— При осмотре камбуза выявилась недостача одного офеса, — объяснил Макнаут. — Как ты думаешь, где он?
— Откуда мне знать? Камбуз — царство Бланшара.
— Не совсем так. Твои кабели проходят через камбуз. Там у тебя два конечных приемника, автоматический переключатель и усилитель внутренней связи. Так где же находится офес?
— В первый раз о нем слышу, — озадаченно пожал плечами Бурман.
— Перестань болтать глупости! — заорал Макнаут, теряя всякое терпение. — Бланшар утверждает, что он никогда о нем не слышал. Ты утверждаешь, что никогда о нем не слышал. Послушай, где вы все были, когда четыре года тому назад производилась приемка всего корабельного имущества? Четыре года назад у нас был офес. Посмотри на инвентарные списки! Это корабельная копия списка, и под ней стоит моя подпись. Мы проверили наличие имущества и расписались в этом. Значит, мы расписались и за офес. Поэтому он должен где-то быть, и его надо найти до приезда Кэссиди.
— Очень жаль, сэр, — выразил свое сочувствие Бурман, — но я ничем не могу вам помочь.
— Подумай еще раз, — посоветовал Макнаут. — В носу расположен указатель направления и расстояния. Как вы его называете?
— Напрас, — признался Бурман, не понимая, куда клонит капитан.
— А как, — продолжал Макнаут, указывая на пульсовой передатчик, — ты называешь вот эту штуку?
— Пуль-пуль.
— Детские слова, а? Напрас и пуль-пуль. А теперь напряги свои извилины и вспомни, как назывался офес четыре года тому назад.
Насколько мне известно, — ответил Бурман, — у нас никогда не было ничего похожего на офес.
— Тогда, — потребовал Макнаут, — почему мы за него расписались?
— Я ни за что не расписывался. Это вы расписывались за всех.
— Да, в то время как вы все проверяли наличие. Четыре года тому назад, очевидно, в камбузе, я произнес: «Офес, один», — и кто-то из вас, ты или Бланшар, ответил: «Есть». Я поверил вам на слово. Мне приходится верить начальникам служб. Я специалист по штурманскому делу и хорошо знаком со всеми новейшими навигационными приборами, но я ничего не понимаю в других областях. Таким образом, мне пришлось положиться на слово кого-то, кто знал, что такое офес.
Внезапно Бурману пришла в голову отличная мысль:
— Когда производилось переоборудование корабля, масса самых разнообразных приборов и приспособлений была рассована но коридорам, около главного входного люка и в кухне. Помните, сколько времени потребовалось, чтобы установить их в надлежащих местах? Этот самый офес может оказаться теперь где угодно, совсем не обязательно у меня или у Бланшара.
— Я поговорю с другими офицерами, — согласился Макнаут. — Он может быть у Грегори, Уорта, Сандерсона или еще у кого-нибудь. Как бы то ни было, а офес должен быть найден. Или, если он отслужил свой срок и пришел в негодность, об этом должен быть составлен соответствующий акт.
Капитан вышел. Бурман состроил вслед ему гримасу, надел на голову наушники и возобновил копание в радиоприемнике. Примерно через час Макнаут вернулся с расстроенным лицом.
— Несомненно, — заявил он с некоторой долей раздражения, — на борту корабля нет такого прибора. Никто о нем не слышал. Мало того, никто не может даже предположить, что это такое.
— Вычеркните его из инвентарных списков и доложите о его исчезновении, — предложил Бурман.
— Это когда мы находимся в космопорту? Ты знаешь не хуже меня, что все случаи утраты или повреждения имущества должны немедленно докладываться на базу. Если я скажу Кэссиди, что офес был утрачен, когда корабль находился в полете, он сейчас же захочет узнать, где, когда и при каких обстоятельствах это произошло и почему не было сообщено о случившемся на базу. Представь себе, какой будет скандал, если вдруг выяснится, что эта штука стоит полмиллиона кредитов. Нет, я не могу так просто избавиться от этого самого офеса.
— Что же тогда делать? — простодушно спросил Бурман, попадая прямо в ловушку, приготовленную хитрым капитаном.
— У нас есть один и только один выход! — объявил Макнаут. — Ты должен изготовить офес!
— Кто? Я? — испуганно спросил Бурман.
— Ты, и никто другой. Тем более что я почти уверен, что офес принадлежит к твоему имуществу.
— Почему вы так думаете?
— Потому что это слово типично для твоих приборов. Все эти детские словечки, знаешь: напрас, пуль-пуль, офес, Я готов поспорить на месячный оклад, что офес — это какая-нибудь высоконаучная аламагуса. Может быть, он имеет отношение к туману. Какой-нибудь прибор слепой посадки.
— Датчик слепой посадки называется «щупак», — проинформировал капитана Бурман.
— Вот видишь! — воскликнул Макнаут, как будто слова радиоофицера подтвердили его теорию. — Так что принимайся-ка за работу и состряпай офес. Он должен быть готов к шести вечера завтрашнего дня и доставлен ко мне для осмотра, и позаботься о том, чтобы офес выглядел убедительно, более того, приятно. То есть я хочу сказать, чтобы его назначение и действие выглядели убедительно.
Бурман встал с опущенными руками и сказал хриплым голосом:
— Как я могу изготовить офес, когда не знаю даже, как он выглядит?
— Кэссиди тоже не знает этого, — напомнил ему с радостной улыбкой Макнаут. — Он больше интересуется количеством, чем другими вопросами. Поэтому он считает предметы, смотрит на них, соглашается с советами экспертов относительно степени их изношенности. Нам нужно всего-навсего состряпать убедительную аламагусу и сказать адмиралу, что это и есть офес.
— Святой Моисей! — воскликнул проникновенно Бурман.
— Давай не будем полагаться на сомнительную помощь библейских персонажей, — упрекнул его Макнаут. — Лучше воспользуемся серыми клетками, данными нам Создателем. Берись сейчас же за свой паяльник и состряпай к шести часам первоклассный офес. Это приказ!
Капитан отбыл, страшно довольный собой. Бурман, оставшись один в своей каюте, удрученно посмотрел на стену и облизнул губы, один раз, затем второй.
Контр-адмирал Вейн У. Кэссиди прибыл точно в указанное радиограммой время. Он оказался коротеньким толстым человеком с красным лицом и глазами мертвой рыбы. Он не ходил, а важно выступал.
— А, капитан, я уверен, что все у вас уже в полном порядке.
— Как всегда, — заверил его Макнаут, не моргнув глазом. — Я считаю это своей основной обязанностью. — Голос его звучал с непоколебимой уверенностью.
— Отлично! — с одобрением отозвался Кэссиди. — Мне нравятся командиры, серьезно относящиеся к своим хозяйственным обязанностям. К сожалению, очень многие не принадлежат к их числу.
