с оружием — вообще. А когда смотрю на тебя, то ненавижу втройне. Даже не втройне, а в четверне, или даже в пятерне.
Рита ничуть не смущаясь такому приветствию погладила свою выбритую голову:
— Ну так я вполне подхожу под определение страшная. Или уродливая.
— Тем более. Я смотрю на тебя, и даже говорить уже не хочу. А тебя уже ненавижу ещё больше в шесть раз — просто потому, что стоишь сейчас здесь и спокойно на это реагируешь.
— Графен, ты же понимаешь, что я шла сюда километры и по самым неприятным землям. Вроде земель тех же Синяков, или Куки. Я не могу просто взять и уйти.
— А мне похер. Я сам решаю, с кем буду вести свои дела, и с кем буду разговаривать. Ты мне не нравишься, и этого достаточно.
— Хороший подход. Одобряю, — кивнула Рита. — Значит, есть повод выпить. Саша, иди сюда.
Рита извлекла хорошо узнаваемую бутылку водки.
— Значит, пьём за ненависть. Графен, что скажешь о водке?
— Ненавижу.
— Ну тогда тем более пей. Когда хмелеешь, то но на противные вещи становится легче смотреть.
Она тут же достала несколько пластиковых стаканов, и наполнив протянула один Александру.
— Головой думай, прежде чем пить! — рявкнул Графен отбирая у него стакан.
После чего с подозрением принюхался, оглядел его и опрокинул в себя, а свой пододвинул ему. Рита тоже выпила свой. Доза была явно крупной, и Александр почувствовал кроме мерзкого вкуса, как зашумело в голове, после чего чуть отодвинулся, и отодвинув стакан положил руки на стойку.
Графен с Ритой, начали молча поглощать бутылку. Причём если глядя на Риту можно было увидеть признаки опьянения, то глядя на Графена их нельзя было увидеть вообще. Разве только его движения изменились, став более замедленными.
— Ну как? — спросила Рита. — Посмотри на меня — я красивая?
— Ты уродина, — тут же отозвался Графен.
— Или водка позорная, или ты мало выпил, — хмыкнула Рита.
Графен тихо засмеялся над такой шуткой и достал из-за стойки пару стульев. Один протянул Александру, а второй ей. Александр с радостью опустился на стул — голова кружилась, а по телу растеклось приятное блаженство.
— Знаешь, я тебя всё равно ненавижу, — сказал Графен клюя носом. — Просто за то, что ты не психанула, не развернулась, и не ушла. За то, что не обиделась… За то, что разговаривать стала…
Хотя по нему не было заметно, что он пьян, но говорить ему уже было явно сложнее.
— Да не вопрос, — не впопад ответила Рита. — Я просто чувствую, что ты сам не веришь, в то, что говоришь… Так… По инерции слова выдаёшь… Думаешь об одном, а говоришь другое…
— Поняла? Умная значит… У нас умных мало… А если есть умные, то злые как черти… А ты… Не злая… Но всё равно… Ненавижу…
— Угу… Выпей ещё водки…
— Ненавижу…
— Блин… Какое слово универсальное то… Оно тебе все другие заменяет… И люблю… И уважаю… И все остальные…
— Угу… Поняла значит… Ты скажи, как через Боню и остальных сюда пробралась? Там такой заслон… пройти никак не дадут…
— С Юном проехала… Нанялась в качестве охраны, и проехала… А тех бы уродов завалила…
— Юн Чжоу?! Этот старый торгаш снова сюда подался? Я думал приедет Безумный Макс, или Унфелих…
— Не… не… старого Юна опять направили…
— А… Ты говори, чего хотела… Покупать будешь или продавать?
— И то, и то… У меня с собой такая штука… Тебе точно понравиться должна…
— Мне и понравиться? Уже интересно… Ну так давай…
— Не… мы сейчас никакие, давай на трезвую голову…
— А… Ага… Шурик! Там засов на дверь положи, чтобы эти уроды не зашли.
Александр поднялся со стула, и развернувшись увидел, как стена поехала.
— Графен… — сказал он. — А на какую дверь? Тут их две… Я не помню через какую заходил… Вроде одна была. Откуда вторая?
— На обе Саша, на обе, — сказала Рита. — Или нет, не так… На одну попробуй засов положить, не получится — так пробуй на другую… А потом спальник свой доставай, и на пол ложись спать. Время позднее.
— Угу, — кивнул Александр.
А почему время позднее? Вроде ещё светло было на улице… Только чего так спать хочется? Надо и правда лечь в спальник, накрыться одеялом, и рюкзак под голову положить… Да… Вот так…
Засыпая Александр услышал голос Графена:
— Рита… Шурик мне в чат пишет…
— Что пишет?
— Ой мороз мороз, точка. Не морозь меня, точка.
После этих слов Александр отрубился.
Проснулся Александр от громкого стука в дверь. Сразу проснувшись он не смог понять, где находится, и что происходит. Он лежал на полу, в спальном мешке, на боку, обнимая свёрнутое в рулон одеяло.
— Глафена! — раздался из-за двери незнакомый голос, обладатель которого похоже слегка картавил, и не выговаривал букву «эр». — Глафен, отлывай! Сталый Юн приходить, тебя будить. Не говоли мне, что тебя нету в изба, мы вчера писал в чате, оба написал, что ты будесь здесь с утла!
Неизвестный человек иногда глотал букву «эр», иногда вполне чётко говорил её, и в добавок ко всему путал падежи, спряжения, и все остальные правила русского языка.
— Блин… — сипло раздалось из-за стойки, и оттуда скрипнув то ли матрасом, то ли раскладушкой приподнялась Рита. — Вот так и приходит бодун… Он стучится в дверь и ломает язык болтая всякую хрень. Вот ведь дятел.
Александр машинально глянул в чаты — надо посмотреть, не написал ли он кому-нибудь лишнего по пьянке. Никому, однако у него было одно непрочитанное сообщения от Графена:
«Шурик, да открой ты уже двери этому старому дятлу!»
Глава двенадцатая
Юн Чжоу
— Глафен, не есть холошо заставлять такой старый человек как я ждать на улице, — снова раздался стук в дверь. — Глафен, ты есть живой? Я уже обеспокоен… С тобой всё не хорошо? Или хорошо?
Александр поднялся и пошёл к двери. Никакого дискомфорта и никакой головной боли он не чувствовал — и правильно — он вчера не так много выпил, в отличие от той же Риты и Графена, которые сегодня должны были страдать и головной болью, и тошнотой, и всем остальным. Кто бы это мог быть? Он никого не знал в Дерьмецах с таким голосом, и манерой говорить? Отшельник вышедший из глубин леса или спустившийся с гор?
Надо всё же открывать, а то похоже незваный гость уже извёлся, ожидая, пока ему откроют дверь, да и сам Графен написал ему, что он может открыть. Александр подошёл
