Пэдди поморщился.
— Представляю себе картину, как мы висим вниз головой на фонарном столбе или дрыгаемся в нервно–паралитическом скафандре. — Он отер лоб и провел ладонью по остриженным ежиком волосам. — Положение кролика, за которым гонится свора, заставляет острее почувствовать вкус к жизни. И ни один священник не поможет тебе сохранить этот благословенный дар.
— В таком случае, исповедуйся мне, если хочешь, — предложила Фэй.
— Что ж, почему бы и нет? Раскаяние очищает душу. Начнем, сестра.
Блэкторн опустил очи долу.
— Случился со мной грех на планете Маев, хотя, честно говоря, я был коварнейшим образом введен в соблазн. В городе Меран есть чудесный сад, где можно часами сидеть под кроной раскидистого дерева, потягивая местное пиво, легкое и приятно обволакивающее небо. Туда часта приходят прекрасноокие маевские девушки, их плечи слегка покачиваются в такт движениям загорелых босых ног. Они носят жемчужины в пупке и изумруды в ушах, а когда маевки одаривают человека долгим завораживающим взглядом, кажется, что медовая река подхватывает тебя и вся твоя христианская добродетель исчезает, как потревоженная стая чаек. Потом…
Фэй передернулась от презрения и негодования.
— Исповедь? Ха! Да ты просто хвастаешься своими победами! — Девушка прошлась по кабине. — Правы шолийцы. Дикие земляне только и знают что языками чесать.
— Ну–ну, дорогая…
— Я тебе не дорогая. Я, к своему несчастью, Агент Земли, и, если бы это дело не было самым главным в моей жизни, я бы немедленно направила корабль на Землю, где ты убрался бы подальше с моих глаз и я выкинула тебя из головы.
— Ладно, ладно. Ты не представляешь, до чего ты мила, когда твое личико розовеет от гнева.
— От гнева? — язвительно переспросила Фэй. — Не дождешься!
Она решительно проследовала в камбуз, налила себе чашку супа и, не вымолвив ни слова, принялась есть его, закусывая крекерами.
— Через час–два начнем снижение, — не оборачиваясь, сообщила она Пэдди.
Блэкторн расценил ее замечание как приглашение присоединиться к трапезе. Сев за стол, он стал задумчиво жевать крекер.
— Слишком большая ответственность для двух слабых человеческих существ… Будь здесь отец О’Тул, он бы пронес чертежи под самым носом полиции, спрятав их под сутану, и невредимым вернулся бы на корабль.
— Однако отец О’Тул сейчас далеко, — едко заметила девушка, — так что придется самим расхлебывать кашу. Впрочем, я бы действительно предпочла, чтобы он был здесь, а ты вернулся бы на Скибберин… Перед нами стоит серьезная проблема, которую ты не хочешь замечать. Шолийцы, в отличие от лористанзийцев, не обделены мозгами и, кроме всего прочего, чрезвычайно подозрительны.
— Хм, — нахмурился ирландец и постучал пальцами по крышке стола. — Если мы притворимся журналистами, нам предоставят большую свободу действий и разрешат съемки.
— Хотя ты вор и развратник, надо признать, идеи из тебя сыплются как из рога изобилия, — не без зависти произнесла Фэй.
Некоторое время оба хранили молчание. Неожиданно Фэй испуганно взглянула на Пэдди.
— Нам предстоит приземляться на центральном аэродроме, единственном на Шоле, и опять не миновать состояния неопределенности, с той разницей, что шолийцы гораздо более осторожны и тщательны на досмотре. Представь, что они решат сделать твою психограмму!
— Ну и что? — весело отозвался интерпланетный преступник. — Не забывай, что я одновременно являюсь тремя совершенно разными людьми. Я Пэдди Блэкторн, репатриант, я Патрик Блэкторн, гордость семинарии Святого Луки, который может часами говорить на греческом, церковной латыни и гаэльском, пока окончательно не повергнет публику в изумление, и, наконец, я Патрик Делорси Блэкторн со Скибберина, достойный фермер и участник скачек.
— Еще есть Пэдди Блэкторн — покоритель сердец, — предложила Фэй.
— Точно, — подтвердил ирландец. — Таким образом, нас четверо, и у каждого своя психограмма. Как видишь, у меня три шанса из четырех ввести в заблуждение этих недоверчивых чертей.
— В таком случае, ты будешь первым, кому удастся перехитрить психограф. Можно изменить отпечатки пальцев, но не мозговые импульсы.
Для строительства эвелийского аэропорта шолийцы срезали и выровняли вершину потухшего вулкана. Перед опустившимися на плато путешественниками расстилалась широкая панорама бесплодных земель, покрытых осколками красных, желтых и серых скалистых пород.
Прямо под ними огромное ущелье, милю глубиной и милю шириной, раздирало тело планеты. На краю разверстой пасти, на крохотном уступе, парящем над внушающей ужас долиной, лепились белые строения Эвели. Альмах медленно садился за горизонт, последние лучи заходящей звезды играли в клубах тумана на краю бездны и, преломляясь и отражаясь в дымке, создавали фантастическую симфонию красок: зеленые, лавандовые и оранжевые оттенки сменялись неповторимой гаммой пастельных тонов.
Взлетное поле Эвели казалось тихим и пустынным по сравнению с аэропортами Бадау и Лористана, и тут Фэй охватила дрожь.
— Нас непременно заметят.
— А вот и клобуки! — проговорил Пэдди, посмотрев за стекло купола, и одобряюще похлопал девушку по плечу, — Смелее, детка… Четыре шолийских охранника подрулили на джипе к кораблю и выпрыгнули на взлетную полосу. На них были облегающие костюмы металлического с синим отливом цвета. У троих через плечо висели карабины. На кожаных капюшонах шолийцев красовались знаки отличия. Положение капюшонов свидетельствовало о серьезности миссии их обладателей. Офицер — насколько можно было судить по черной звезде на его капюшоне, — поднялся по трапу и постучал в дверь.
Пэдди слегка приоткрыл шлюз и, впустив охранника, тут же закашлялся от проникшей вслед за вошедшим в кабину кислотной пыли.
Офицер был молодым человеком со сдержанными манерами и отрывистой речью. Он протянул землянам блокнот с анкетой.
— Ваши документы, пожалуйста.
Фэй передала ему лицензию на управление космическим аппаратом. Шолиец склонился над бумагой.
— Аэропорт Альбукерка, Земля. — Охранник поднял глаза и пристально посмотрел на Блэкторна.
— Ваше имя?
— Мистер и миссис Джо Смит.
— Вы прибыли на Шол по работе?
— И по работе, и ради удовольствия, — оживленно ответил Пэдди. — Мы одновременно туристы и журналисты. Мы давно мечтаем попасть на первую полосу и, когда до нас дошли новости об убийстве, мы решили, что, возможно, нам удастся сделать на вашей планете несколько снимков.
— К землянам во всех Пяти Мирах довольно настороженное отношение, — без тени эмоций произнес шолиец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
