Внезапно Халинг уменьшил силу вибраций. То же самое сделали и мы. Вибрации начали медленно затухать, пока совсем не исчезли. Какое-то время мы все еще могли слышать их отдаленные колебания. Буря рассеялась. Я вернулся в свое тело, отчетливо ощущая, как заполняю собой грудь и глаза, будто выплывая из плотной стены, отделяющей меня от мира.
— Братья и сестры, откроем же глаза, — раздался голос Халинга. Очертания людей, окружающих предметов были какими-то размытыми. Я потряс головой, и картинка прояснилась. Вновь послышался голос Халинга:
— Давайте же закроем храм.
Теперь я отчетливо видел его. Он совершил ритуальное движение закрытия, похожее на то, как задергивают занавески на окне. Мы повторили за ним. Один за другим мы топали правой ногой по полу, давай понять нашему бессознательному, что вернулись на уровень материальной реальности. В белой робе, с сияющей улыбкой на лице, Халинг выглядел, как только что выкованный меч. Посмотрев на нас, он сказал:
— Спасибо вам всем за успешно проведенный акт. Давайте снимем мантии.
— У меня было фантастическое переживание, — внезапно вырвалось из меня. — Астральная проекция! Я вышел из своего физического тела...
— Правда? Оставь свои фантастические переживания на потом! — вмешался Бенгт Фолк, искоса поглядывая на меня. Одним только взглядом он умел надрать уши, как непослушному ребенку. У него на голове росли гладкие белые волосы. Он носил очки в проволочной оправе и глядел по сторонам, не двигая головой, перемещая только свои ледяные глаза из стороны в сторону.
— Боги, — тихо заметил Халинг, — давай сначала снимем мантии и сразу же запишем в дневниках информацию по поводу этой операции. А уж затем мы сможем поговорить о наших переживаниях.
В то время пока Халинг говорил со мной, Бенгт Фолк не отводил от меня взгляд. Я чувствовал его холодную отчужденность. Спустя полчаса, когда мы выпили чаю в столовой, он вновь посмотрел на меня таким же образом. Астрид, заметив пристальный взгляд Бенгта, нежно сжала мне колено под столом. Я сжал ей руку в ответ. Она улыбнулась и обратилась к Халингу:
— Это было чрезвычайно хорошее переживание, Берн. Какая фантастическая энергия!
— Да, — ответил Халинг, — иногда группа гармонично подобрана. Мы соберемся еще пару раз в таком составе и посмотрим, были ли сегодняшние результаты случайны, или же они — следствие такого состава группы, — он продолжал смотреть на меня и на Йорана Густафсона. — Сегодня среди нас было двое новичков.
Бенгт Фолк заерзал на кресле, словно пытался занять более удобное положение.
— Я бы не придавал этому слишком большое значение, Берн. Сегодня астрологическое сочетание созвездий чрезвычайно благоприятно сказывается на ритуальной деятельности. Солнце находится в союзе с Сатурном.
— Но позволь заметить, Бенгт, мы несколько раз проводили такие операции в астрологически благоприятные моменты, однако не получали таких результатов. Очевидно, на них повлияли другие факторы, — напряженно произнесла Астрид, несмотря на то, что пыталась сохранить некоторую мягкость в голосе. — Нам нужно продолжать в таком составе.
— Астрид, Астрид, — подняв брови, начал Бенгт Фолк, — куда же тебя приведет твоя склонность к экзотике? — Йоран был совершенно не интересен ему, он целился в меня.
— К местам, находящимся по ту сторону от тебя. Любовь, как мотив, эффективнее нетерпимости.
Как бы я хотел уйти сейчас. От моего желания поделиться своими переживаниями почти ничего не осталось.
— Кажется, мы также привели в действие некоторую негативную энергию, — склонившись над чашкой чая, произнес Оук Вилкинсон. Он прищурил глаза, а потом перевел свой взгляд с Бенгта на Астрид. — Никогда не забуду того момента, когда я в первый раз возглавлял ритуал. Было где-то около семи тридцати пяти или тридцати шести вечера... неважно. Мы собрались у бывшего Джона Абенбери... он соорудил прекрасный маленький храм, который нужно было официально открыть. Я возглавлял группу из пятерых человек. Текст выучил наизусть. Мы все условились, что подойдем к делу серьезно — никакого смеха или шуток... ну, понимаете, как серьезные вещи могут иногда показаться невыносимо смешными. Я читал призыв, который они за мной повторяли. Я до этого не говорил им, что нам придется повторять этот текст три раза в одинаковой манере. Первый раз прошло гладко. Затем я начал произносить слова во второй раз. Они повторяли за мной с довольно серьезным видом, но вдруг мне показалось, что они решили, что я их разыгрываю. Акцентируя внимание на том, что им нужно вполне серьезно повторить призыв в третий раз, я официально и очень громко произнес: «...И еще раз!» И всех четверых сразу же накрыло: «И еще раз!»
Смеялись все, кроме меня. У меня в горле образовался большой ком, а во рту — сухость.
— Хороший юмор на Пути так же необходим, как и специи к блюду, и его нужно беречь, — заметил Йоран Густафсон. — Возможно, вы слышали, что Густав Мейрин зажег спичку, чтобы лучше разглядеть лицо демона, которого он пробуждал.
— Да, — подтвердил Гарольд Дженсен, член братства Внутреннего ордена Одина, — стоит упомянуть и герметистов, у них у всех была способность замечать комические черты во всем, даже в том, что им ближе всего к сердцу.
Халинг кивнул и с улыбкой добавил:
— У Вездесущего должно быть редкое чувство юмора... В момент мистического воодушевления Шри Ауробиндо сказал, что Бог похож на бессмертного ребенка, играющего в вечную игру в вековечном саду. Я никак не могу расстаться с чувством, что Бог, на самом деле, великий комедиант. Сотворение нашего мира таким, каким мы его знаем сейчас, возможно, его лучшая шутка.
– 16 –
Судя по внешности, нельзя сказать, что Йоран Густафсон — профессор Стокгольмского университета. Он больше походил на боксера в среднем весе, который перенес не один десяток ударов. Его квадратная голова была крепко прикреплена к массивной шее, плоский нос, веснушчатое лицо и коротко подстриженные рыжие волосы дополняли портрет. Можно было подумать, что он — тугодум, но когда он рассказывал о квантовой механике, то в нем кипела страсть, его полные энергии мысли были похожи на дикие бьющиеся волны. «Слушайте, — принуждал он, — квантовая механика соединяется с глубоким мистицизмом, и по этой причине в научных кругах на нее закрывают глаза».
Как-то мы пили чай дома у Астрид, и кто-то рассказывал о конфликте между наукой и мистицизмом. Йоран поспешно реагировал на такие выводы, он был похож на стрелу, которую долго натягивали, но, в конце концов, выпустили из лука. Я ошибался, полагая, что он будет мучить нас своими долгими монологами.
— Вы не поверите, но большинство инженеров по электротехнике совершенно неправильно истолковывают современную физику. Как вам такой тестовый вопрос... Все вы знаете, что самой быстрой скоростью в мире считается скорость света, что равна около трехсот тысяч километров в секунду. А теперь представьте, что этот свет начинает распространяться из одного источника в двух противоположных направлениях. Его скорость — триста тысяч километров в секунду в обоих направлениях. С какой скоростью лучи будут удаляться друг от друга?
— Ну, тут все ясно как божий день, — начал отвечать Джим, — со скоростью, помноженной на два. Это как один плюс один равно два.
— И, конечно же, неверно! — заявил Йоран довольно радостным голосом.— Этот же ответ дают большинство специалистов по электротехнике. Не разбирающимся в этом людям это может показаться нелогичным, но оба луча движутся относительно друг друга с одинаковой скоростью в триста тысяч километров в секунду, потому что ничто не может двигаться быстрее в мире! Это один из тех невероятных фактов, что открыла современная физика. Видите ли, до недавнего времени сознание было изгнано из физики. Но сознание... сознание... — он поднял руки в воздух, как будто держал священный Грааль, — сознание является ключевым фактором в новой физике. Никто не знает, что собой представляет сознание — это философский вопрос, поскольку оно представляет собой величайшую из всех загадок. Мы знаем, что делает сознание, и какие чудеса оно творит в физике!
— Ты сейчас нам будешь об этом рассказывать, не так ли? — послышался голос Джима. Казалось, что он не очень-то и рад был шансу услышать длинную лекцию, приправленную расплывчатыми формулами, цитатами из научных журналов и мессианской верой в то, что Иисус был квантовым физиком.
Йорана не затронули слова Джима...
— Лучше всего сознание описывается через метафору. К примеру, возьмем такую, как океан сознания, либо что-то, что пронизывает вселенную насквозь. Еще до квантовой механики было хорошо известно, что человеческие существа сознательны. Также известно, что и животные обладают ограниченным сознанием. Некоторые древние философы, приверженцы Веданты, заявляли, что все сущее обладает разумом. Согласно их словам, и камень, и волосок, и эта чашка обладают сознанием. Как раз по этой причине они учат, что сознание проникает через все сущее. С введением квантовой физики мы начали открывать новую роль сознания. В чем же заключается основное действие сознания? — Он посмотрел на нас, будто ожидал какого-то ответа, но после пары секунд молчания продолжил: — Это действие, при котором отмечаются какие-либо вещи. Нужно помнить, что в одной из таких классических научных дисциплин, как физиология, под восприятием понимается действие, которое случается за пределами области физики. Свет попадает на сетчатку глаза, вы формируете идею и так далее. До квантовой механики люди не понимали, что сам акт наблюдения влияет на то, на что вы смотрите. Теперь мы знаем, что акт наблюдения за малыми объектами, скажем, субатомными частицами, настолько их искажает, что мы никогда не сможем получить полную картину того, как они выглядят на самом деле. Как только вы начинаете смотреть на них — они изменяются!
