— Ну и много же людей на белом свете! — устало выдохнул Курт, выслушав и отпустив последнего.
— Много! — согласился Мур. — Кстати, некоторые становились в очередь по нескольку раз.
— Да? — постарался удивиться Курт. — А я и не заметил. Но зачем?
— Не знаю. — ответил посох. — Быть может, для собственного удовольствия. Или для твоего.
Курт только рукой махнул. Ему казалось, что хуже его денгерского ремесла и на свете не сыщешь, а вот поди ж ты — Богам еще хлеще того приходится. И притом ведь нищему босяку, кое-как дергающему струны, хоть иногда хоть что-то да подавали за его работу. Мало ли на свете глухих? А вот сегодня он целый день трудился в качестве Бога — и что-то не заметил никакой платы. Считается, что это он должен всем все давать. Бедные Боги! И как они терпят, бедняги? А может, он неправильно себя повел?
В довершение всех бед Курту захотелось есть — да так, что хоть помирай. Еще бы. Он ведь и не ел ничего сегодня… да и вчера тоже. Какое-то несчастное яйцо и бутылка вина. Даже для человека этого маловато. А уж для Бога… кстати — а где там этот жрец? Его похмелье должно было давно пройти. Вот пусть и добудет еды для своего повелителя. Курт поискал глазами. Протрезвевший жрец сидел неподалеку: смотрел на Воплощенного Бога и ждал приказаний.
— Протрезвел? — спросил у него Курт.
Жрец мигнул и вскочил на ноги.
— Хорошо было? — продолжил Курт.
Вместо ответа жрец низко, благодарно поклонился.
— Замечательно, — проговорил Курт. — Рад, что тебе понравилось. А теперь отвечай: у вас что, богов совсем не кормят?
— К-кормят! — испуганно выпалил жрец. — Об-бязательно к-кормят!
— В таком случае — где завтрак, обед и ужин?!!! — рявкнул Курт.
Жрец подскочил на месте, крутанулся волчком и бросился прочь.
— Как он только потолок не прошиб? — хихикнул Мур. — Нет, ты определенно делаешь успехи! Еще немного, и из тебя такой боженька получится, что только держись…
— Сам такой! — проворчал Курт. — Никогда не думал, что в мире столько людей… и что все они окажутся психами. Никогда не думал, что мне придется все это выслушать…
— Тебе еще и выполнить все это придется, — ввернул посох.
— Вот-вот. — мрачно кивнул Курт, — Но что меня при этом еще и кормить не будут… по-моему, это подлость! Нет?
— Боюсь, они просто не подумали, — заметил Мур. — «Ваша Божественность не изволили приказать»… что-нибудь в этом роде. Видел, как этот жрец бросился выполнять приказ? А он, между прочим, весь день тут просидел. Глаз с тебя не спускал. Может, он весь день этого приказа ждал? А ты молчишь. Ну, молчишь так молчишь. Молчишь — значит, не изволишь. Ты — Бог. Тебе виднее.
— Если он только попросту не сбежал, — вздохнул Курт. — Тогда я этот алтарь сожру. Вот честное слово, использую служебное положение. Превращу его в булку и съем!
Однако жрец не сбежал. Скрипучая дверь храма вывела сложную музыкальную руладу, и Курт узрел тощий зад жреца. Жрец впятился внутрь храма, развернулся и взгляду Курта предстало то, что окончательно примирило его с мирозданием. Вкусить радостей использования служебного положения в личных целях Курту так и не довелось.
— Мне кажется, я не стану превращать алтарь в булку, — задумчиво сообщил он посоху.
— Пожалуй, — важно согласился тот. — Вряд ли она оказалась бы свежей.
В руках жреца был поднос с едой.
Мясо. Виноград. Сдобный хлеб. Кувшин с вином. Сыр.
— Ты меня спасаешь, — прочувствованно сказал Курт жрецу. — Тащи все это сюда! Ставь на алтарь.
Жрец приблизился и с поклоном водрузил поднос на алтарь. Засим он шагнул назад и еще раз поклонился.
— Ну , вот и славно, — усмехнулся Курт, приступая к еде. — Ты это… ну, в общем, заканчивай кланяться! Иди сюда. Садись вот рядом. Алтарь широкий. Да не таращь ты глаза! Воплощенные Боги, знаешь ли — компанейские ребята. Так что не стесняйся, и если что не так — говори прямо.
Жрец со страхом и благоговением приблизился.
Сесть на алтарь?
Немыслимо!
Ослушаться Бога?!
Нашли дурака! Сами ослушайтесь, если такие умные!
Сел.
Бог устроил поудобнее свой говорящий посох, велел угощаться и чувствовать себя как дома. Жрец очень старался. Он сидел, ел и боялся.
Архимаг был недоволен?
Недоволен — это слабо сказано!
Архимаг был в бешенстве. Он пребывал в этом состоянии уже давно. Собственно, после битвы с Зикером он постоянно пребывал в этом огорчительном расположении духа. Вот ведь подлец Зикер — какую власть забрал! Опять на голову сел. И не сковырнешь его оттуда. Потому что другого такого нет. Нет и не предвидится. Эх, если бы удалось тогда с проклятым мальчишкой… Это нечестно, что не удалось. Это неправильно. Должно было получиться. Должно. Ведь это он нашел мальчишку. Раньше всех учуял. Распознал талант. Раньше всех понял. Всех обставил. Даже этого пройдоху Зикера. Почему? Почему не вышло? Должно было выйти. Ведь это он обнаружил сопляка. И купил его. Честь по чести купил. Все, как у людей делается. Тенгере его собственный был. Его. Проклятый мальчишка. Предатель. Он не смел. Не смел делать того, что сделал. Но сделал ведь! Сделал. А старик защитил его. Хитро так защитил. Он это умеет! У него Архимаговы недруги будто в кармане сидят. Чуть только надоел он Архимагу, осерчал тот на него — р-раз! Из кармана достается очередной враг и наглядно так демонстрируется. Смотрите, дескать, все, кому не лень — и ты, господин Архимаг, не проворонь. Вот она, та самая бяка, от которой Орден и Архимага могу избавить только я. Зикер Великолепный. И так всегда. Раз за разом старик одерживает верх. И теперь снова. И от них не избавиться. Ни от того, ни от другого. За горло держат. «Старший Магистр Тенгере!» Убил бы поганца!
Нельзя.
Нельзя, господин Архимаг. Вдруг из его смерти и твоя выскочит? Мерзавцы. Предатели. Я не хочу, чтоб они были — но я не могу сделать так, чтоб их не было. А тут еще эти Боги! Три Светлых Бога в Черном Ордене. Кошмар. Надо мной уже наверняка смеются. Пока шепотом. Но это пока. Потом хохотать начнут. Вслух. Открыто. А кроме того, есть Оннер. Загадочный неуловимый Оннер. Он есть. Зикер сказал, есть — значит, есть. Он всегда врет, но никогда не ошибается. Подозрительное шевеление в захваченных королевствах убедило Архимага в том, что такое, по крайней мере, возможно. Архимагу очень хотелось что-нибудь стереть с лица Мира. Ну хоть что-нибудь! Однако ничего путного под руку не попадалось. Ну в самом деле — не Орден же собственный стирать?
Архимаг парил в пустоте кабинета, медленно леденея от ярости. И ведь даже выказать эту ярость… нет, не выкажешь. Нельзя. Зикер теперь его правая рука. А Тенгере высок и недосягаем, как первородное зло. Для сверстников он и вообще легендарный герой. Надо же — жениться на Светлой Богине! Да еще такой красавице, что перед ей любые гурии всего лишь бледные тени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
