— Вы сегодня мрачно настроены, — говорил ему молодой журналист, чьи статьи в последний год стали призывать к исконным ценностям и воспевать великое прошлое и будущее таджикского народа. — Вам надо в отпуск. Давно не были в России.
— Я там никогда не был и никогда не буду, — ответил ему Алексей, помахивая перед лицом рукой.
Перед журналистами, польстившимися на угощение шиковавшего Дудчика, вставала во весь рост невеселая перспектива транспортировать пьяного майора домой в гостиницу.
— Добрый вечер. — Возле столика появилась фигура крепкого смуглого человека с холодными глазами, и журналистам стало неуютно. — У вас трудности?
Алексей поднял мутный взор:
— А, добрый человек с перевала Талдык, — узнал он Возеха. — За мной должок.
Официант! — крикнул Алексей куда-то в зал. — Еще шампанского для моего старого боевого друга!
Журналисты замерли, они хорошо представляли себе уровень оскорбления, которое сейчас нанесет Дудчик воину ислама, предложив ему выпить виноградного вина. И то, что «воин ислама» снабжает народ Алексея караванами «дури», ничего не значит, а потому личный «газават» может произойти сейчас и прямо у них на глазах.
— Помоги-ка мне, — сказал Возех одному из журналистов, беря Алексея под руку. — Отведем в машину. Лучше ему отправиться домой.
Журналист с готовностью подхватил нестойкое тело офицера и повлек его к выходу вместе с Возехом, не решаясь заикнуться о неоплаченном счете. Однако он напрасно волновался, потому что внизу Возех, передав обмякшее тело двум своим людям, достал из кармана двадцать долларов и протянул ему:
— Возьми. Заплатишь за стол.
— Это много, — робко возразил газетчик.
Возех выпустил из пальцев купюру, которая зеленым листиком спланировала на пол, и пошел к своему джипу, куда уже усадили Дудчика.
Журналист сглотнул слюну и поднял бумажку под взглядом швейцара.
— Ну что, — сказал он, вернувшись за стол и показывая «баксы». — Гуляем?
* * *
Артист в стильном белом костюме а-ля Делон, который в обществе ресторанной дамы вел сегодня вечером наблюдение за Дудчиком, немедленно извинился и вышел.
Заставив слив в туалете непрерывно шуметь, он связался с Пастуховым:
— Дудчика только что забрал из ресторана Возех. Правда, толку от него, похоже, пока немного.
— Пьян?
— В стельку.
— Так и должно быть. Значит, передал сообщение и пропивает гонорар.
— Думаешь, клюнуло?
— Похоже. Давай к нам, будем наготове. Сегодня можно ждать гостей.
Артист вернулся к столику с сотовым возле уха. Сложив трубку, он с вальяжным сожалением сказал своей даме:
— Регина, как сказал мой знакомый поэт: «О как внезапно кончился диван!» Ты представляешь, они опять меня срывают с места. Вызвать тебе такси?
Огорченная дама, однако, выразила готовность еще некоторое время «поскучать в одиночестве» за изобильным столиком.
* * *
Прохладный вечерний воздух, бьющий из открытого бокового окна, освежил Алексея.
Он поежился и оглянулся, короткий период дремоты прошел. Слева за рулем сидел Возех и гнал сильную машину по ночной улице.
— Куда это мы? — не соображая, спросил Алексей.
Он всмотрелся за окно — мимо мелькали глинобитные домики окраин.
— В гости.
— К кому?
— Гузар хочет поговорить с тобой, он послал меня, чтобы я пригласил тебя в дом.
Алексей начал стремительно трезветь от ощущения холода и пустоты в животе и низу груди. Адреналин выбрасывался огромными порциями из надпочечников и пережигал алкоголь. Дудчик оглянулся: позади сидели двое боевиков с равнодушными каменными лицами.
Прикидываясь все таким же пьяным и бессмысленным, Алексей положил голову на край открытого стекла, чтобы ветер посильнее задувал В лицо, и сложил руки на груди.
Левая рука осторожно лезла в нагрудный карман, медленно доставала оттуда бумагу, которую он собрался-таки передать Нейлу Янгу.
Он подтащил руку со скомканным листком к самому окну, одно незаметное движение — и она выпорхнет в ночь за окном.
Железная рука Возеха схватила его за запястье, автомобиль вильнул, и тут же человек, сидевший позади, обхватил Алексея за горло, не давая шевельнуться.
Пальцы утратили силу и сдались, список стратегических сведений оказался у Возеха.
К Алексею пришло ощущение конца.
* * *
В приборе ночного видения мелькнуло знакомое лицо майора Дудчика. Молодчики Возеха за руки провели российского офицера из машины в дом.
Муха, наблюдавший за домом из-за дерева, вынул переговорное устройство:
— Пастух!
— На связи, — ответили ему.
— Тут происходит что-то странное. Похоже, общий сбор с выяснением обстоятельств.
Сначала появился Худайбердыев, а теперь Возех привез Дудчика.
— Решили выяснить все обстоятельства? Неужели мое сообщение вызвало такой переполох? Вполне возможно. А может быть, что-то нам неизвестное, — задумчиво сказал Пастух. — Боцман, что ты слышишь?
Боцман сидел за прослушиванием.
— Болбочут по-своему. Через пару дней узнаем, о чем именно. — Боцман был раздражен явной бессмысленностью своего занятия: только по проскальзывающим именам да по интонации он мог следить за развитием беседы, однако и в этом ему мешала восточная церемонность разговора, где ласковая речь, к примеру, могла означать смертный приговор или вовсе ничего не означать...
Пастухов напряженно думал. Ситуация была понятна. Утром он передал сообщение для наркоторговцев Дудчику, тот — как и предполагалось — Худайбердыеву. В результате последний появляется в доме своего главного политического противника, туда же привозят, выяснив источник, Дудчика. Сейчас они попытаются выкачать из него сведения о московских гостях.
— Говоришь, через пару дней узнаем? Послезавтра может быть очень поздно, — решил Пастухов. — Вышли за нами Муху с машиной.
* * *
В гостевой комнате Дудчик с удивлением обнаружил Худайбердыева. Неужели его тоже?.. Появилась некая надежда: не может же быть, чтобы исламисты решили сегодня устроить «ночь длинных ножей». Довлат сидел спокойно, кушал рукой бешбармак из казана.
— Добрый вечер, Алексей Петрович, — приветствовал его хозяин, Азим Гузар. — Присоединяйтесь к нам. — Он указал на свободное место.
Возех тоже сел за угощение.
— Как добрались? — вежливо спросил хозяин. Возех достал из кармана скомканный листок и подал его Гузару.
— Пытался выкинуть вот это в окно, как только немного протрезвел.
Гузар пробежал глазами список.
— Вы это продаете? — с удивлением спросил он у Дудчика. — И носите в кармане?
Али Амир твердо протянул руку, и Гузар, недолго поколебавшись, отдал список ему.
Али Амир Захиру потребовалось совсем немного времени, чтобы сориентироваться в обстановке. И в этот момент она так кардинально изменилась, что груз опия перестал быть единственной задачей, он перестал быть даже задачей первой важности. Однако знал об этом пока только он — Али Амир Захир.
— Вы на самом деле знаете, где взять все эти сведения? Они у вас есть? — спросил он у Алексея по-русски.
Русская речь, которую от Али Амира все услышали впервые, оказалась вполне свободной и даже литературно правильной. Не русские ли специалисты когда-то давно занимались с ним в диверсионных лагерях? Впрочем, предполагать о жизненном пути Али Амира можно было что угодно, но узнать достоверно — ничего.
Повисло молчание.
— Вы понимаете, Алексей Петрович, что вам придется назвать ваш источник информации. Я представляю здесь господина Бен Ладена, и у нас достаточно денег, чтобы купить эту информацию. Сколько вы за нее хотите? — Али Амир знал, о чем нужно спрашивать человека в первую очередь.
Алексей достал из кармана сигареты и закурил. Он с холодной ясностью ощущал, что никаких надежд больше не осталось, а остались только боль и смерть. Он слишком хорошо знал и понимал этих людей, чтобы верить в то, что они заплатят, если у них будет возможность отнять силой, он также понимал, что посредник для них — всего лишь нежелательный свидетель.
И еще он почувствовал, что эта информация больше не продается. Он не чувствовал врага в лощеном и по-европейски воспитанном Нейле Янге, но всей кожей и внутренностями чуял чужеродность окружавших его людей. Он курил и смотрел на то, как жадно поглощает пищу Возех, застреливший на его глазах капитана и сержанта просто за то, что они попались на пути не вовремя.
Все было ошибкой, огромной и непоправимой ошибкой. Эх, брат! И Нейл такой же враг, как эти люди. И он сам оказался в лагере врага.
Али Амир спросил у хозяина:
— Скажите, нет ли у вас обыкновенных карандашей? Мне нужно три.
Гузар, нисколько не удивившись, позвал:
— Женщина!
И та появилась, бесшумная, как тень.
— Возьми у детей три карандаша и принеси нам.
