Леш, — чуть громче, чем до этого позвала Лена. — Я, кажется, нашла…
— Что нашла?
— Переход в другой рукав… Он такой же, как тот, где мы с одноклассниками были… Иллюзия… Иди сюда, посмотри.
Я развернулся и потопал к девушке, на ходу прикидывая, что делать. Интуиция орала: уходить немедленно, чертов авантюризм просил задержаться. Но решительней всех выступал в моей голове покойный архивариус Лесаков Федор Васильевич, будь он неладен.
Мертвый старик смотрел на меня и яростно твердил, кривя перекошенные болезнью губы: «Наследник, ты — наследник!»
Нет, на золото государя-императора, как и на юсуповскую казну вместе со сберегательной кассой, я не претендовал. Но вот роль хранителя, оказывается, незаметно для себя примерил. Не скажу, чтобы должность мне приглянулась, но отдавать на растерзание жадным и алчным людям такое богатство очень не хотелось. Как ни крути — это достояние государства Российского, и оно должно принадлежать людям.
«Угу, до полтинника дожил, а от идеализма так и не избавился местами», — съязвил про себя.
Лучше уж как Лена говорит: сдать в музей и надеяться на лучшее. До перестройки успеют распределить по государственным запасникам. Если повезет, за границу и после переворота вывезти не сумеют.
— Видишь? — тихонько касаясь моей руки, спросила девушка, показывая на скрытый поворот.
— Угу… — разглядев каменную складку и осторожно заглянув за угол, буркнул я. — Уходить надо отсюда, чем скорее, тем лучше.
— Но почему? — возмутилась девушка.
— Лен… — начал было я, но девчонка меня перебила.
— Леш, мне кажется, ты перестраховываешься. Но… ты прав, надо уходить, — Лена передернула плечами и отступила на пару шагов от обнаруженного перехода.
— Не понял? — опешил я.
— Что-то мне не по себе, — девушка едва заметно вздрогнула и отошла еще на шаг. — Да и холодно здесь очень, чувствуешь?
— Есть немного… — отозвался я, понимая, что девчонка права — в помещение намного холоднее, чем везде, где мы до этого были. — Ладно, тогда возвращаемся.
— Здесь? — поинтересовалась Лена напряденным голосом, показывая лучом на неизвестный тоннель.
— Нет, пойдем проверенным путем. Самая короткая дорога — та, которую ты знаешь.
— Хорошо, идем, — девушка проворно подошла ко мне и внезапно взяла меня за руку.
— Лен, ты чего?
— Ничего… жутко как-то… — прошептала отважная авантюристка. — Идем скорей.
Я еще раз оглядел помещение, фиксируя в памяти все, что увидел, мы развернулись и зашагали в сторону рукава, из которого недавно пришли.
Дойти до выхода мы не успели. До прохода оставалось несколько метров, когда за нашими спинами раздался до боли знакомый голос.
— Пришел. И девочку с собой привел. Зачем?
Глава 11
— Доброго здоровьичка, Сидор Кузьмич, — очень вежливо поприветствовал я мичмана в отставке, делая шаг вперед и прикрывая своей спиной Елену. — Рады видеть вас в добром здравии. А то свидетели утверждают, погибли вы в неравной схватке с неизвестным товарищем, который с лодки вас скинул.
— Не юродствуй, — чуть скривившись, ответил Прутков. — Врут твои свидетели, не дождутся, — хмыкнул комитетчик. — Доброго утра, Елена Николаевна, — тут же поприветствовал девушку.
Лена чуть замешкалась, но вышла из-за моей спины и встала рядом со мной, крепко взяв за руку. Я легонько пожал девичью ладошку, успокаивая, услышал тихий вздох облегчения, и мы вдвоем выжидающе уставились на начальника ОСВОД.
«Интересно, а нам премия за розыск пропавшего без вести полагается, или как?» — схохмил я про себя, но вслух ничего не сказал, дожидаясь, когда Кузьмич сам решит заговорить.
— Присаживайтесь молодые люди, поговорим, — так и не дождавшись от нас дальнейших речей, пригласил Сидор Кузьмич.
— Да мы постоим, пожалуй, Сидор Кузьмич, — отказался я. — В ногах, как говорится, правды нет.
— Больше тебе скажу, Алексей, в жопе правды тоже не отыщешь. Простите, Леночка, — мичман извиняюще улыбнулся Блохинцевой. — Присаживайтесь, товарищи, — Прутков сделал приглашающий жест рукой, указав на стол. — Места всем хватит.
— А стульев? — хмыкнул я.
— И стулья найдем, — Кузьмич подошел к столу и жестом фокусника извлек откуда-то из-под столешницы третью табуретку.
— Ну отчего ж не присесть, не поговорить с хорошим человеком, — легко согласился я, подойдя к противоположному концу деревянной конструкции. — Пожалуй, мы присядем вот тут, с краешку, если вы не возражаете, Сидор Кузьмич.
Я осторожно высвободил свою руку из девичьего захвата, подхватил обе добротно сбитых табуретки и перенес на другой край, подальше от мичмана, но при этом поставил таким образом, чтобы все помещение и оба входа-выхода просматривались. Так-то сюрпризы я люблю, но не в этом случае.
— Лен, садись, — я похлопал по сиденью. — И не бойся ничего, все будет хорошо, — шепнул я девчонке, падая на соседний стул.
Девушка ничего не ответила, только улыбнулась уголками губ, давая понять, что услышала и нисколько не сомневается в успехе нашего безнадёжного предприятия. Хотелось бы мне также верить в самого себя. Ситуация складывалась непонятная, оттого напряжение не отпускало.
Девчонку нужно отсюда вывести, и вывести живой, это не обсуждается. Другой вопрос: что хочет от меня (или все-таки от нас?) Сидор Кузьмич, раз решил воскреснуть таким внезапным способом? Или мы просто оказались в неправильное время в неправильном месте, потому он нам и показался? Испугался, что отыщем или увидим то, что не предназначается для чужих глаз? Ладно, посидим, послушаем, подумаем. Хотя, может, это план такой заковыристый, и милицейские чины в курсе, что никого искать не надо?
Лена умостилась на самом краешке стула и не сводила настороженный взгляд с Сидора Кузьмича. Я косился на девчонку, пытаясь понять степень её адекватности в настоящем времени. Вроде не психует, сильно не боится, и, как по мне, не воспринимает ситуацию всерьез.
Ну да, благословенное советское время, когда можно гулять до утра и не нарваться на отморозков. Как говорится, непуганая комсомолка, и как же хочется, чтобы такой эта светлая девочка и осталось. Ладно, Леха, будем делать посмотреть и послушать, что нам скажет товарищ начальник комитета государственной безопасности.
8.35 Молчание затянулось. Складывалось впечатление, что Сидор Кузьмич чего-то от нас ждал. Интересно, чего именно: покаяния, испуга, каких-то признаний и просьб? Лена по-прежнему держала меня за руку, я же излучал спокойствие, невозмутимо глядя на мичмана с самым серьезным выражением лица.
В голове рождались вопросы, но я не
