стабильная валюта.
— Тина, ну что ты такое несешь, — устало спросил я.
— Кто обещал приложить все усилия для того, чтобы никогда не встречаться со мной, однако… апчхи…вот вы.
Она протянула руку и ткнула мне пальцем в живот.
— Да, Алевтина. Очень интересное замечание, мы не должны были видеться, и вот я здесь. Но самое удивительное, ты тоже здесь, на пустом складе ночью. И что же ты тут делаешь? — Я шагнул и перекрыл девчонке возможность сбежать на выход. Она оказалась зажата между мной и деревянным стеллажом с коробками.
— Я? — Гнусавый голос прозвучал не так уверенно как раньше. — Я тут работаю, неужели забыли?
— Тина, ты работаешь здесь ночью? Кем, смею тебя спросить? — Меня забавляла эта ситуация. Ночь, пустой склад, мужчина и женщина. Впрочем, Тина не оценила двусмысленный намек и принялась оправдываться:
— Никем. Просто на складе. Складовщицей, ой, то есть кладовщицей. Тут у вас такой беспорядок был, вы вообще об этом знаете? Апчхи!!! Я все рассортировала, перебрала, везде наклеила бирки. А теперь вон, собираю образцы для вашей завтрашней презентации. — Она указала головой на мешок с приклеенной к нему бумажкой «Для Зануды».
— Зануда, значит? — я хмыкнул.
— Ой, это не то, — Тина дернулась и сорвала с ткани стикер, смяла его и засунула в карман своего несуразного синего сарафана. А затем снова чихнула.
— Тина, прекрати чихать, сколько можно!
— Я не могу прекратить. Я простужена, вы что, не понимаете? Тут такой холод. И темнота, ни единого окна, сидим тут как в темнице. А добираться до склада: сначала на упряжке, потом на обозе, под конец на телеге и сто верст пешком в придачу. Вы вообще в курсе, в каких условиях работают ваши сотрудники?
— Я дал работу сотням людей, в числе которых, между прочим, находишься и ты. И могу вышвырнуть тебя отсюда так же легко, как и устроил. Или у тебя настолько короткая память, что забыла, как плакалась, что тебе нужны деньги? Ну, что же ты замолчала?
Тина горько вздохнула:
— Ничего я не забыла. И, кстати, прекрасно помню, что именно из-за вас потеряла свое прежнее место. Так что не стоит тут геройствовать. Ведь вы не меня спасали, а просто отмаливали свои грешки.
— Грешки, говоришь? — Я сжал ее тонкую шейку, пытаясь контролировать нарастающую во мне злость. Или глупую, нелогичную обиду. Одно движение пальцев — и дуреха замолчит навсегда.
— Тина, такие как я не совершают и не замаливают «свои грешки». Ты кажется, все еще не понимаешь, с кем говоришь.
— И с кем же — прохрипела девчонка и упрямо посмотрела прямо мне в глаза.
— Я Андрей Воронцов.
— Ну, это мы допустим уже проходили. Отпустите шею, пожалуйста, — она мягко убрала мою руку в сторону и фыркнула: — Какой пафосный момент мы только что пережили. Звучало так, будто вы только что приравняли себя к божественному пантеону.
— Правильно звучало. Для многих здесь я и есть Бог.
— Только не для меня.
— Это пока я не захотел.
Спорить с ней было бессмысленно, Барбара. Тогда мне казалось, что любимый ею Бог поставил над девчонкой эксперимент, сознательно дав ей столько спеси в комплекте с упрямством и дуростью. И хохотал, наблюдая с облаков за тем, как Тина набивает шишки тут, на грешной Земле.
Я отошел подальше, принявшись с остервенением собирать необходимые мне образцы. Она попыхтела пару минут и подключилась к работе: сновала между ящиков, пытаясь подсунуть мне то плитку, то кирпичи, то куски паркета. Я демонстративно игнорировал предложенное ею и доставал с полок что-то другое. Наконец я увидел, что она держит в руках нужную мне папку с выкрасами стен. Выругавшись про себя, я протянул руки и забрал у нее образцы.
— Ого! Вам все-таки пригодилась моя помощь! Видите, Алевтина Скобеева — ценный сотрудник, чтобы вы там ни говорили.
— Тин, иди домой. Я справлюсь здесь сам, без помощи ценного сотрудника.
Самонадеянная улыбка мигом слетела с лица девчонки.
— Да, но… — Она принялась озираться по сторонам, будто искала что-то. — Иди уже! Я хочу поработать один. В тишине.
— Может, оставить вам музыку?
— Не нужно, буду представлять, как уволю этого Игоря Андреевича, когда тот вернется на работу. Оставить тебя одну на складе, о чем он только думал!
Я заклеил скотчем небольшой пакет и положил его в общую коробку. Хотелось спать, но приходилось копошиться на вонючем пыльном складе. Тина позади меня снова чихнула и сама себе пожелала здоровья. Хриплый, гнусавый голос выбивали и без того зыбкую почву у меня из-под ног. В очередной раз я посмотрел на девчонку — маленькая и взъерошенная, как воробушек, она вызывала щемящую нежность в сердце.
— Почему не уходишь?
— Я не могу. Там очень… апчхи… темно. И автобусы еще не ходят. И пешком не дойти, очень далеко. А такси до дома сейчас будет стоить целое состояние.
Я раздраженно повернулся.
— И что же ты думала делать? Рассчитывала уговорить охранника подвезти тебя? Не в первый раз, наверное? А может, поэтому его нет на месте? Он подрабатывает таксистом, развозя таких вот наглых барышень по домам?
— Да нет, же. Господи, ну опять вы начинаете злиться без причины. — Она вцепилась пальцами в мою руку. — Никто меня никогда не подвозил, да я бы и не согласилась. Тут есть удобное место для сна, вон, мешки с какими-то тканями, я бы переночевала здесь… апчхи… а завтра смена, встала бы пораньше и подмела полы. Как раз помощь тете Тане, уборщице, у нее артрит…апчхи! А тут простуда эта, не сердитесь на нас, пожалуйста, Андрей. — Я одернул руку, досадливо пряча ее в карман. Слова девчонки звучали убедительно. И до невозможности жалостливо. — И еще, вы сказали про то, что уволите охранника, не надо этого делать, Игорь очень хороший.
Ну вот, секундный благородный порыв сдуло ветром, и на его мечте во мне снова наросла твердая, как глыба, ярость. Больше похожая на ревность.
— Прекрати лезть в мою работу! Твоего Игоря нет на своем месте, и это непростительно. Не знаю, как принято у вас
