Алекс ощутил краткую неловкость. В самом начале он спросил Кейт, плодовита ли она, и она ответила, что на данный момент предпочитает таковой не быть. Алекс тогда слепо ей поверил. Верил он ей и до сих пор, а потому больше об этом не спрашивал.
Впрочем, самой сильной его эмоцией в тот момент оказалось возмущение лицемерием его матери. Как она смела читать ему лекции о семейной традиции, когда ее собственное решение стать симбионтом, подобно такому же решению двоюродной бабушки Агаты и кузины Юлианы, было принято совершенно безотносительно к нуждам семьи? Помимо здоровья и защиты почти от всех болезней, симбионтность также обеспечивала необратимую стерильность. Отставая на шаг от Лены Лигон, Алекс внимательно изучал ее стройную фигуру. Она сделала свой выбор и теперь обладала внешностью и энергией двадцатилетней девушки в сочетании с солидным либидо.
Кроме того, в неком специфическом смысле, по поводу которого Алекс страшно нервничал, но который саму Лену Лигон явно никак не тревожил, она уже была не вполне человеком.
У Алекса мурашки по коже бегали, стоило ему только задуматься о том, что теперь лежало под кожей его матери. Добрая сотня специально выращенных организмов делила между собой пространство внутри симбионта. Самым отвратительным из них была для Алекса гигантская двуустка, зрелый, генетически улучшенный червь, что пристроился рядом с печенью Лены, забираясь внутрь. Первоначальный паразит являлся источником слабости и болезненности сотен миллионов людей. Этот же, новый, теперь охранял от всех заражений свою территорию — нижний кишечник. Легочная трематода занималась тем же самым для верхних полостей туловища, а третий генетически улучшенный паразит населял один из более объемных желудочков головного мозга, предотвращая рост опухолей, а также болезни Паркинсона и Альцгеймера. И это были только три самых крупных, по много сантиметров длиной. Десятки других обитателей тела симбионта разнились по размеру от одного-двух сантиметров до кучки специализированных клеток. Сложенные вместе, эти паразиты, каждый со своими собственными потребностями и приоритетами, заставляли Алекса всерьез задумываться о том, кто же теперь реально контролирует жизненную программу Лены Лигон.
Не была ясна даже степень безопасности произведенных с Леной перемен. Данная технология в ее нынешнем виде применялась менее трех лет. Будь эти методы разработаны в медицинском центре Ганимеда или Марса, существовала бы хоть какая-то страховка; однако производство симбионтов базировалась на остатках технологии времен Великой войны, обнаруженной среди дрейфующих обломков одной из оружейных мастерских Пояса. Омолодители со сложившейся репутацией не решились ее использовать. Кто знал первоначальные цели ученых Пояса? Кто изучил долгосрочные побочные эффекты? Однако чувства Лены по этому поводу были весьма характерны.
— Мой дорогой, долгосрочные эффекты — это всегда эффекты типа «а мне-то что». Мы прямо сейчас хотим хорошо выглядеть и хорошо себя чувствовать.
А самым худшим, с точки зрения Алекса, был новый запах Лены. Не то чтобы он был неприятным. Скорее даже наоборот. Тело его матери испускало смутно-мускусный аромат модифицированных феромонов. Традиционный поцелуй в щеку уже стал для Алекса жутким переживанием, и он, как мог, старался его избегать.
— Помни, — сказала Лена Лигон, словно бы читая мысли Алекса, — даже если наружность и запах этой молодой женщины покажутся тебе довольно странными, ты должен вести себя подобающим образом. Если она тебе улыбнется, улыбайся в ответ. Если она предложит тебе руку, поцелуй ее. Если тема покажется ей неприятной, тут же ее смени. Все проблемы мы сможем обсудить позже, в кругу семьи. И в течение всей встречи лови мои подсказки.
Не предполагала ли его матушка, что Люси-Мария Мобилиус тоже была симбионтом?
Было слишком поздно этот пункт обсуждать. Они уже почти прибыли на место. Ганимедский уровень, на который они поднялись, располагался выше, чем Алекс когда-либо бывал — не считая обязательных школьных экскурсий для непосредственного наблюдения за звездами. Это был высочайший уровень, и действительная поверхность находилась не более, чем в двадцати метрах у них над головами. Сперва Алекс подумал, что для того, чтобы жить в подобном месте, Сайрус Мобилиус должен иметь очень странные вкусы. Однако после недолгого раздумья он изменил свое мнение. Главным бизнесом компании «Мобилиус» являлись термоядерные установки, а самое быстрорастущее применение термоядерных установок лежало в транспортировке. Тогда как число колонизированных миров росло линейно, потребности транспортировки возрастали квадратично. А следовательно, производство «мобилей» должно было вестись либо на поверхности, либо непосредственно в самом космосе.
Когда они вышли на самый последний уровень, освещение изменилось. Алекс инстинктивно поднял голову. Не более чем в десяти метрах над ним находилось окно со сверкающим звездным пейзажем по ту сторону. Первая мысль — это опасно! — длилась все лишь долю секунды. Алекс сообразил, что каким бы ни был материал этого окна, он должен был выдерживать удары всего, что в него попадало. Новые синтетические продукты компании «Мобилиус» выдерживали прямое попадание метеорита, летящего со скоростью тридцать километров в секунду. Они также могли столь стремительно рассеивать энергию, выделившуюся при соударении, что испариться успевало лишь несколько верхних сантиметров материала. В то же время они практически мгновенно затемнялись, так что даже с расстояния в десять метров вспышка уже не оказывалась такой ослепительной.
Двустворчатые двери, перед которыми остановились Лена и Алекс, выглядели превосходной копией дверей в корпоративные помещения «Лигон-Индустрии». Металлическая табличка с надписью КОМПАНИЯ МОБИЛИУС была столь же скромна. Подражание, как известно, являлось одной из наиболее надежных форм лести. Втайне Алекс поставил под сомнение заявление Проспера Лигона о том, что Сайрус Мобилиус жаждет присоединиться в Внутреннему Кругу старых денег и влияния. Но теперь он уже не особенно в этом сомневался.
Он также начал задумываться о том, что ждет его по ту сторону этих громадных двустворчатых дверей. Так или иначе, но его простое согласие на встречу с дочерью Мобилиуса возросло до желания. Поначалу Алекс представлял себе, что они немного выпьют и перекусят в неформальной обстановке. Однако теперь все это становилось официальным семейным делом, с родителями в качестве непременных спутников. Алекс сомневался, что ему нравится представление о Сайрусе Мобилиусе как о непременном спутнике. Репутация этого человека заставляла все россказни о дядюшке Каролюсе или двоюродной прабабушке Агате казаться всего лишь невинными цветочками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
