Он в то время, когда мы вместе были, частенько упоминал об этом. Знаете, такие фразочки выдавал: «Вот переберусь я на Кипр, буду потягивать коктейли на пляже…» Я смеялась, спрашивала, что ж до сих пор не перебрался. Костя только отмахивался, мол, всему свое время. И еще вот что, – она немного помедлила, – найдите, пожалуйста, убийцу Константина. Костя был мне дорог. Когда-то. Не хочу, чтобы он остался неотмщенным.
Голос Илларионовой дрогнул.
– Обязательно найду, Маргарита Станиславовна, – пообещала я, – даже не сомневайтесь.
Я вышла из салона Илларионовой, и в это время у меня зазвонил сотовый.
– Да, слушаю, – отозвалась я.
– Татьяна Александровна? – уточнил мужской голос.
– Да, это я.
– Татьяна Александровна, это Валентин Москвитин, стажер. Я звоню вам вот по какому поводу. Я считаю, что вы должны быть в курсе. Значит, так. Помните такого уголовника Шелухина по уличке Миха? – спросил Москвитин. – Я вам говорил про него, когда вы пришли в управление.
– Конечно, помню, – сказала я.
– Так вот. Шелухин дал показания, в которых утверждает, что Воротниковского убил он.
Я сначала подумала, что ослышалась.
– То есть Шелухин признался в совершенном преступлении? Он прямо так и сказал, что это он убил Константина Воротниковского? – переспросила я.
– Именно так, – подтвердил Москвитин. – И убил он Воротниковского на почве разгоревшейся между ними ссоры. Собственно, основное дело сделано, требуется только конкретизация отдельных нюансов. Следствие практически закончено, дело совсем скоро будет передано в суд.
– Поздравляю, Валентин Валерьевич, – с едва уловимой иронией сказала я. – Поздравляю с блестяще проведенным следствием.
– Вы напрасно иронизируете, Татьяна Александровна, – заметил Москвитин.
«Ага, значит, уловил иронию», – подумала я.
– Скажите, Валентин Валерьевич, а вы верите в то, что Шелухин убил Константина Воротниковского? – спросила я. – Откуда у него армейский нож? Им нужно уметь пользоваться. Вряд ли наркоман, у которого крышу срывает по любому поводу, сможет так хладнокровно и целенаправленно, а главное – точно нанести смертельное ранение.
– Татьяна Александровна, вы можете ознакомиться с протоколом допроса Шелухина, собственноручно им подписанным. С его, так сказать, автографом. Кроме того, было произведено опознание, на котором сосед Воротниковского Кирилл Андреевич Кондратьев подтвердил, что видел Шелухина у двери квартиры Воротниковского. Таким образом, алиби на момент убийства Воротниковского у Шелухина отсутствует. Наконец, еще один отягчающий момент: Шелухин неистово сопротивлялся при задержании. По-вашему, этого недостаточно?
– Абсолютно недостаточно! Все те пункты, что вы мне только что перечислили, шиты белыми нитками. И рядовой участковый Пустельников, который очень хорошо знает Шелухина, сразу сказал мне, что не верит в его причастность к убийству Воротниковского. А, кстати, вы уже проводили следственный эксперимент? – поинтересовалась я.
Москвитин замялся.
– Э-э… видите ли, в чем дело, Татьяна Александровна, – начал он несколько растерянно, – руководство считает, что… в этом нет особой необходимости.
– Как это нет необходимости? – возмущенно воскликнула я. – Ничего себе! В конце концов, существуют определенные правила, по которым ведется следствие.
Москвитин ничего не ответил.
– Скажите, Валентин Валерьевич, а чем, собственно, вызвана такая спешка по закрытию дела и передаче его в судебную инстанцию? – спросила я. – Неужели у следствия не осталось никаких вопросов? И потом, очень странно, что следствие не приняло во внимание, что ранее Константин Воротниковский попал в ДТП по причине того, что у него умышленно были повреждены тормоза. Следовательно, убийство Воротниковского тщательно планировалось. И вряд ли это под силу такому преступнику, как Шелухин. Уж он-то не стал бы возиться с тормозами.
– Татьяна Александровна, я в курсе этого, – спокойно ответил стажер. – В этом Шелухин тоже признался. Говорит, ревновал Воротниковского к своей девушке, вот и сначала тормоза резанул, потом все-таки пырнул ножом.
– А скажите мне, Валентин Валерьевич, кто навещал Шелухина в СИЗО?
– Да никто его не навещал, кому он нужен! – фыркнул стажер. – С ним следователи общались.
Ага, эти могут. Отдельные персонажи. Если начальство дало разнарядку на уменьшение числа висяков, а тут под рукой такой удобный подозреваемый – с ним вполне можно убедительно побеседовать. В конце концов, за убийство в состоянии аффекта дают не так уж много, по УДО можно выйти. А вот за незаконное хранение огнестрела и нападение на сотрудников правоохранительных органов при исполнении… Ну, вполне объяснимо. И все же…
– Валентин Валерьевич, а Владимир Сергеевич Кирьянов сейчас находится в кабинете? – спросила я.
– Нет, он на совещании у руководства, – ответил стажер.
– Хорошо, – сказала я и отключилась, а потом набрала Владимира. – Володь, это я, Татьяна, – сказала я, услышав в трубке знакомый голос. – Святой Валентин сказал, что ты на совещании у руководства.
– Святой Валентин? – переспросил Кирьянов. – Это что-то новенькое. А, понял, ты имела в виду нашего стажера Москвитина.
– Его самого. Слушай. Володь, ты сейчас говорить можешь? – спросила я.
– Сейчас могу, – ответил Владимир. – Нам устроили нечто вроде небольшого перекура.
– Тогда объясни мне, какого черта из обычного уголовника-наркомана, совершенно необузданного и неадекватного Шелухина делают убийцу Воротниковского? – довольно резко спросила я.
Кирьянов ответил не сразу.
– Таня, есть вещи, которые начальство не считает нужным обсуждать и объяснять, – выдал он наконец обтекаемую формулировку. – Это все, что я могу тебе сказать. Надеюсь, ты меня поняла, – добавил он.
– Понять-то поняла, но в корне с этим не согласна. Следствие сфокусировано на Шелухине, а настоящий убийца тем временем гуляет на свободе! – воскликнула я.
– Тань, успокойся, пожалуйста. Шелухин сядет заслуженно. У него длинный «послужной» список, уверяю тебя. И… – приглушив голос, он добавил: – Тебя распоряжения нашего руководства никоим образом не касаются. А ключики, найденные на теле, лежат у меня в верхнем ящике стола. Так что… загляни через часик, ладно?
– Гараж? – уточнила я.
– Я тебе ничего не говорил, – хмыкнул Кирьянов. – Но не раньше чем через час. Раньше мы просто не закончим. Кстати, что ты планируешь делать, если не секрет?
– Пожалуй, съезжу в коттеджный поселок «Утренние зори». Так что не через час, а через полтора-два у тебя.
– И на кой туда? – удивился Володя.
– Там живет приятель Воротниковского, некто Александр Пантелеймонов. Кажется, Воротниковский в ту роковую для него ночь был у Пантелеймонова в гостях: отмечали день рождения
