Алиска.
– Зая? Мы пойдем гулять?
– Иди ко мне, – негромко сказал я и крепко ее обнял.
– Мы поедем к тете Франческе, сегодня вечером.
– Ура! – восторженно сказал робот. – Маленькое путешествие. Я пойду собирать вещи!
– Я сам соберу, иди пока погуляй – мрачно сказал я и поцеловал ее левый полузакрытый глазик. Алиска вышла на улицу. Я смотрел ей вслед. Физиономия технаря в био-маске всплыла передо мной, как будто он и впрямь находился здесь, в смоленском лесу.
– Процессор был поврежден. Я восстановил плату, но частично. Долго она не протянет, от силы месяц. Может два. Память осталась нетронутой, но процессор нужно менять. На тридцать пятую процы уже не выпускают, а новый, совместимый, будет около миллиона коинов. Правда, – он сделал небольшую паузу, – я таких еще никому не устанавливал за последние лет так десять. Дорого очень.
Я закурил последнюю сигарету из мятой пачки, нашедшейся в заднем кармане брюк. Последний подарок от Стайнов. Миллиона коинов у меня никогда не было, да и в проекте быть не могло. Я даже сделал безуспешную, и совершенно ненужную попытку выпросить деньги у родителей. Но мама, выслушав меня, всплеснула руками и сказала: «Ну и хорошо, что поломалась. Наконец-то девушку себе нормальную найдешь и женишься». Мы крепко разругались опять.
Сняв с жаровни небольшой керамический чайничек, я налил себе ароматного чая с жасмином. «Господин!» – раздался звонкий голосок Алиски на улице. «Капец процу», – с тяжелой тоской подумал я. – «Какой я все-таки урод. Франческа абсолютно права!» Я взял старое, но все еще мягкое печенье и вышел с чашкой на улицу. И чуть ее не выронил. На полянке, чуть щурясь от яркого солнца стоял Стайн. Собственной персоной. На нем был черный хитон советника, с небольшим, вышитым золотом «четырехлистником» на груди. Он жевал травинку, и хитро улыбаясь был явно доволен произведенным эффектом. Алиска, склонившись перед ним в глубоком реверансе, стояла как вкопанная.
– Володя? – своим негромким баритоном сказал он. – Далековато вы все-таки забрались. Мы не смогли здесь приземлиться, и мне пришлось пробираться через лес.
Он обернулся на кусты из которых вышел и как-то даже по-мальчишески засмеялся.
– Теперь я вас прекрасно понимаю, – он закрыл глаза и вздохнул полной грудью. – Прекрасное место!
И тут же стал серьезным.
– Володя, я ненадолго. Как видите, даже с сессии отлучился. У меня к вам разговор. Присядем?
Он указал рукой на деревянный столик со скамейкой, вкопанный в землю недалеко от моего дома.
Я тоскливо подумал: «Ну какого хрена? Когда вы уже от меня отцепитесь?», – но предложение принял и все еще держа в руке дымящуюся чашку, присел. А потом увидел ЕГО. Боевой андроид, полупрозрачный на фоне леса, совершенно бесшумно вышел на поляну и остановился чуть левее Стайна. Алиса внимательно смотрела на него. Я буквально покрылся гусиной кожей. Я однажды сталкивался с боевыми андроидами. «Башня». Так мы называли их в Академии. Во время стажировки в Руанде, когда очередная сволочь задумала поиграть с гражданским населением в веселую игру под названием: «Умри ты сегодня, а я завтра», Совет отреагировал молниеносно. И я лично наблюдал, как две «Башни» за несколько минут превратили в пылающие ошметки и груду оплавленных кирпичей весь, кстати очень сильно и продуманно укрепленный, городской квартал, в котором и обосновался новоявленный «президент». Я на полном серьезе понял, что мне пришел конец. Стайн подошел к столику, сел и заложив ногу за ногу внимательно и спокойно смотрел на меня. Я пытался отвечать ему тем же, но против своей воли постоянно переводил взгляд на «Башню».
– Не волнуйтесь по поводу робота, – он плавно махнул рукой на «Башню». – Просто мне как члену Совета положено по статусу таскать его за собой, особенно, когда я покидаю пределы Конфедерации. Я хотел с вами поговорить как мужчина с мужчиной, как офицер с офицером. Вы согласны?
Я молча кивнул головой. А что еще я мог ответить?
– У меня для вас парочка плохих новостей. Я надеюсь, вы в состоянии держать себя в руках, тем более, в наших предыдущих беседах, вы показали себя мудрым не по годам и довольно выдержанным молодым человеком. Впрочем, не будем оттягивать неприятный разговор. «Venit summa dies et ineluctabile fatum», так сказать.
– Во-первых, служебным приказом по корпорации «Синергия», вы отстранены от работы. Пожизненно. Вы больше не имеете права посещать Луну даже в качестве туриста.
Я ошеломленно молчал, тупо смотря на него.
– Во-вторых, специальным эдиктом Центра Внеземельных ресурсов, и при одобрении особой комиссии при Совете 300, вам назначено ежемесячное пожизненное жалованье, в размере вашей предыдущей заработной платы. Независимо от того, будете ли вы больше работать в своей жизни или нет. Ну и конечно безусловный доход никто не отменял.
– В-третьих, специальным эдиктом особой комиссии при Совете 300, вам запрещено появляться на территории Северной Америки. Хотя, – он обвел рукой поляну, – вам там действительно нечего больше делать. Места у вас здесь просто сказка.
Я кусал губы и смотрел по сторонам, не зная, что ответить. Для меня все, что говорил этот сильный мужчина в черном хитоне, было не просто шоком, а… Стайн оценивающе смотрел на меня, словно собирался сказать что-то неприятное, и раздумывал, как я на это прореагирую. Потом решился.
– Я скоро умру. И вы это знаете. И об этом вам сказала Берта.
Я вскинул голову. Стайн без тени усмешки продолжил:
– Володя. Насколько мне известно, у вас нет детей, хотя, и я действительно на это надеюсь, они у вас когда-нибудь появятся. Я знаю все о своих детях. Все их разговоры. Их мечты. Их планы. Их сомнения и печали. Их радости и причины для тоски. Это я устроил так, что вы появились перед Бертой, скажем так, не в совсем потребном виде.
Сказать, что я был оглушен, было бы не сказать ничего.
– Но… Но зачем? Я действительно не понимаю, – промямлил я.
– А вы и не поймете, – холодно продолжил Стайн. – Потому что вы никогда не были членом настоящей Семьи. Империи. Людей, которые решают, как цивилизация будет развиваться дальше. Мать моих детей, и моя единственная и последняя любовь, умерла довольно давно. Я растил их один. Гектор пошел по моим стопам. Храбрый. Умный. Безжалостный. Живущий не оглядываясь на мораль и закон. Берта, же, точная копия своей матери. Дерзкая, своенравная, любящая одиночество и независимость. Я видел в ней свою покойную жену. Один раз, много лет назад, – тут он закивал, – да, да, ваша авария, Володя, я чуть ее не потерял. Я много лет налаживал с ней после этого контакт, и
