— Между прочим, от этой штуки отражается солнце, — заметил Хам. — Скорее всего, она из металла.
— Допустим, — отозвался Кордовир. — Но что, по-твоему, удерживает ее в воздухе?
Оба не отрывали взгляда от долины, где происходило что-то непонятное: над самой землей завис остроконечный предмет. Из нижнего его конца извергалось нечто напоминающее пламя.
— Он балансирует на пламени, — сказал Хам. — Даже твои старые глаза должны заметить это.
Чтобы разглядеть получше, Кордовир приподнялся, опираясь на мощный хвост. Объект тем временем опустился на землю, и пламя исчезло.
— Не пойти ли нам взглянуть на него поближе? — спросил Хам.
— Давай! Думаю, у нас еще есть время... Хотя, постой! Какой сегодня день? Хам прикинул в уме.
— Пятый день луггата.
***
— Проклятие! — воскликнул Кордовир. — Мне пора домой — убивать жену.
— До заката еще несколько часов, — произнес Хам. — Думаю, ты вполне успеешь и посмотреть, и вернуться вовремя домой.
Но Кордовира терзали сомнения.
— Терпеть не могу опаздывать.
— Что ж, тогда сделаем так, — предложил Хам. — Ты ведь знаешь, какой я проворный. Если мы задержимся, я поспешу назад и сам убью твою жену. Как ты смотришь на это?
— Очень любезно с твоей стороны, — поблагодарил Кордовир юношу, и они заскользили вниз по крутому склону горы.
У металлического предмета оба остановились и приподнялись на хвостах.
— Он немного больше, чем я ожидал. — сказал Кордовир, прикинув на глаз размеры предмета: чуть подлиннее их деревни, а шириной почти с ее половину. Они оползли вокруг предмета и заметили на металле следы обработки. Возможно даже, человеческими щупальцами.
За горизонт закатилось малое солнце.
— Думаю, нам лучше вернуться, — произнес Кордовир, заметив, что стемнело.
— Ерунда, у меня еще масса времени, — откликнулся Хам и самодовольно поиграл мускулами.
— Да, но убивать своих жен лучше все-таки самому.
— Как хочешь.
И они поспешили в деревню.
Дома жена Кордовира заканчивала стряпать. Она стояла спиной к двери, как требовал этикет. Резким ударом хвоста Кордовир убил ее, оттащил тело за дверь и сел ужинать.
После еды и медитации он отправился на Собрание. Хам — нетерпеливый, как и все молодые люди, — был уже там и рассказывал о металлическом предмете. Он, наверное, проглотил свой ужин, не разжевывая, недовольно подумал Кордовир.
Когда юноша закончил, Кордовир высказал свои собственные соображения. К сказанному Хамом он добавил одно очень важное предположение: в металлическом предмете могут находиться разумные существа.
— Почему ты так думаешь? — спросил Мишилл, который, как и Кордовир, был старейшиной.
— Да хотя бы потому, что при посадке из него выходило пламя, — ответил Кордовир, — а когда он приземлился, пламя исчезло. Следовательно, внутри предмета есть некто, кто выключил это пламя.
— Не обязательно, — возразил Мишилл.
Между жителями деревни разгорелся жаркий спор, который продолжался до поздней ночи. Затем они похоронили убитых жен и разошлись по домам.
Ночью Кордовир долго не мог уснуть, все размышляя о странном предмете. Если в нем действительно разумные существа, то нравственны ли они? Существуют ли у них понятия добра и зла? Так ничего и не решив, он заснул.
Наутро вся мужская часть населения потянулась к металлическому предмету. Это было в порядке вещей, поскольку в обязанности мужчин входило не только ограничение женской популяции, но и изучение новых явлений.
Они окружили предмет, строя всевозможные догадки относительно его содержимого.
— Уверен, что там разумные существа, — заявил старший брат Хама Эсктел.
Кордовир затрясся всем телом, выражая несогласие.
— Скорее всего, чудовища, — возразил он. — Если принять во внимание...
— Не обязательно, — перебил его Эсктел. — Следует учесть общие закономерности развития нашего организма. Один фокусирующий глаз...
— Но великий Внешний Мир многолик. — сказал Кордовир. — В нем могут встретиться миры, населенные непохожими на нас существами, большая часть которых не принадлежит роду человеческому. В бесконечности...
— Однако, — вмешался Эсктел, — общие закономерности...
— Как я уже сказал. — продолжал Кордовир, — вероятность того, что прилетевшие к нам существа похожи на нас, бесконечно мала. Взять хотя бы их летательный аппарат! Разве мы соорудили бы...
— Но логика нам подсказывает, — снова прервал его Эсктел. — что...
Терпение Кордовира лопнуло: наглый юнец осмелился уже в третий раз перебить его. Одним движением хвоста он насмерть расшиб Эсктела об металлический предмет. Мертвое тело рухнуло на землю.
— Я всегда считал своего брата грубияном, — сказал Хам. — Так о чем ты говорил?
Но Кордовиру снова помешали. Металлическая крышка на странном предмете вдруг скрипнула и повернулась. Затем она распахнулась, и наружу с трудом выбралось странное существо.
Кордовиру было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться в том, что он оказался прав. Тварь, что вылезла из проема, имела раздвоенный хвост. С головы до пят она была покрыта чем-то вроде кожи. А ее цвет!.. Кордовир содрогнулся.
Существо было цвета только что ободранной туши.
Все невольно отпрянули. Кто знает, чего от него можно ожидать в следующий момент!.. Сначала существо ничего не предпринимало. Оно стояло на металлической плите, а венчавший его туловище шаровидный нарост поворачивался то в одну, то в другую сторону. Само туловище, как ни странно, не двигалось, чтобы придать хоть какой-то смысл движению шаровидного нароста. Наконец существо подняло два щупальца и издало непонятный звук.
— Как ты думаешь, он, наверное, пытается нам что-то сказать? — тихо спросил Мишилл.
Из проема вылезли еще три подобных существа, держа в щупальцах металлические палки. Все четверо обменялись между собой странными звуками.
— Это явно не люди, — твердо заявил Кордовир. — Остается выяснить, нравственны ли они.
Одно существо сползло по металлическому боку предмета и ступило на землю. Остальные опустили свои палки. Это походило на некую религиозную церемонию, — Да могут ли подобные уроды быть нравственными? — воскликнул Кордовир, и шкуру его передернуло от отвращения.
При ближайшем рассмотрении существа оказались еще безобразнее; такое не приснилось бы и в самом страшном сне. Шарообразный нарост на их туловищах вполне мог сойти за голову, решил Кордовир, хотя подобных голов он не встречал за всю свою долгую жизнь. Но до чего ж уродлива эта голова. Привычно гладкую поверхность лица нарушал нелепо торчащий, как горный кряж посреди долины, бугор с двумя округлыми впадинами. Вдобавок по обе стороны головы — если она была таковой — виднелись еще две выпуклости, а ее нижнюю половину пересекал блеклый красноватый разрез. После небольших раздумий Кордовир решил, что это, должно быть, рот — особенно, если поднапрячь воображение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
