Я не успел соскучиться, как в катер залез Фернан с двумя бластерами.
— Этот — тебе, — протянул он мне один из них.
Кажется, он еще ничего не знает, но приставать ко мне с вопросами не стал: все, что надо знать, скажет командир.
Следующим пришел Марио с базукой на плече. Потом Филиппо с боеприпасами для этой базуки. Ни тот ни другой никакого любопытства не проявляли. Интересно, я бы так смог? Вряд ли.
Потом пришли синьор Соргоно и синьор Мигель, потом Рафаэль.
Последним пришел проф и устроился в кресле рядом со мной:
— Взлетай!
— Через космос? — спросил я.
— Да.
М-мм, мне очень нравится, что меня не попытались оставить дома, но почему Феррари, а не парочка Сеттеров? Почему я, а не Барлетта, например? Я, конечно, очень высокого о себе мнения, но до этого летчика мне пока как до Эрато. Не может же вся армия участвовать в заговоре? Вся не может, но если командующий ВВС участвует, то брать Сеттер и впрямь небезопасно. Ему доложат из самых лучших побуждений.
Я вывел на монитор карту Эльбы.
— Вообще-то она довольно большая, — заметил я.
— Да, — согласился проф, — но на ней только одно загородное поместье, которое может нас интересовать. И принадлежит оно…
— Командующему ВВС, — перебил я.
— Ты откуда знаешь?
— Иначе вы взяли бы Барлетту на Сеттере.
Проф только кивнул. В салоне синьор Мигель шепотом объяснял отряду обстановку и боевую задачу. Никто не любит стрелять в своих, но придется. Охрану поместья, разумеется, никто не проинформировал о планах хозяина, она просто будет исполнять свой долг. Ну а я… А мне Лариса дороже их всех, поэтому никаких сомнений.
— Сядь вот здесь. — Проф показал на подходящую полянку на карте. — Десять километров мы пробежим, зато тревоги не поднимем.
Я кивнул. Летать через космос нравится мне все больше и больше. Быстро, спокойно. Пока до всех остальных дойдет, что и там тоже можно повоевать… Да когда еще они обзаведутся антигравитационными катерами…
Феррари я посадил на ту самую полянку, что отметил проф. Я заблокировал пульт управления и вслед за профом прошел в салон. Обычный ритуал: попрыгали, помазались гримом, один глоток воды, и — вперед.
Вниз по склону десять километров мы пробежали за сорок минут. Еще толком не стемнело. Пришлось залечь неподалеку от ограды.
Марио и Филиппо под руководством синьора Соргоно отправились в тыл противника, поднимать большой шум по нашему сигналу.
— А сканеры, система охраны? — спросил я шепотом.
— Мигель тоже взломщик, с детства, — ответил проф, — все мы про нее знаем.
Переваривать эту интересную информацию было некогда. Потом.
В это время к нам подполз синьор Мигель:
— Там два лишних сканера, на плане их нет. Они перекрывают ту дырку…
Мы трое отползли подальше, и мне наконец продемонстрировали план электронной защиты. Мы в молчании изучали его не меньше получаса.
— Если перекусить вот этот провод, — показал я, — то здесь появится дырка, и заметят это не сразу.
— А подобраться?
Я улыбнулся:
— А зачем? Мы же в лесу.
Я перевернулся на спину и закрыл глаза. Так я и не узнал, как называются эти мелкие хищники. Неважно. Главное — послушные и сообразительные. Оп! Он на меня обиделся: двадцать пять вольт для такого мелкого, да еще лапы на земле. Знаю, знаю, сам почувствовал то же самое. Спасибо тебе, пушистый!
— Готово, — доложил я.
Через тридцать секунд мы были внутри периметра. И ни один бластер дулом не повел. Проф аккуратно подключил вырубленные сканеры: может, нашей диверсии и вообще не заметят.
Ох уж эти декоративные кустики, враги диверсантов. Нарочно их, что ли, выводили такими хлипкими? Всю дорогу до главного входа пришлось проползти на животе. («Я хожу только через главный вход». — Это синьор Мигель, презрительно, сквозь зубы. Черный ход закрыт железной дверью — без шума не пройдешь.)
Сигнал синьору Соргоно, и тихий зимний вечер взорвался, как одна из моих бомбочек — не зря Марио волок на себе базуку. Одного из часовых на входе пришлось убить — настоящий солдат, он на посту; что там происходит с той стороны, его не касается. Другой проваляется в отключке часа три, этого нам должно хватить.
Свет в гостиной на втором этаже погас, но это уже не имело значения. Ясно, что семья собралась там. Мы были быстрее: они не успели не только добежать до лестницы, но и покинуть комнату. Генерал Молинелло, командующий ВВС, его жена, сын, мальчик лет восьми, и две дочери, девушки лет пятнадцати. Когда я опять зажег свет, все они уже находились под прицелом бластеров.
Генерал был достаточно храбр, чтобы не задавать глупых вопросов, а остальные настолько испуганы, что не могли их задать.
— Где девочка? — спросил синьор Мигель.
— Ищите.
— Зачем? Здесь трое ваших собственных.
Молинелло побелел. Синьор Мигель в детей не стреляет, но предатель может этого не знать, сам-то он готов выстрелить.
— Десять секунд, — сказал синьор Мигель, — а потом вы будете выбирать, кто вам дороже.
Генерал сломался на седьмой секунде:
— Внизу, в убежище, справа от входа дверь. Вот ключ.
— Охранник?
— Да.
Я поймал ключ и, прыгая через четыре ступеньки, полетел вниз. Фернан и Рафаэль бежали следом. Фернан поймал меня на нижней ступеньке:
— С ума сошел? Тихо! — прошептал он.
Он прав. Снаружи, конечно, шумно, синьор Соргоно свое дело хорошо знает, и все же…
Как снять часового, который стоит в длинном освещенном коридоре? Любопытство — лучшее из человеческих качеств и самое опасное одновременно. Куда это вдруг подались все подвальные крысы? Куда? Куда? Куда я приказал. Разочарование будет жестоким, но не смертельным (для крыс), а вот для часового… Нет, Рафаэль обошелся мягкими средствами (сотрясение мозга, перелом руки, а в общем ничего страшного).
Бедная Лариса, когда меня похищали, я жил в гораздо более комфортных условиях. А здесь какой-то не слишком сухой подвал, и дверь плохо открывается. Фернан отобрал у меня ключ — оказывается, у меня руки дрожат.
Лариса узнала меня не сразу: маскировочный грим действительно маскирует.
— С тобой все в порядке? — спросил я, как только она бросилась мне на шею. И сразу же получил такую пощечину, что искры из глаз посыпались.
— Что?!
— Тебя волнует только это?!
— Что это?!
Не знаю, что прочитала Лариса на моем полосатом лице, но она опять бросилась мне на шею:
— Прости, я думала…
Лариса заплакала. Господи, бедная девочка, она тут уже сутки. И понятно, о чем она думала и чего боялась. И мой вопрос она поняла не как заботу о ней, а как заботу о моих, так сказать, интересах. Нахваталась где-то какой-то старомодной чепухи. Да я прикончу любого, кто ее хоть пальцем тронет, все равно, как именно. Глупышка, ей, между прочим, могли палец отрезать и отправить синьору Арциньяно, а то и руку. Ладно, пусть она этого не знает. А рука у нее тяжелая, сам отправил ее скалолазаньем заниматься. Терпи вот теперь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
