Оля свернула письмо и вопросительно взглянула на Васю.
- У тебя хороший отец?
- Строгий, - не сразу ответил Вася, - не любит разболтанных.
- А кто таких любит? У меня совсем нет отца.
Они долго шли молча.
- И почему мой отец таким оказался? Жили мы как будто неплохо, а потом вдруг ушел от нас. Остались мы одни с мамой. Мама добрая, хорошая. Плачет и плачет...
Как это можно жить без отца? Вася никак не мог этого представить. Однажды отец уезжал на неделю в районный центр на семинар кузнецов. Каждый вечер они с Гришей выходили на дорогу за околицу.
- Самое главное, Оля, ты не падай духом, - взволнованно заговорил Вася. - Мы же теперь взрослые, скоро будем самостоятельными. Специальность, можно сказать, уже у нас в руках.
Девушка благодарно взглянула ему в глаза, на какую-то секунду прижалась щекой к его плечу.
- Ты замечательный, Вася. Не подумай, что я пессимистка. Только иногда, как вспомнишь все это, обидно становится.
Они стояли у арки училища, не замечали проходивших мимо людей. Вася гладил руку девушки и думал о том, что после выпускных экзаменов попросит директора, чтобы их с Олей направили работать в одну МТС. Он никогда не расстанется с Олей. Они всегда будут вместе.
В кабинете директора проходило обычное, на первый взгляд, совещание. Вначале директор зачитал письмо из Гулистанской МТС. Механизаторы обращались с просьбой прислать им в помощь десять учеников. Так как ребятам предстояло сразу же включиться в самостоятельную работу, желательно было выбрать лучших. Директор предлагал ответить, что для самостоятельной работы кандидатур пока нет, училище может направить учеников только после экзаменов.
- Это отписка! - резко сказала Галина Афанасьевна. - И несправедливо. Директор МТС, надо полагать, подумал, прежде чем обращаться к нам; им нужны люди. Я настаиваю: надо отобрать десять лучших воспитанников и направить их на практику в Гулистанскую МТС.
- Вы хотите скомпрометировать наше училище? - сердито спросил директор. - Ребята будут проходить обычную практику в своей подшефной МТС. Здесь рукой подать - пятнадцать километров. Мы все можем их контролировать. Ведь они еще сорванцы, набедокурить могут.
- Я отберу ребят, - сказал Петр Александрович. - Если хотите, я поручусь за них, - добавил он.
- В конце концов, пока они мои воспитанники, ни одного не пущу. Не хочу садиться из-за них в тюрьму... Понимаете, я отвечаю, а не вы.
Спор затягивался.
- Знаете, вы все-таки перестраховщик, - наконец не выдержав, вспылила Галина Афанасьевна. - Мы не имеем права отказать МТС. Они ждут людей, а не бумажку с отказом. Стыдно будет нам!
- Я оказал нет, значит нет.
- Хорошо. Сейчас же мы едем в райком, только вместе с вами...
- Согласен. Если скажут послать, возражать не буду, - неожиданно согласился директор.
Это был, может быть, первый солнечный день наступающей весны. Прощальный гудок машины пронесся по училищу, и не было человека, который бы не услышал его и не подумал: "Уезжают пятнадцать лучших, пятнадцать счастливчиков". И пока машина медленно двигалась до арки, провожающие шли следом с шутками и смехом.
Дорога, дорога! Что-то ждет ребят впереди? Только хорошее, только прекрасное, и ничто иное. В этом были уверены все пятнадцать. Они не подозревали, сколько усилий приложила Галина Афанасьевна, чтобы они могли вот сейчас отправиться в неведомый край.
Костя и Митя, обнявшись и позабыв, возможно только на эту минуту, все распри, неистово махали шапками Оле и замполиту.
- До свидания! - кричал громче всех Костя.
- До свидания! - подражал ему Митя, первый раз в жизни крича так громко.
Они не знали, с каким трудом мастер и замполит добились включения их в список пятнадцати. Митя с Костей ехали вместе с Юрой, Васей, Сашей.
Сжав в руке вышитый платок, Олин подарок, Вася, не сводил глаз с девушки. Она удалялась. Но свет ее глаз был все еще виден. "Вот и расстаемся, ненадолго, но расстаемся. А мне не хочется... Ты будешь писать мне письма, я буду ждать их... Ты замечательный парень", - мысленно повторял он слова девушки.
Сжав руку Юры, Вася радостно сказал:
- Ты, Юрка, замечательный парень.
Но тот лишь вздохнул: теперь он не скоро увидит Олю, а это для него было сейчас самым важным.
Глава тридцать шестая
"ХВАТИТ ШАТАТЬСЯ"
"Что такое не везет и как с ним бороться?" - серьезно размышлял Федька, приноравливаясь выпрыгнуть на ходу из вагона. Хотя поезд уже замедлил ход, так как подходил к станции, прыгать было все-таки страшновато. Что-то не хотелось отрываться от ступенек, но иного выхода не было. Милиционер вот-вот откроет дверь вагона, а он, голубчик, тут как тут. Крикнув "гоп!", сжав зубы, Федька оттолкнулся от ступенек, от мчавшегося вагона, и земля понеслась навстречу. Он сделал несколько прыжков. Непреодолимая сила влекла его вперед, и все же, сам себе не веря, Федька "удачно приземлился". Косолапя, он отбежал от полотна и облегченно вздохнул. Только сейчас, когда миновала опасность быть пойманным, он в полной мере осознал, как боялся прыгать. Сердце билось, словно кто-то неистово стучал в грудную клетку.
Федька взглядом проводил зеленые вагоны. Он решил не подходить к станции, пока поезд не уйдет, чтобы не попасть на глаза милиционеру. Конечно, если бы не эта торговля дрянными самоделками-открытками, Федьке бы нечего опасаться милиции. И почему публике разонравились открытки? Раньше хоть не очень охотно, но брали. Или он разучился нахваливать товар? Нет, не разучился. Просто надоело одно и то же: "А ну, кому открыточки дешевые, рублевые, первый сорт!" А теперь куда податься? Думай не думай, есть хочется, а денег нет. Где бы их достать?
Этот вопрос для Федьки был серьезный, и возникал он каждый день.
Проходя мимо развешенного белья, Федька покосился, пересчитал простыни и рубашки. Но сразу вспомнил строгое, худощавое лицо милиционера, его цепкие глаза и ласковый говорок: "Тебе работать, учиться надо, а ты спекуляцией занимаешься, всякую стряпню продаешь". Федька поморщился.
Возле станционной водокачки внимание его привлек спор двух школьников. Портфели, перевязанные шпагатом, висели у них через плечо.
- Честное слово, попал! - горячился тот, что был поменьше ростом. Как кинул, сразу - стук.
- Не спорь, Вадька! И всегда ты споришь.
- Ну ладно. Ничья.
Вадик кинул шарик, а паренек постарше нацелился в него своим шариком. Федька не спеша подошел к ребятам и раскрыл "витрину" - несколько картонных пластин, скрепленных между собою так, чтобы их можно было складывать. На картонках были прикреплены открытки.
- Любую, на выбор.
Ребята принялись разглядывать открытки.
- Какие-то плохие они, - оказал старший.
- Сам ты плохой! Это высший сорт, спецзаказ, из Москвы привез.
Школьник покосился на рваные ботинки и грязные руки обладателя открыток "высшего сорта" и протянул недоверчиво:
- Да-а, из Москвы, сразу видно...
Ребята отошли от Федьки и вновь принялись катать шарики.
- Во что играете? - Федька опять подошел, стараясь сохранить безразличный вид.
- Просто так.
- Большие, а глупостями занимаетесь. Кто же "просто так", без денег играет? А еще школьники.
- Мы глазомер вырабатываем.
- Чудаки! Вот я игру придумал: и глазомер, и интерес вырабатывает.
Федька присел, положил свернутую "витрину" к себе на колени.
- Игра на внимательность. Нужно угадать, в каком орешке шарик. Отгадаешь - значит, внимательный.
Он стал не спеша передвигать скорлупки, пряча то в одну, то в другую хлебный шарик.
- А ну, Вадик, угадай, - подбодрил Федька.
Вадик, завороженно следя за ловкими пальцами Федьки, доверчиво придвинулся.
- Вы фокусник?
- Вот именно. Я уже в цирке выступал. Отгадай.
К безудержной радости Вадика он легко находил шарик.
- Молодец, молодец! - восклицал Федька. - А теперь давай с интересом.
Вадик взглянул на насупленного товарища, тот недоверчиво покачал головой.
- Нельзя, Вадик, на деньги играть.
- Попробуем. Это же на внимание.
Вадик вытащил из портфеля пенал, открыл его. Там лежали свернутые пять рублей.
- Два рубля на обед, а три маме верну.
- Ничего, вернешь когда-нибудь, - заверил Федька.
Дальнейший ход событий понятен: пятерка очень скоро перешла в руки Федьки.
- Я тебе говорил, не играй, - сказал старший Вадику. - А тебе не стыдно, - обратился он к Федьке, - маленького обманывать?
Вадик стоял растерянный. Без обеда он обойдется, но что он скажет матери? У Вадика сморщилось лицо, дрогнули губы. Как он ни крепился, слезы сами побежали из глаз. Он всхлипнул.
Школьники, взявшись за руки, пошли прочь от Федьки.
Неожиданно Федька бросился догонять ребят. Подбежав к ним, он сунул удивленному и испуганному Вадику три рубля.
- А два рубля я оставлю себе на хлеб, ладно? - сказал он и направился в другую сторону.
На вокзале Федька узнал, что очередной поезд прибудет через десять минут. "Старый хрыч, алкоголик, пусть сам продает. Дурака нашел!" возмущался Федька, шагая по перрону.
