспоминания из ее головы. Хотя все равно. Ничто не сможет заставить ее забыть Тэда Сноу – ни время, ни расстояние, ни другой мужчина.
Реакция Тэда на страстный поцелуй Джеки не заставила себя ждать. Его руки все быстрее скользили по ее телу, язык снова и снова изучал ее рот. Обезумев от страсти, он одним рывком поднял ее на руки и понес к большой куче сена.
– По-моему, здесь не очень уютно, – заметила Джеки.
– Да, ты поцарапаешься, и волосы у тебя будут в пыли, – подтвердил Тэд.
– Но каждая девушка хотя бы раз в жизни должна покувыркаться в сене с мужчиной, – решила Джеки.
Игривым движением он бросил ее в самую середину стога, и она притянула его на себя. Облако пыли поднялось вокруг них, и Джеки привстала, несколько раз чихнув.
– В кино это выглядит так романтично!
– Мы можем сделать это очень романтичным, – сказал Тэд, проводя носом по ее шее. – Я тебе покажу. – В ту же секунду его руки скользнули под ее куртку, и он снял ее через голову, отбросив в сторону. Свитер постигла та же участь. Не дав ей опомниться, он снял с себя фланелевую рубашку, которая увенчала кучу брошенной в стороне одежды.
Джеки закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями его пальцев, в то время как он расстегивал ее рубашку. Они еще ни разу не заходили так далеко. Никогда она не подпускала его к интимным местам своего тела. Его губы начали ласкать ее шею, скользя все ниже.
У Джеки закружилась голова. Действительно ли это то, чего она хочет? Сможет ли она посмотреть ему в глаза завтра утром? Почему она не подумала об этом заранее, до того как позволила чувству полностью овладеть сознанием? Сердце ее подпрыгнуло в тот момент, когда он стал ласкать ее грудь. Все страхи и сомнения исчезли в одно мгновение, смытые накатившей на Джеки волной наслаждения. Губами он нащупал затвердевший от возбуждения сосок. Влага поцелуя просачивалась сквозь тонкую ткань ее лифчика, согревая приятным теплом кожу. Джеки вся дрожала, увлекаемая плавными, равномерными движениями его тела, и тихо стонала, когда его ласки Дарили ей особенно приятные ощущения. Она скользнула руками по его плечам до самого живота, исследуя каждый мускул, каждую впадину теплой, упругой плоти. Неясные фантазии, которые тревожили ее по ночам, теперь грозили стать сладкой, притягательной реальностью, от которой было невозможно отказаться. Ей нужен был Тэд, его прикосновения, его ласки и его сердце.
– Это, действительно, может стать романтичным, – прошептала она ему на ухо.
Тэд отвел голову и посмотрел ей в глаза.
– Здесь я поцеловал свою первую девушку.
– На этом самом стоге сена? – ехидно спросила Джеки.
– Нет, тот стог сена давно сгнил. В этом сарае. Ее звали… Не могу вспомнить, как ее звали.
– Мое имя ты тоже забудешь? – спросила Джеки, поглаживая его по щеке.
Улыбка медленно сошла с его лица, и он напрягся. Он приоткрыл рот, как будто хотел сказать что-то, но промолчал.
– Я сказала что-нибудь не то? – спросила Джеки, стараясь понять выражение его глаз.
Тэд отрицательно покачал головой и тихонько передвинулся в сторону, освобождая ее. Посмотрев на смирно лежащую Джеки, он заботливо соединил на ее груди края расстегнутой блузки, закрывая обнаженное тело. Затем он сел, так что Джеки могла теперь любоваться мускулами его шеи и спины.
– Насчет этого…
– Чего?
– Насчет твоего отъезда. Мы еще не говорили об этом. Старались избегать неприятной темы.
Джеки дотронулась до его спины, и он вздрогнул.
– Мне не нужны обещания, – сказала она. – Обещания, которые ты не сможешь сдержать.
– Проблема в том, что я не знаю, как сделать так, чтобы ты была счастлива со мной не только эти несколько минут, но и потом. – Он провел рукой по волосам. – Боюсь, что рано или поздно я все равно сделаю что-нибудь не так, что-нибудь напутаю.
Джеки быстро застегивала пуговицы блузки. Забава в стоге сена закончилась совсем не весело.
– Мне пора спать. Увидимся утром. – Схватив свитер и куртку, она спрыгнула вниз и стала усиленно стряхивать прилипшие к одежде соломинки, бесстыдно напоминавшие ей о любовных играх в стоге сена.
Добежав до своей комнаты, она заперла дверь спальни на ключ, молясь только об одном, – чтобы Тэд не последовал за ней. Надо было срочно избавиться от всех чувств, которые она испытывала к Тэду Сноу. На это у нее была одна неделя. Только неделя на то, чтобы исправить допущенную ошибку. Но как бы она ни старалась, из головы не выходил один тревожащий ее вопрос – будет ли помнить ее Тэд после того, как она уедет? Или она ненадолго задержится в его памяти как мимолетное виденье, реальность которого с каждым днем будет казаться ему все менее и менее вероятной?
– Надо сконцентрироваться на работе, – пробормотала Джеки. Она закрыла горящее лицо руками и кинулась на постель. Как сможет она сделать это, если Тэд будет рядом? В глубине души она знала, что они принадлежат друг другу. Но сможет ли она заставить его забыть о женщине, которая некогда оставила в его сердце шрам?
Джеки всхлипнула. Она понимала, что должна попробовать, но также понимала, что неудача обернется для нее раной, которая будет кровоточить всю оставшуюся жизнь.
В мягких отсветах заката дом семьи Сноу выглядел особенно уютно и нарядно. Постояв в нерешительности перед дверью, Тэд вошел внутрь и направился в кухню. Но там никого не оказалось, было пусто и безжизненно: не пеклись булочки, не шел пар от кастрюли. До его слуха долетели голоса Джеки и Бенедикта, сопровождаемые звуками фортепиано. Чем ближе он подходил к гостиной, тем сильнее звучала музыка, и он уже мог ясно разобрать знакомую с детства мелодию «Джингл Беллз».
– Хорошо, – сказала Джеки. – Теперь я буду играть аккорды, а ты мелодию. Раз, два, три! – Они ударили по клавишам и остановились, затем опять начали играть и опять остановились. Снова и снова они пробовали сыграть песню в четыре руки, но все время сбивались, разражаясь дружным хохотом.
У Джеки, казалось, хватало терпения с легкостью воспринимать неловкие попытки Бенедикта попасть в такт Она то подзадоривала его, то хвалила, когда ему удавалось сыграть песню от начала до конца без ошибки, то вселяла в него уверенность, когда он отчаивался. Она была бы замечательной матерью, подумал Тэд. Такой, какая нужна его сыну и другим детям, которые могли бы у них родиться…
Когда они наконец сыграли песню гладко, без единой ошибки, Бенедикт торжественно встал и поклонился, как артист перед большой аудиторией, а Джеки радостно и громко зааплодировала, подыгрывая ему. Затем она исполнила одну из известных рождественских мелодий «Северный ветер», поразив Тэда своим мастерством игры на фортепиано. Наверное, занималась этим в детстве, подумал он. Тэд покачал головой. Он так мало знал о ней, о ее детстве, о мужчинах ее прошлого, ее мечтах и победах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
