— О чем ты? — вытаращился я на нее.
Алона проигнорировала мой вопрос.
— А что здесь делаешь ты? — спросила она, нахмурившись. — Я думала, что ты уже лежишь спеленутым в дурке.
Я задержал дыхание и, прежде чем ответить, сосчитал до пяти. Это настоящая Алона, во всей своей красе. Она не хотела оскорбить и… да ни хрена, именно что хотела.
— Ты помогла мне, и я приехал тебя поблагодарить, — процедил я сквозь зубы.
Она снова нахмурилась.
— Ты о том, что я напугала башку-держателя?
Я озадаченно поднял брови, и Алона деланно задумчиво кивнула, подперев рукой подбородок и постукивая по нему двумя пальцами.
В который раз изумленный ее умом и находчивостью, я с улыбкой покачал головой.
— Да, об этом.
Алона кивнула.
— Из тех, что я видела, он худший из худших.
Я поморщился.
— Мы нашли письмо о его книге. Ты его нам оставила?
— Он говнюк, — пожала плечами Алона. — Я подумала, что тебе стоит об этом знать.
— Спасибо, — осторожно поблагодарил ее я. Так значит, она оказала мне услугу? Может быть, она и не настолько плоха, как кажется. Может быть.
Алона глубоко вздохнула.
— Уху. Не за что.
Она опустила голову, ссутулилась и вытянула перед собой свои длинные ноги. Я прочистил горло, пытаясь оторвать от них свой взгляд. Ну что я могу сказать? Обожаю красивые ножки. — Что случилось?
— Помимо очевидного? — взмахнула она перед собой руками. — Не знаю. Я думала, что вчера все поняла.
— Что поняла?
— Что нужно сделать, чтобы… двигаться дальше, найти свет или что там. — Она драматично помахала руками.
— И это?… — Если она нашла способ исправить свою ситуацию, то мой план шел насмарку. Тогда я ей не нужен, а Алона Дэа не оказывает услуг за просто так. По крайней мере, я так думал до сегодняшнего дня.
Раздался автомобильный гудок. Алона автоматически взглянула вверх, и ее губы начали изгибаться в улыбке, а рука — подниматься для взмаха… пока она не осознала, что никто ее не видит. Улыбка сошла с ее лица, рука упала на колени.
— Это невыносимо, — пробормотала она.
— Так что ты поняла? — спросил я, пытаясь быть терпеливым.
Алона развернулась ко мне, подобрав под себя одну ногу.
— Ладно. Я подумала о том, что ты сказал мне вчера и… Тебя не волнует, что подумают люди, видя, что ты болтаешь сам с собой?
— Вообще-то я…
Она подняла руку.
— Не продолжай, это неважно. Они и так думают, что ты псих. Наверное, болтовня с самим собой для тебя обычное дело.
Сжав челюсти, я показал ей мобильный в руке.
— Спикерфон.
Алона выгнула бровь.
— В этом старье есть спикерфон?
— Нет, но они, — я махнул рукой на сидящих в машинах людей, ждущих у стоп-линии когда можно будет повернуть, — не знают об этом. — Мобильные со спикерфоном или, еще лучше, с блютусом — прекраснейшее изобретение, позволяющее лично мне делать вид, что я говорю с кем-то, кого никто не видит. Для всех стало настолько привычным видеть человека, говорящего в воздух, что в половине случаев никто даже не посмотрит, есть ли у него телефон. И мне не нужно выдумывать не очень правдоподобную ложь. Как-то раз в шестом классе мама застукала меня болтающего с самим собой, и мне пришлось солгать ей, что я учу свою роль для спектакля. Папа-то знал в чем дело, а вот мама полгода мучила меня вопросами, когда же будет показан спектакль и может ли она купить билеты на него.
— Вот как. — Алона задумалась на секунду. — Очень умно.
Я воздержался от саркастического ответа. В настоящий момент я нуждался в ней и не хотел, чтобы она сбежала.
— Так что ты там поняла?
— Ах да. — Она тут же оживилась. — Я думала о том, что ты сказал, о решении моих проблем и переходе в духовный мир. — Алона сделала акцент на выбранном термине и стрельнула в меня предупреждающим взглядом.
Я невинно поднял руки, показывая, что не собираюсь возражать. Не хочет, чтобы ее называли призраком? Ладно. Мне все равно. Даже если она им и является.
— Вот только у меня ничего не вышло. Я пыталась общаться. Ну, знаешь, знаками показывала свое присутствие, опрокидывала вещи…
У меня отвисла челюсть.
— Ты пугала людей?
— Нет, я пыталась общаться. И я не виновата в том, что они перепугались. К тому же, они это заслужили, — сказала она, защищаясь.
— Когда ты делала это? — резко спросил я.
— Вчера, когда ты был в стране грез и фантазий.
Я потер лоб. Это чудо, что она все еще здесь. Ничто не истощает так призраков, как попытки причинить кому-либо вред. И когда энергии у них остается совсем чуть-чуть, они исчезают… навсегда.
— Что именно ты сделала?
— А тебе какое дело? — огрызнулась она.
— Просто скажи мне. — Мне нужно было знать, сколько энергии она потеряла. Она может в любую секунду исчезнуть на веки-вечные, и тогда прощай мой план.
Алона поддела одним ногтем другой ноготь.
— Ну, среди прочего, я побывала в гостях у бывшей подружки и перевернула парочку вещей, пока она обжималась с… — она скривилась от отвращения, — со своим новым бойфрендом.
— Крис и Мисти. — Я вздохнул. — Это не они твое незавершенное дело.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда, что насколько я понял, ты даже не знала о них до вчерашнего дня. То есть, ты узнала о них только после смерти, когда уже застряла здесь. — Я видел, что ей не хотелось верить мне. — Ладно, проехали. Ты напугала их?
На ее губах появилась самодовольная улыбка.
— Ага, немного. — Алона помолчала, затем наклонилась ближе ко мне, вся напряженная от возбуждения. — Это было непередаваемо. Я хотела скинуть фотографии с собой, чтобы они поняли, что это я. — Она нахмурилась. — Но там почти не осталось моих снимков, так что я столкнула только одну фотку, а они даже не заметили этого, потому что слишком громко играла музыка…
— Алона, — попытался прервать ее я. Она говорила, а кончики ее пальцев становились прозрачными.
— Тогда я решила найти ее альбом выпускников…
— Алона!
— Что? — Она раздраженно взглянула на меня.
Я схватил Алону за запястье и поднял исчезающую руку к ее лицу.
Ее зеленые глаза расширились.
— Вот черт, только не это опять. Вчера, при любой попытке общения, я все время исчезала… в то, другое место. — По ее телу прошла дрожь. — Которое я не могу вспомнить.
— А может это и есть ключ к разгадке? — пробормотал я, отпустив ее запястье прежде, чем оно исчезло совсем. — Скажи что-нибудь приятное, — велел я.
Алона прищурилась, глядя на меня.
— В твоих мечтах.
— Не обязательно обо мне, — сказал я с некоторым раздражением. — И даже лучше — не обо мне, потому что твои слова должны быть искренними.
