- Ну, вы хоть чего-нибудь поняли, обалдуи? - Усталым голосом проговорил прапорщик Бриз, командовавший нашей полковой газовой командой. Он только что закончил лекцию о применении противогазов и о действиях в случае газовой атаки и теперь стоял перед выстроенными в шеренгу новобранцами девятой и десятой рот, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок.
- Так точно!- нестройным хором загундели 'студенты'.
- Не слышу?
- Так точно, ва-ше-бла-го-ро-дие! - грянул строй.
Лекция происходила в рощице за замком, где на полуразрушенных немецких позициях младшие офицеры батальона натаскивали пополнение.
Мы с Генрихом сидели в тени развесистой липы, отдыхая от трудов праведных и вполглаза наблюдая над мучениями коллеги. Сегодня - его очередь отдуваться.
- Разойдись! - наконец гаркнул 'лектор' и направился к нам.
Подошел, присел на траву, извлек из кармана бриджей носовой платок и, сняв фуражку, вытер вспотевший лоб.
- Пекло!
- Ну, как успехи Ипполитушка? - Ехидно поинтересовался Генрих.
- Бесполезная трата времени! - Возмущенно отозвался Бриз.- Половина потравится при первой же атаке, а вторая половина задохнется от неумения пользоваться маской! Смотрят на меня своими телячьими глазами, моргают, кивают. А я по рожам их тупым вижу, что они ни черта не понимают. Им бы еще хвосты - от мух отмахиваться, я бы совсем себя пастушком перед стадом коров почувствовал.
- Ты, Ипполит, не пастушок, а ПАСТЫРЬ! Несущий идеи прогресса в заблудшие крестьянские головы. Голос разума! - Продолжал веселиться Литус.
- Оставь, Генрих, - отмахнулся Бриз, обмахиваясь фуражкой, как веером - Им это слово разума надо как гвозди - в голову забивать. Одним ударом и чтоб по самую шляпку! Иначе не доходит.
- Господа, вам не надоело? - Я, наконец, решаю вмешаться в разговор. - Жарища дикая! Давайте-ка лучше морсу выпьем!
* * *
Вот уже второй день мы возимся с пополнением. Гоняем отдельной группой для того чтобы они хотя бы азы усвоили.
Все чему их обучали в запасном полку - это шагистика, устав, стрелковка, метание гранат и атака цепью.
Шагают более или менее, устав знают в основном дисциплинарный, а не полевой. Стреляют хреново, гранаты кидают, как бог на душу положит. Знать не знают, что перед броском надо выдернуть чеку - их на деревянных колобашках обучали. Про системы немецких гранат я уж и не говорю. Кое-как их научили развертываться в цепь и атаковать в рассыпном строю. Штыковая - на уровне трех приемов.
В общем сплошное развлекалово.
Нам - геморрой.
Им - Диснейленд.
Это вот Кузьма Акимыч у нас педагог хоть куда. Чуть что - сразу в морду. Это они понимают - усваиваемость военной науки сразу резко повышается.
Но ненадолго…
Сейчас вот сгоняю свое 'стадо' на стрельбище и разошлю поотделенно. Пусть их унтера дрючат, до полного автоматизма. Сначала на своем уровне, потом на взводном, а там, глядишь, и всей ротой развлечемся.
Если я, конечно, не пристрелю кого-нибудь из этих баранов за доведение меня, толерантного московского юриста начала 21-го века, до белого каления.
- Антипкин! В-Господа-Бога-твою-душу-мать!!! Ты как патронташ нацепил, олух Царя Небесного!
Элитный гренадерский полк, однако…
И смех и грех…
* * *
Среди всей этой серости все-таки было одно светлое пятно, кроме унтера Матросова конечно.
Я наблюдал, не вмешиваясь, за тренировками новобранцев в составе взводов. Целью было научить их действовать совместно с остальными и постараться довести приемы боя до уровня рефлексов.
Унтера уже полдня гоняли новичков сначала отдельно, потом в составе отделений, теперь вот занимались целыми взводами.
После команды 'Вольно! Разойдись!', солдаты группками расселись на траве и на брустверах, свесив ноги в окопы. Разговаривали, курили, смеялись.
Ко мне подбежал старший унтер-офицер Наумов, который временно исполнял обязанности ротного фельдфебеля, вместо Кузьмы Акимыча, отправленного мною в санчасть с острой зубной болью. Дабы Лиходеев не слинял по дороге заниматься лечением народными методами, с ним был отправлен Савка с запиской к Нижегородскому.
- Ну, что скажете, вашбродь? - Спросил Наумов, кивнув на подчиненных.
- Еще пару раз сходите повзводно! Потом еще раз прогонишь олухов из пополнения сначала по одному, потом всех скопом. А после обеда позанимаемся всей ротой и на стрельбище.
- Слушаюсь, вашбродь!
- Вот и ладненько! - Оглядев отдыхающее воинство, я обратил внимание на солдата, который, отделившись от общей массы, кругами ходил вокруг подорванной немецкой полевой семидесятисемимиллиметровой пушки, внимательно ее разглядывая. Там присел, тут осмотрел, пощупал и стал возиться с затвором. - Это еще что за фрукт?
- Где?
- Да вон, у пушки!
- Этот вроде из шмелевских, вашбродь, из четвертого взвода! Кажись, Степанов его фамилия.
- А ну-ка подойдем к нему.
Подобравшись поближе, мы увидели, что солдат уже ковыряется в открытом затворе орудия.
- Чем занят, солдат? - Поинтересовался я.
Тот дернулся, развернулся к нам и вытянувшись отрапортовал:
- Рядовой Степанов! Любопытствую устройством сего механизма, вашбродь! - и замер, глядя на нас сверху вниз.
Ё-маё! Здоровенный-то какой! Как шкаф! Причем трехстворчатый…
Степенный мужик, лет около сорока. Борода - лопатой, нос - картошкой и прямой и бесхитростный, как у ребенка, взгляд.
- И как? Интересно?
- Так точно, вашбродь! Уж и разобрался вроде, как работает…
- Понимаешь в этом что-то? Учился где? Работал?
- Кумекаю маленько, вашбродь! Как положено, в приходской школе обучался. Кузнецом был…
- А почему был?
- Да как женка померла, так и запил… Кузню спалил спьяну. Да что уж теперь. - Степанов махнул огромной как совковая лопата ладонью.
- А дальше что?
- А дальше, брату моему молодшему гумага призывная пришла. А у него семеро по лавкам, да родители на попечении. А у меня ни жены, ни детей, ни хозяйства путного. Вот вместо него и вызвался в армию идти.
- Как звать-то тебя, рядовой Степанов?
- Степаном величают, вашбродь!
- Вот что, Степан! Сейчас ты пойдешь с унтер-офицером Наумовым, он тебя к делу интересному приспособит. Как раз по тебе!
- Слушаюсь, вашбродь!
- А ты, Наумов, отведи-ка его к нашим пулеметчикам. Скажешь, я приказал. Мужик здоровый, к технике интерес имеет, опять же. Пусть пользу приносит, а то во всей роте от силы человек десять знают с какой стороны за Бертье-Федорова браться. А у нас еще и МГ немецкий в хозяйстве образовался. Не пропадать же добру?
10
Вечером, вместе с ротой возвращаясь с занятий, я нарвался на штабного начальника. То, чего так опасался Казимирский, все-таки случилось. Причем начальство было очень высокое…
Рота строем пылила по дороге в сторону Штрасбурга когда мимо нас пронесся кавалерист, с криком 'Дорогу! Дорогу дайте!'.
Оглядываюсь и вижу, что нас догоняет группа всадников сопровождающих какую-то повозку. Пришлось отдать роте команду 'Стой!' и свернуть на обочину.
Мимо нас в сторону города медленно проехала огромная…
Э-э… Карета? Фаэтон?
В общем, длинное и массивное сооружение в екатериненском стиле с большущими задними колесами, запряженное шестеркой лошадей тремя выносами.
Впереди - кавалерист-ординарец, позади - еще двое. На козлах два солдата с шашками и карабинами.
Проехав чуть вперед, экипаж внезапно остановился. Из фаэтона выглянул тучный седой генерал с пышными усами и бакенбардами и орденом Св.Владимира на груди. Пыхтя и отдуваясь, он выбрался на дорогу и зашагал к нам. Вслед за ним из антикварного транспорта выскочил юркий поручик в малиновых гусарских чекчирах и высоких сапогах с серебряными розетками.
Ёшкин кот! Только этого мне не хватало…
Я, откровенно говоря, растерялся: 'Что делать-то?'
Но рефлексы, вбитые в военном училище, не подвели:
- Ро-о-та! Нале-е-во! Ру-у-жья снять! - Гренадеры сняли оружие, приставив его к ноге. - Слушай! На кра-ул! - Четко взяли на 'караул', и на счет 'три' изобразили равнение на приближающееся начальство.
Я же, встал перед строем посередине и, дождавшись, когда генерал приблизился на положенные уставом восемь шагов, откозыряв, доложил:
- Ваше превосходительство! Десятая рота 8-го Московского гренадерского полка следует с полевых занятий в расположение части! Младший офицер роты прапорщик фон Аш!
- Здорово, молодцы-гренадеры! - гаркнул генерал сиплым басом.
- Здра-ви-я же-ла-ем, ваш-прес-схо-ство! - проревел в ответ строй.
- Стремоухов, генерал для поручений штаба корпуса. - Представилось мне начальство. - А это мой адъютант, - указал он на поручика-гусара. - Я направляюсь в штаб вашей дивизии с инспекцией по вопросам снабжения. А посему, хотел бы задать вам несколько вопросов! Прямо здесь! Дабы избежать показных реляций со стороны ваших начальников. Отвечайте, как на духу, прапорщик: как в вашем полку работает интендантство? Доставляет ли сено, овес, хлеб, сухари и прочие реестровые съестные припасы? Всего ли хватает? Как обстоит дело со снабжением военным снаряжением и огнеприпасами?
