— Похоже, я вас напугала, — улыбнулась Элиза. — Поверьте, в этом нет ничего страшного. Со мной тоже так случилось. — Она рассмеялась, увидев недоверие в глазах Софи. — Конечно, это было давно и не здесь. Мне даже пришлось сделать аборт.
— Боже мой, какой ужас! — воскликнула Софи.
— Это действительно было ужасно, но, к счастью, судьба предоставила мне еще один шанс, и сейчас я просто не представляю себе жизни без своей... без нашей с Диком дочери. — Она счастливо улыбнулась. — Вы обязательно должны рассказать о ребенке Иву.
— Нет! — отрезала Софи. — Это его не касается. К тому же это ему совсем не интересно.
Брови Элизы удивленно приподнялись.
— Вы уверены? — спросила она. — Я хорошо знаю Ива. Я знала его, когда он был еще совсем маленьким. И я уверена, что он очень серьезно воспримет рождение своего ребенка.
— Но ведь он не хотел ребенка, — возразила Софи. — Для него это просто досадная случайность. Может, он и захочет помочь из чувства долга, но такая помощь мне не нужна. Я справлюсь сама. Это мой ребенок.
Элиза понимающе слушала. Уязвленная женская гордость в сочетании с природным упрямством — ей это было хорошо знакомо. По опыту она знала, что сейчас лучше не спорить. Поэтому она только посоветовала:
— Я знаю здесь прекрасного гинеколога. Вам, пожалуй, следует к нему обратиться.
— Хорошо, спасибо, так я и сделаю,— не стала возражать Софи и взяла листок бумаги, на котором Элиза написала адрес и имя врача
Спустя полчаса, съев по настоянию Элизы пару гренков и выпив еще чашечку кофе, Софи тепло попрощалась с гостеприимной хозяйкой.
Итак, беременна... Ей все еще не верилось в это до конца, но подсознательно она чувствовала: все так и есть. Что же ей теперь делать? Как себя вести? Что сказать родителям, которые, несмотря на широту взглядов и бесконечную любовь к ней, вряд ли предполагали именно так стать бабушкой и дедушкой?
Софи устало опустила глаза и побрела к дому Фернана. Мысли путались в голове, но одно она знала твердо: она не сдастся. В конце концов, многим женщинам приходилось гораздо труднее, а они справлялись. Справится и она.
Для Ива день выдался на редкость напряженным. Вообще-то его это только радовало. С того момента, как он выскочил из дома Фернана, оскорбив Софи, у него не было ни минуты покоя. Чтобы заглушить угрызения совести и заставить себя забыть все, что произошло, он с головой погрузился в работу. Каждое утро он мчался в Сент-Мари, где взвалил на себя кучу дел по организации предстоящего цыганского праздника. Он работал с бешеной энергией, чтобы измотать себя, не разрешая ни на минуту расслабиться. Но все было напрасно. Эти несколько недель, когда он не видел Софи и делал все, чтобы случайно не встретиться, были самыми тяжелыми в его жизни. Не раз он готов был все бросить, бежать к ней и умолять о прощении. Прощение? Но за что? О черт, зачем только он увидел эту проклятую вазу!
Если бы не это... Конечно, Софи поступила нехорошо, не сказав, что Фернан был ее дядей, но, как она справедливо заметила, ведь и сам он не был с ней искренен до конца. Теперь, успокоившись, он был склонен согласиться с Катрин, утверждавшей, что Софи просто не хотела осложнять их отношения, пока они лучше не узнали друг друга.
«Постарайся понять Софи. Поговори с ней еще раз», — просила его Катрин несколько недель назад. Вместо этого он...
В эту минуту Иву пришлось резко нажать на тормоза. Из переулка показалась Софи. Она шла, низко опустив голову, и выглядела больной и усталой. Ему невыносимо захотелось выскочить из машины, подбежать к ней, обнять, прижать к себе и защитить от всех невзгод.
Между тем Софи уходила все дальше, не поднимая головы и не замечая его. Не в силах сдержать внутренний порыв, Ив свернул к тротуару, припарковал машину, выскочил наружу и бросился следом.
Услышав за спиной быстрые шаги, Софи инстинктивно остановилась и обернулась.
— Ив!— выдохнула она, и на лице у нее отразились самые противоречивые чувства.
— Софи, с тобой все в порядке? — спросил Ив, разглядев, как она бледна.
— Разумеется!— быстро ответила она и, справившись с волнением, повернулась, чтобы продолжить свой путь. Ив кинулся за ней и случайно задел ее руку, в которой был сжат листок бумаги.
Софи хотела нагнуться, чтобы поднять его, но Ив оказался проворнее. Прочитав знакомое имя, он нахмурился.
— Если с тобой все в порядке, то зачем тебе понадобился доктор Витье? — недоверчиво спросил он.— Да и вообще, по тебе никак не скажешь, что у тебя все в порядке.
— Я чувствую себя прекрасно, — с некоторым раздражением произнесла Софи.— Будь так любезен, верни мне это...
Доктор Витье... Хотя Иву не приходилось обращаться к этому врачу, но имя его почему-то казалось знакомым. Доктор Витье...
Он уже было протянул Софи ее листок, как вдруг его осенило. Конечно! К доктору Витье всегда обращались его сестры, когда та или иная из них оказывалась беременной. Но зачем это понадобилось Софи? Что с ней могло случиться? Она так осунулась, что выглядела почти изможденной. Но в то же время что-то неуловимо изменило ее облик. В ней чувствовалась внутренняя гордость, независимость. Обе руки она положила на живот, как будто защищая...
— Ты беременна! — вырвалось у Ива чуть ли не раньше, чем он успел подумать об этом, но уже в следующее мгновение он понял, что угадал правильно.
На секунду он замер, потрясенный. Затем его захлестнула горячая волна самых разнообразных чувств: боли, радости, гнева, гордости и... любви. Да! Прежде всего Ив ощутил безграничную, неподвластную разуму радость любви!
Софи, кусая губы, не поднимала на него глаз.
— Софи...— услышала она тихий, просящий голос Ива, но отвечать не стала. — Софи!
— Мне нечего тебе сказать, — надменно бросила она через плечо.
— Значит, ты беременна...— все так же тихо, будто все еще не веря, сказал Ив. — Подумать только, мой ребенок, мое дитя!
— Нет! — Теперь Софи повернулась и с вызовом посмотрела ему в глаза. — Нет! Этот ребенок к тебе не имеет никакого отношения. Он мой, и только мой!
— Не думаю, что твоя точка зрения найдет поддержку в суде, — не подумав, возразил Ив, все еще погруженный в свои переживания. По правде говоря, он никогда особенно не мечтал о собственных детях, хотя и прекрасно ладил со своими многочисленными племянниками и племянницами. Откуда же взялись эти странные ощущения гордости, радостного ожидания, соучастия, поднявшиеся в нем при мысли о будущем ребенке?
Он очнулся, только когда услышал презрительный голос Софи.
— В суде?..— переспросила она. — О да! Ты способен обратиться в суд!
