– Прекрасно! – вскричал герцог. – Я только и ждал, чтобы вы это сказали. Запомните же хорошенько. Сегодня утром, повторяю, я захватил их врасплох и совершенно ясно выразил им свое неудовольствие.
– И будьте уверены, что этого достаточно, а может быть, вы даже переусердствовали в своем неудовольствии. Эти молодые женщины обидчивы. Упрекнуть их в ошибке, которую они не совершали, иногда все равно, что сказать, что они могли бы ее сделать.
– Хорошо, хорошо, подождите. Запомните, что вы сказали, матушка: «Сегодняшнего урока достаточно, и если бы они делали что-нибудь дурное, то прятались бы».
– Да, я это запомню.
– Ну так вот, раскаиваясь, что утром я погорячился, и воображая, что Гиш дуется и сидит у себя, я отправился к принцессе. Угадайте же, что я там застал? Снова музыку, танцы и де Гиша. Его там прятали.
Анна Австрийская нахмурила брови.
– Это нехорошо, – заметила она. – Что же сказала принцесса?
– Ничего.
– А Гиш?
– Тоже… Впрочем, нет… Он пробормотал какую-то дерзость…
– Какой же вы сделали вывод, Филипп?
– Что я одурачен, что Бекингэм был только ширмой, а настоящий герой – Гиш.
Анна пожала плечами.
– А дальше?
– Я хочу удалить Гиша так же, как Бекингэма, и буду просить об этом короля, если только…
– Если только?
– Если только вы, матушка, сами не возьметесь за это, вы, такая умная и добрая.
– Нет, я не стану.
– Что вы говорите, матушка!
– Послушайте, Филипп, я не намерена каждый день говорить людям неприятности. Молодежь меня слушается, но это влияние очень легко потерять… А главное, ничто ведь не доказывает виновности Гиша.
– Он мне не нравится.
– А это уж ваше личное дело.
– Хорошо, коли так, я знаю, что мне делать! – пылко проговорил принц.
Анна посмотрела на него с беспокойством.
– Что же вы придумали? – спросила она.
– А вот что: как только он придет ко мне, я велю утопить его у себя в бассейне.
Произнеся эту свирепую угрозу, принц ожидал, что королева придет в ужас, но Анна осталась совершенно спокойной.
– Ну что же, утопите, – сказала она.
Филипп был слаб, как женщина; он стал жаловаться, что никто его не любит и даже родная мать перешла на сторону его врагов.
– Ваша мать просто смотрит дальше, чем вы, и перестала уговаривать вас, потому что вы ее не слушаете.
– Я пойду к королю! – закричал он.
– Я только что собиралась вам это предложить. Я сейчас жду его величество: он всегда посещает меня в это время. Расскажите все ему.
Она еще не договорила этих слов, как Филипп услышал шум открываемой в соседней комнате двери и быстрые шаги короля. Принц испугался и поспешно выбежал в боковую дверь, оставив королеву одну. Анна Австрийская расхохоталась и смеялась до прихода короля.
Как заботливый сын, Людовик зашел осведомиться о здоровье королевы-матери. Кроме того, он хотел сообщить ей, что приготовления к отъезду в Фонтенбло закончены.
Услышав ее смех, он успокоился и сам засмеялся.
Анна Австрийская взяла его за руку и весело сказала:
– Знаете, я ужасно горжусь тем, что я испанка.
– Почему, ваше величество?
– Потому что испанки, во всяком случае, лучше англичанок.
– Не понимаю.
– Скажите, с тех пор как вы женились, вам приходилось когда-нибудь упрекать королеву?
– Ни разу.
– А ведь все-таки прошло уже некоторое время, как вы женаты. А ваш брат женат всего две недели…
– И что же?
– И уже второй раз жалуется на принцессу.
– Как, опять Бекингэм?
– Нет, теперь Гиш.
– Вот как! Значит, принцесса порядочная кокетка.
– Боюсь, что так.
– Бедный братец! – рассмеялся король.
– Я вижу, вы прощаете кокетство?
– Когда речь идет о принцессе, прощаю, ибо по сути своей принцесса не кокетлива.
– Может быть, но брат вашего величества из-за этого теряет голову.
– Чего же он хочет?
– Он собирается утопить Гиша.
– Какая жестокость!
– Не смейтесь, он в самом деле доведен до отчаяния. Придумайте какой-нибудь выход.
– Охотно сделаю все, что могу, чтоб спасти Гиша.
– Если бы брат слышал вас, он составил бы против вас заговор, как ваш дядя против вашего отца.
– Нет, Филипп меня любит, и я его люблю. Мы с ним не станем ссориться. Но, однако же, как быть?
– Вы должны запретить принцессе кокетничать, а Гишу ухаживать.
– Только-то? Ну, мой брат составил себе чересчур высокое понятие о королевской власти… шутка сказать: исправить женщину! Мужчину – еще куда ни шло.
– Как же вы приметесь за дело?
– Гиш человек благоразумный, я сумею его убедить одним словом.
– А принцесса?
– Это будет потруднее. Тут одного слова мало. Придется сочинить для нее целую проповедь.
– И надо спешить.
– О, я обещаю приложить все старания. Да вот сегодня после обеда репетиция балета.
– И вы будете говорить проповедь, танцуя?
– Да, матушка.
– И обещаете обратить ее на путь истинный?
– Я искореню ересь либо убеждением, либо огнем.
– В добрый час! Только не впутывайте меня в это дело. Принцесса ни за что мне этого не простила бы. Я ведь свекровь, мне надо ладить с невесткой.
– Государыня, король возьмет все на себя. Знаете, я передумал. Не лучше ли пойти к принцессе и поговорить с ней.
– Это, пожалуй, слишком торжественно.
– Так что же? Для проповеди нужна торжественность, а то ведь скрипки могут заглушить добрую половину моих доводов. Кроме того, надо же помешать брату в его свирепых замыслах… Принцесса теперь у себя?
– Я думаю.
– Какие же главные пункты обвинения?
– Вот они, в двух словах: вечно музыка… постоянные посещения Гиша… подозрение в том, что от мужа прячутся…
– Доказательства?
– Никаких.
– Хорошо. Так я иду. – И король принялся рассматривать в зеркалах свой нарядный костюм и прекрасное лицо, ослепительное, словно алмазы на платье.
– Принц опять дуется и прячется? – спросил он.
– Да, огонь и вода не убегают друг от друга с такой стремительностью, как эти двое.
– Матушка, целую ваши ручки, самые красивые во всей Франции.
– Желаю успеха, государь… Будьте миротворцем.
– Я не прибегаю к услугам посла, – отвечал Людовик. – Значит, я буду иметь успех.
Он со смехом ушел и всю дорогу поправлял то костюм, то парик.
XIV. Посредник
Когда король появился у принцессы, все ощутили живейшее беспокойство. Собиралась гроза, и шевалье де Лоррен, сновавший среди группы придворных, с оживлением и радостью замечал и оценивал все предвещавшие ее признаки. Как и предсказывала Анна Австрийская, участие короля придало событию торжественный характер.
В те времена, в 1662 году, размолвка между братом короля и его супругой и вмешательство короля в семейные дела брата были событием немаловажным. Не мудрено, что самые смелые люди, окружавшие графа де Гиша, с ужасом разбежались во все стороны. Да и сам граф, поддавшись общей панике, удалился к себе.
