Я это прекрасно понимала. Но как простить себя за то, что твой ребенок лежит в больнице?
— Не смогу, я никогда не смогу себя простить!
— Ты понимаешь, что в жизни еще будет множество разных ситуаций, которое ты не сможешь предусмотреть, не сможешь уберечь от всего детей? Но ты можешь вырастить их настоящими людьми: смелыми, сильными, которые всегда добиваются всего, чего захотят. Но, если ты постоянно будешь испытывать чувство вины, если будешь транслировать его на Мишу, то он заработает себе психологическую травму. Не сможет нормально построить отношения с другими, все вовремя будет ожидать подачек, будет думать, что ему все должны. Неужели ты хочешь испортить жизнь своему ребенку?
— Не хочу, — прошептала я.
Не знаю, каким образом, но Антон заставил меня пересмотреть свое поведение. Я по-другому взглянула на ситуацию. Взяла Мишу за руку и решила попросить прощения сейчас, чтобы больше не возвращаться к этому. Хотела излить душу, чтобы больше она не болела, чтобы я не переложила скорбную ношу на плечи сына.
— Мишенька, сыночек, я так тебя люблю! Прости, что не уберегла тебя, но я обещаю, что в самые тяжелые моменты буду рядом. Я помогу встать на ноги. Да, я не смогу оберегать тебя вечно, но ты все равно можешь на меня рассчитывать. Я очень тебя люблю!
После своей пламенной речи я опустила голову на кровать Миши.
— Сын? — послышался потрясенный голос со стороны двери.
Я резко вскинула голову и увидела в дверях Тимура, который стоял с пакетиком из аптеки в руках.
— Что ты слышал? — попыталась взять себя в руки, но внутри всю трясло.
— Достаточно, чтобы понять, что мальчик тебе не брат, — резко проговорил он, Тимур дураком не был и очень быстро сложил два плюс два. — Сколько ему?
— Восемь, — пискнула я, не думаю, что удастся скрыть эту информацию.
— Ада, только не говори мне, что моя кровь подошла ему, потому что мы родственники. Как он и просил, я не сказала, а просто промолчала.
Мужчина прошел в палату, вручил мне лекарства и навис, словно скала.
— Ада, скажи мне, это мой сын или нет?
Я подняла голову. Ну зачем он мучает меня в такой момент? Зачем спрашивает очевидные вещи?
— А ты как думаешь? — тянула время, не хотелось признаваться, было страшно отвечать на вопросы.
— Я уверен, что он мой, ты не позвонила бы мне, будь это не так. К тому же сейчас я вижу, как он похож на меня. Как же я раньше не догадался? Ведь видел же, все видел, — последнее предложение он сказал сам себе.
Мужчина взъерошил волосы на голове, он выглядел потрясенным, теперь ему нужно было дать время, чтобы свыкнуться с новой ролью.
— Почему я узнаю об этом только сейчас? — внезапно спросил он.
— Тимур, прошу, давай поговорим, когда Мише станет лучше. Я не хочу ругаться с тобой у него в палате, тем более он не знает, что я его мать.
Мужчина всегда был понимающим, вот и сейчас он сел на соседний стул и замолчал. Я не могла ему запретить, все-таки это и его ребенок.
Миша оказался очень крепким и сильным мальчиком. Через несколько часов он пришел в себя и попросил поесть. Мы с Тимуром облегченно улыбнулись, доктор тоже подтвердил, что мальчик очень скоро пойдет на поправку. На эту ночь с ним останется медсестра, чтобы он не потревожил швы, а нас с Тимуром попросили удалиться.
Мы вышли из больницы, вдохнули холодный воздух. Врач под напором дал свой телефон и телефон медсестры. Не обошлось и без добровольного пожертвования в фонд больницы.
— Пойдем куда-нибудь, поговорим?
— Я очень устала, хотела бы просто лечь в кровать! — честно призналась, даже не пыталась юлить.
Живот отпустило, но после того, как прошел первый шок, накатила усталость.
— Хорошо, я сейчас подвезу тебя, а завтра заберу, вместе поедем. Но предупреждаю, Ада, тебе все равно не избежать этого разговора.
А так хотелось бы. Но сейчас я была в состоянии думать только о постели.
Глава 12.1
Миша быстро шел на поправку. На следующий день он уже просил включить ему мультфильмы, поиграть с ним. Тимур подружился с сыном, они нашли общий язык, но я предупредила мужчину, чтобы пока ничего не говорил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Матери я позвонила только с утра, но у нее нашелся лишь один ответ:
— Тебе ничего доверить нельзя, сама разгребай свои проблемы!
На этом разговор мы закончили. Я и не ожидала от нее ничего другого, Миша, как и я, для нее ровным счетом ничего не значили. Нужно было срочно решать что-то с опекой над мальчиком, и этим я планировала заняться сразу после его выписки из больницы.
С Тимуром мы так и не поговорили, я все время находила повод не оставаться с ним наедине. Похоже, он начинал злиться, а вместе с ним и Антон. Он каждый день просил меня поговорить с его братом и расставить все точки над «i». Но я никак не решалась.
Между тем приближалось время расплаты за владение большими деньгами. По словам управляющего, никто так и не смог выяснить, откуда взялись эти деньги, а аудитор все ближе оказывался к документом, где те фигурировали.
На все мои вопросы Антон тоже предпочитал отмалчиваться. Сколько бы я ни спрашивала, он твердил одно:
— Все будет хорошо, я работаю.
Но мне все равно становилось страшно, вся ответственность ложилась на меня.
Съездила к врачу, он внимательно провел УЗИ, взял все анализы. А после всего вынес вердикт, что мне нужен постельный режим. Но как его соблюдать, когда ребенок лежит в больнице? Он каждое утро ждал моего прихода.
Через несколько дней Тимур не выдержал. Приехал за мной рано, чтобы, как всегда, отвезти в больницу, но наш путь странным образом изменился. Мы поехали в сторону от лечебницы.
— Куда мы? — заволновалась я.
— Ада, нам нужно поговорить, поэтому я временно тебя похищаю! — заявил мужчина.
— Но нас ждет Миша! — воспротивилась я такому развитию событий.
— Вчера я с ним договорился, — подмигнул Тимур.
У него все оказалось схвачено. Мне от разговора никуда не деться. Телефон пискнул, пришло сообщение. С незнакомого номера, но текст ясно дал понять, от кого оно.
«Девочка моя, не волнуйся, что было, то было! Знай: все, что я сделал, это из-за любви. Я полный дурак, но очень тебя люблю».
Он заранее предупреждал меня, что все может открыться. Он заранее извинялся. Что же, настал момент истины. Время, когда должны приоткрыться многие тайны. Как же я от них уже устала!
Мы приехали в тихое и уютное кафе. Я ожидала, что Тимур сразу накинется на меня с вопросами. Но он заказал нам кофе и круассаны. Мы спокойно выпили горячий ароматный напиток. Внешне я выглядела спокойно, но внутри тряслась. Чего я боюсь? В той ситуации я поступила так, как было лучше для нас обоих. Даже если я и совершила ошибку, то жизнь меня уже покарала. Сполна.
— Сама расскажешь? — наконец спросил он, отхлебывая кофе из второй чашки.
— А что рассказывать? Ты пропал, я тебе писала, но ты мне в письме доходчиво объяснил, что между нами все кончено. А уж беременность тебе точно оказалась не нужна. Что мне оставалось делать?
— Ты говоришь, что я бросил тебя в письме, но я не получал ничего от тебя и тем более не писал. Меня забрали неожиданно, якобы случайно разбили телефон, а затем тут же отправили служить на север. Я не знал ни домашнего твоего, ни мобильного, не мог сказать, где нахожусь. А когда срок службы подошел к концу, вернулся и узнал, что ты замужем за моим братом.
Его слова походили на правду.
— Думаешь, Антон подстроил твой внезапный призыв в армию? — спросила, хотя уже знала ответ.
— Уверен, только он имел такие связи. К тому же он очень быстро прибрал тебя к рукам! — думаю, если бы мы сидели на улице, мужчина плюнул бы от отвращения, но здесь он сдержался.
— Я не вещь, чтобы так говорить, — жестко осадила его.
— Прости, я зол на Антона, зол за то, что он разрушил нашу жизнь! — он стукнул кулаком по столу, чашка звякнула, и несколько капель кофе попало на блюдце. — Почему ты так спокойна?
