— Не злись, Сержи, — сказала она нежно. На горячее от солнца плечо легла ее прохладная рука. — Я не знала, как ты ко всему этому отнесешься. Я боялась, что ты не поймешь меня…
— А ты не боишься, что я не пойму, когда ты скрываешь от меня важные вещи? Ты ведь приходила в квартиру, где жила Инга, уже после ее гибели. И пыталась открыть дверь!
— Неужели ты шпионил за мной еще до нашего знакомства? — Тонкие брови вразлет гневно взметнулись вверх.
— «Шпионить» — это очень грубая разговорная форма, — передразнил я. — Я не шпионил. Я случайно узнал об этом от своего друга. Он видел, как ты пыталась открыть дверь.
— И что же он не остановил меня? Я надеюсь, твой друг не подумал, что я взломщица? — Кэтрин иронически усмехнулась. — Да, я пыталась проникнуть в квартиру, где жила Инга, не буду спорить.
— Зачем? — Мягко говоря, я был изумлен.
— Чтобы найти одну вещь, принадлежащую, кстати, мне.
— Какую?
— Тебе действительно важно это знать?
— Ну естественно, говори, не томи.
— Это кассета с записью.
— Какой записью?
— Записью встречи местной русской мафии и ее зарубежных представителей.
— ?
— Они разрабатывали новые пути транспортировки наркотиков из Таиланда в Америку через Россию, а также обсуждали возможности нелегальных поставок оружия и ядерного топлива. Это очень, очень важная кассета.
Я поднялся и сел на песок и изумленно смотрел на Кэтрин во все глаза. Ничего себе! Я нахожусь рядом с той бурной жизнью, которую наблюдал разве что с экрана телевизора! И я ничего не знаю об этом! А Кэтрин!.. Кэтрин, которая деловито стучит по вечерам на своей машинке, Кэтрин, которая с диктофоном разъезжает по Москве в поисках материала для своей газеты, красивая Кэтрин, которая вот сейчас лежит со мной рядом, нежная Кэтрин, которая, кажется, не сможет побороть и сонную осеннюю муху, тоненькая, хрупкая Кэтрин, которую я могу поднять одной рукой и держать так на весу хоть весь день, — эта Кэтрин борется с русской мафией! Ну и ну!
Очевидно, вид у меня был очень уж ошарашенный. Кэтрин рассмеялась своим мелодичным смехом:
— Похоже, ты удивлен, Сержи?
— Не то слово! — Мои глаза по величине, наверное, спорили с куриным яйцом высшей категории. — А откуда у тебя взялась эта кассета?
— Это мой профессиональный секрет, Сержи, — покачала головой Кэтрин. — И даже тебе я не могу рассказать.
— А почему она вдруг оказалась у Инги?
— Я думала, что она у Инги… Думала, потому что в сейфе Абалкина ничего не оказалось.
— У Сашки в сейфе? — У меня перехватило дыхание.
— Да, он хранил кассету у себя, потому что мою квартиру могут в любой момент обыскать, а меня убить. А у него был надежный сейф, и, кроме того, он был вне подозрений, ведь он работал на них. Ты не знал?
— Ну, кое о чем и я догадывался. — Я многозначительно кивнул — и мы не лыком шиты! — Так, значит, вот из-за чего его убили… Тогда при чем тут твои предположения о том, что его убрали из-за «коричневого» прошлого?
Кэтрин выразительно молчала, предоставляя обо всем мне догадываться самому.
— А если кассета все еще находится в квартире у Инги? — предположил я.
— Это я и пыталась узнать. — Кэтрин пожала плечами. — Но мне не удалось проникнуть в квартиру — ключи не подходили.
— Давай попробуем вместе, — загорелся я. — Со мной мы на сто процентов влезем туда!
— Уже не имеет смысла, — отрицательно качнула головой Кэтрин.
— Почему? — Мне страшно хотелось прослушать вожделенную кассету. Наверняка там будет маленький ключик к убийству Абалкина. А может быть, и к поджогу дома…
— Потому что те, кто охотился за ней, наверняка уже побывали в квартире Инги и все перерыли вверх дном. И нашли кассету.
— А если нет?
— Глупая трата времени. — Кэтрин опять откинулась в шезлонге и подставила лицо солнцу. Весь ее вид показывал, что она больше не расположена обсуждать эту тему.
Некоторое время я лежал спокойно, переваривая сказанное. Глаза механически следили за белым парусом серфера, который то ложился на воду, то опять вставал над темной гладью реки и несся по волнам, как крыло огромной птицы. Солнце слепило глаза и жарило, как в Африке.
Уткнувшись носом в покрывало, я размышлял. Итак, Кэтрин отдала кассету на хранение Сашке. Теперь можно выстроить новую цепочку событий. Например, Инга могла взять кассету из сейфа вместе с какими-нибудь своими документами — ведь у нее были ключи от квартиры, да и от сейфа, наверное, тоже. Просто прихватила заодно… Она не представляла всей взрывоопасной ценности этой кассеты. Возможно, те, кому она была позарез необходима, вышли на Ингу и потребовали возврата, но она заартачилась, возможно, потребовала денежную компенсацию — все, кто хорошо знал ее, твердили в один голос, что она могла выкинуть и не такое коленце!
А что же потом? Ингу убили, обыскали весь дом в поисках кассеты и подожгли его, чтобы скрыть беспорядок после поисков или следы преступления. А я-то в это время мирно дрых себе наверху, в спальне, не подозревая, какие дела творятся на первом этаже!..
Потом, не найдя кассету у Инги, они переключились на Сашку. Абалкин небось прикинулся шлангом, заливал: мол, какая кассета, да не знаю ничего такого, ребята, да вы что, да я свой в доску… И его решили убрать. И убрали. Убрали, не очень-то стараясь замести следы преступления, — и не такие дела творятся в спешке.
А потом… Что же было потом? Нашли ли они кассету? Судя по тому, что и Эдик погиб при очень странных обстоятельствах, то нет… Стоп! Да, при чем здесь Савоськин? Может, ему Абалкин отдал на хранение кассету? А почему именно ему? Он же, собственно говоря, довольно мелкая пешка во всей этой истории… А может быть, именно потому, что мелкая — лучше всего привлечь к делу совершенно невинного человека. Но они как-то проведали о том, что он знает, и…
Голова шла кругом. Какой-то запутанный клубок преступлений, их целей и причин, мне вовек в этом не разобраться. Может, хоть милиция до чего-нибудь допрет… Годика через два… Когда уже поубивают всех, кто мало-мальски причастен к этому делу. А вдруг и Кэтрин… И меня тоже… Такая мысль взбодрила меня лучше, чем водные процедуры зимой на свежем воздухе. Да, в ней есть что-то очень привлекательное. Чувствуешь собственную значимость, хотя при этом и остаешься круглым дураком, потому что абсолютно ничего не понимаешь в происходящем.
Я встал, стряхнул с себя налипшие травинки, щепки и шелуху подсолнечника. Надо слегка отвлечься, я, кажется, зациклился на своих дурацких мыслях.
— Пошли купаться. — Я предложил Кэтрин руку и рывком помог ей встать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
