Когда его снова наказывали и другие работники хихикали, он понимал, что они не стараются его унизить. Даже Шингл не предъявлял к нему никаких претензий — ведь он сам нарушил правила и поплатился за это.
Со временем Стайл стал настоящим специалистом по отысканию лошадиного навоза. Они всегда испражнялись вдали от того места, где паслись или отдыхали. Это затрудняло работу Стайлу.
Каждая неубранная куча навоза означала, что он снова попадет в штрафники. Поэтому он старался, как мог. В основном приходилось полагаться на зрение. Лошадиный навоз, в отличие от помета свиней и кур, обладал слабым запахом, который быстро выветривался. Если его не трогать несколько дней, то даже могли прорасти непереваренные зерна. Потому обоняние помогало Стайлу лишь тогда, когда навоз находился где-то рядом. Часто лошади испражнялись среди деревьев или кустов, и Стайлу приходилось быть особенно внимательным. Дождь — разумеется, искусственный — создавал дополнительные трудности. Навоз размокал и смешивался с почвой. Даже когда стояла солнечная погода, помет исчезал, когда рядом проходил Стайл, и почему-то появлялся, когда там проверял надзиратель. Когда подбираешь кучу справа, легко не заметить такую же кучу слева!
Стайл продолжал совершенствоваться. Он уже умел одним движением вил подцепить всю кучу и закинуть ее в тележку. Ему стали известны любимые места испражнений лошадей, и он проверял их в первую очередь. Иногда он обнаруживал навоз быстрее, чем искусственные мухи. Он мог лишь взглянуть на участок пастбища и уверенно сказать, будет здесь испражняться лошадь или нет.
Но Стайлу эта работа вскоре наскучила. Он был умен. Люди часто считают недалекими тех, у кого маленький рост, но это ошибочное мнение. Не для того же он изучал математику, земную экологию и прикладную физику, чтобы в течение двадцати лет убирать чужое дерьмо! Почему Гражданин не переведет его на другую работу?
Но на Протоне Граждане обладали неограниченной властью. Они не отчитывались перед рабами за свои действия. Стайл не имел права жаловаться или подавать в суд на хозяина. Ему предоставлялось единственное право — смириться с работой или покинуть планету Протон. Если же он хотел на ней остаться, надо было подчиняться существующим законам. И он продолжал собирать навоз.
Работая на пастбищах, Стайл часто наблюдал за лошадьми. Он уже знал их по именам: Сонни, жеребец, которого использовали для обучения новых жокеев; Ависты, своенравная кобыла, возле которой всегда находился ее приятель Скай-Блу; Крикет — жеребец почти белого цвета. Согласно правилам белая лошадь была либо альбиносом, либо ее записывали белой. Отсюда пошла и следующая шутка: «Какого цвета была белая лошадь Джорджа Вашингтона? — Серого». Стайл издали различал их. Ему хотелось погладить их, покормить с рук, но это разрешалось только конюхам, которые ревностно блюли свою привилегию. Стайлу не разрешалось подходить к лошадям. Лишь навоз связывал его с этими замечательными животными.
Какими красивыми они казались ему издалека! Какое изящество! Сильные мышцы, напряженные уши, грациозные ноги, роскошный хвост. Настоящих мух на Протоне не водилось, поэтому на пастбища выпускались андроидные мухи, которые громко жужжали, летая вокруг лошадей. Это делалось лишь для того, чтобы лошади не отвыкали шевелить хвостом. Стайлу казалось, что хвост — это самая красивая часть лошади. После гривы, разумеется. Иногда появлялись незнакомые лошади, в хвост которых были вплетены красные ленточки. Это означало, что лошадь лягается. Если конюха или другого работника лягала лошадь, то наказывали человека, а не дорогое животное.
Рабы должны были следить, чтобы бесценные копыта лошадей не касались их никчемных тел.
Внимание, которое уделялось лошадям, наложило отпечаток на образ мыслей Стайла. Лошади, что щипали траву на лугах, не участвовали в скачках — из-за возраста или травм, но каждая из них ценилась дороже, чем жизни всех работников. Понимая это, многие рабы тайно ненавидели лошадей, но для Стайла лошадь была идеалом. Хотя лошадь не могла покинуть пастбище, она чувствовала себя свободной — ведь пастбище для нее казалось раем. Если бы Стайл был лошадью, он чувствовал бы себя здесь, как на небесах. Он считал, что лошади гораздо красивее людей. Стайл любил их.
Он внимательно изучал их повадки, замечая, что каждая лошадь имеет свою индивидуальность. В свободное время он читал книги по коневодству. Он знал, что в навозе могут находиться черви, личинки и микроскопические паразиты. На Протоне их, разумеется, не существовало, но Стайл все равно внимательно осматривал каждую кучу навоза. По виду навоза он научился определять здоровье лошади, работала она или отдыхала, что и сколько ела.
У некоторых лошадей навоз был твердым, у других — более мягким. Стайлу было достаточно одного взгляда, чтобы определить, какой лошади принадлежит найденный им навоз. Даже не видя лошадей, он знал, где они находились.
Время шло. Заканчивался второй год его срока пребывания, когда Стайл на самом деле обнаружил червя в куче навоза. Он тут же доложил об этом надзирателю.
— Червь в навозе? Да у тебя мания величия, — недоверчиво произнес надзиратель.
Но лошадь все же проверили. Надзиратель не оставлял без внимания ни одну мелочь. Выяснилось, что Стайл был прав. Каким-то образом личинка паразита не погибла при карантине и попала в кишечник животного. Вряд ли это могло нанести лошади какой-нибудь вред, но факт оставался фактом.
Стайл вовремя заметил личинку в навозе, и болезнь не распространилась на других лошадей.
Надзиратель завел Стайла в душ, вымыл его, как маленького ребенка, и причесал волосы гребнем. Никто еще не оказывал Стайлу такого внимания.
Затем надсмотрщик подвел вымытого Стайла к маленькой двери в одной из стен конюшни.
— Называй его только «Сэр», — прошептал ему надзиратель. — И не поворачивайся к нему спиной, пока он тебя не отпустит. — Затем он решительно открыл дверь.
Впервые Стайл оказался рядом с хозяином. Помещение представляло собой большую комнату с тремя видеоэкранами на стенах. Пол был сделан из полупрозрачного кварца, который, судя по всему, привезли сюда с Земли за огромные деньги. Какая роскошь!
Гражданин сидел в шикарном кресле, обитом пурпурным шелком. В подлокотники были вмонтированы различные кнопки. На Гражданине был халат, сотканный из платиновых ниток, и изящные сандалии. Трудно было определить его возраст: омолаживающие процедуры сделали его тело красивым, а возраст неопределенным. Стайл не заметил в Гражданине никаких признаков безграничной власти. Если бы Стайл встретил его на улице обнаженным, то принял бы за простого раба. Гражданин был похож на человека. Единственное отличие — но какое отличие! — одежда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
